Холодные глаза смотрели не на Тейвона, а на Эйдена, и тот счел нужным объясниться:

– Я все знаю, Ваше Святейшество.

– Я счел необходимым поставить командующего городской гвардией в известность, – Подхватил Тейвон, – Если камарил еще в Анкалене, он может выдать себя…

– Поначалу я тоже так подумал, – Спокойный голос стал громче и начал чуть больше подходить этому высокому худому человеку, – Но потом мое внимание привлекло кое-что еще…

– Камарилы не оставляют в живых второго ветувьяра, – Подхватил его догадку Эйден, —Для этого их учат древнекирацийскому.

– Когда смиренные братья нашли Ингерду, она доживала свои последние мгновения и пыталась произнести заклятие перехода, -Взор Геллиуса вновь обратился к Тейвону.

– Ремора мне этого не сказала, – Пожал плечами король, хотя новая подробность если и поколебала его уверенность в причастности камарилов, то незначительно, – Но с той же вероятностью ваши люди могли спугнуть убийцу. Камарилы осторожны, как крысы.

– Это дело требует расследования, – Вмешался Эйден, – Я хочу поговорить с вашими монахами. И с Мерелиндой.

– Девица Вивер не пустила к себе даже меня, – Сообщил Геллиус, – С ней говорила Ее Высочество.

– Мерелинда все равно ничего не вспомнит, – С горечью признал Тейвон, – Один ветувьяр не имеет доступа к разуму и памяти другого, не важно, жив он или мертв. Если на месте убийства была Ингерда, она там и осталась.

– Кому еще могло понадобиться убийство ветувьяра? – Растерянно поинтересовался Эйден.

Геллиус, видимо, не мог спокойно стоять на одном месте – он прошел к фонтану и замер, глядя на мирно текущую воду. Сейчас он как никогда сильно походил на статую.

– Быть может, стоит исходить из того, кем еще она была.

– Герцогиня, придворная… – Принялся перечислять Эйден.

Тейвон поймал его взгляд как раз в тот момент, когда друг замялся, подбирая слова. Знал ли Геллиус, что связывало короля с Ингердой? Если месяц назад это еще не имело никакого значения, то сейчас действительно могло что-то значить. Странно, что Тейвон понял это так поздно.

– Моя любовница, – Выпалил он, уставившись на прямую спину Геллиуса.

Человек-статуя никак не реагировал, и Тейвон тут же пожалел о сказанном – возможно, наставник сейчас делает о нем не самые приятные выводы.

– Вы считаете, что это мог быть заговор? – Прервал молчание Эйден.

Геллиус резко повернулся:

– Я не политик, хотя твой отец хотел видеть меня в этой роли, но считаю, что в убийстве замешан кто угодно, но не Эделосс. Нас специально посылают по ложному пути. А тебя, Тейвон, хотят напугать. Убита прежде всего фаворитка короля, а не ветувьяр.

– Это значит, что если они захотят, то доберутся и до тебя, – Закончил мысль Эйден.

– Я боюсь, что следующей в этой цепи может оказаться Ремора, – Вздохнул Геллиус.

Тейвон слушал их слова будто из-под толщи воды, их смысл словно не доходил до него во всей полноте, но король заставил себя вынырнуть на воздух:

– Это исключено. Ремора в безопасности.

– Я поручу Ферингрею усилить охрану замка и докладывать мне обо всем. Без моего ведома в этом городе и муха не пролетит, – Решительно объявил Эйден, ставший похожим на почуявшую добычу собаку.

Еще несколько мгновений постояв у фонтана, Геллиус сложил руки за спиной и медленно направился прочь из садика к темному зданию монастыря.

– Это верное решение, – Одобрительно кивнул он Эйдену, удаляясь.

Не дожидаясь, когда Геллиус уйдет, друг снова уселся на край фонтана, и Тейвон поспешил к нему присоединиться. Недавний холод почему-то забылся – наверное, его полностью вытеснили напряженные мысли и страх, который никак не получалось заглушить.

Эйден смотрел на воду с невероятно траурным выражением лица. Он казался испуганным потерянным мальчишкой, а не взрослым мужчиной в доспехах и со шпагой в ножнах.

– Я терял слишком многих, – Заговорил он, не сводя глаз с фонтана, – Не хватало еще потерять ее.

– Ты этого не допустишь, – Не раздумывая, выпалил Тейвон, – Я этого не допущу.

Поверил ли ему Эйден? Верил ли себе сам Тейвон? Не сводя печальных глаз с воды, друг наконец заговорил:

– Знаешь, я вот всегда думаю… Почему я, а не они? Какой из меня, черт возьми, граф!?

Почему-то только сейчас Тейвон во всей полноте разглядел, как сильно Эйден изменился – лет двадцать назад он был самым улыбчивым человеком на свете, казалось, его не могло опечалить ничто, но теперь на его место пришел потерянный и сломленный незнакомец.

После смерти отца и пятерых братьев он мог и вовсе наложить на себя руки, но тогда бедняга нашел в себе силы взвалить на себя и графский титул, и опеку над сестрами. Тейвон не знал, хватило бы у него сил поступить так же…

“Ты взял на себя королевство” – напомнил он себе.

– Я часто вспоминаю Хардинга, – Опять заговорил Эйден. Нужно было как-то вытаскивать его из бездны воспоминаний, но внезапно напомнившая о себе совесть не позволяла Тейвону перебить друга, – Он хоть и был третьим, справлялся намного лучше меня.

Король смутно припоминал старшего брата Эйдена – он был полноват и очень серьезен, оттого-то и казался недружелюбным. Тейвон почти не знал его – может быть, зря. Бедняга упал с коня во время охоты – смерть для дворянина довольно глупая и постыдная, но осуждать его и делать выводы Тейвон не брался.

– Так, все, – Мягко осадил друга король, положив руку ему на плечо, – Иначе я сейчас начну вспоминать отца, и мы будем рыдать здесь вместо барышень.

Хоть и неискренне, но Эйден все же улыбнулся.

– Пошли, дел полно, – Тейвон поднялся на ноги, – И есть охота…

– О, это без меня, – Отмахнулся друг, – После пира по случаю возвращения Джера с Престоном я еще долго не проголодаюсь.

– Тогда загляни к Реморе. А то сам не свой.

– Просыпайтесь! Срочно! – Солдат ордена, совсем еще мальчишка, вломился в комнату, словно ураган, грохнув дверью о стену и споткнувшись о порог.

Ланфорд повернулся в постели, через силу подавив желание запустить в голову нарушителя спокойствия чем-нибудь тяжелым и, желательно, бьющимся. Разлепить сонные веки стоило ему немалых усилий, подняться же и вовсе представлялось невозможным.

Не в два часа ночи…

– Глава камарилов требует вас к себе, господин, – Голос посыльного все еще дрожал, прямо как пламя от свечи, что он держал в руке.

Боится, зараза… И правильно делает – нечего вламываться к камарилам посреди ночи, особенно если наутро им уезжать.

– Тебе известно, что ему нужно? – Смирившись с тем, что разговора с Биркиттом не избежать, Ланфорд отбросил одеяло и сел на краю постели.

Зенки горе-солдата напоминали блюдца, свеча затряслась сильнее:

– Он не объяснил, господин. Просто велел привести вас. Что-то случилось, я не видел, но…

– Так, – Ланфорд поднялся, жестом приказав мальчишке закрыть рот, – Свои умозаключения оставь при себе. Жди за дверью.

Посыльный вышел, и Ланфорд принялся одеваться. Что за срочность заставила Биркитта будить его посреди ночи?

При желании он мог бы облачиться в камарильский мундир и быстрее, но сонливость не желала отступать, да и к тому же пара минут погоды не сделает, даже для Биркитта. Ланфорд вышел в коридор, солдат вздрогнул, задул свою свечу и схватил со стены факел. На узкой лестнице не было больше ни души, а из соседних комнат не доносилось ни звука – у Ланфорда сложилось впечатление, что Биркитт вызвал его если и не тайно, то огласки все же не хотел.

К тому моменту, как мальчишка вывел его из здания и потащил пустынной площадью в сторону собора, Ланфорд окончательно запутался.

– Эй, – Окликнул камарил посыльного, – А не морочишь ли ты мне голову?

Солдат испуганно замер, и Ланфорд схватил его за плечо, разворачивая к себе. Даже в невнятном свете луны на глупой, почти детской физиономии был виден весь первобытный ужас, который парень испытывал перед камарилом.