По мне так подобное распределение усилий — это слишком долго, но, с другой стороны, возможно, учителя правы, и я только к концу этого полугодия наконец-то узнаю, какие именно структуры у меня отвечают за пространство и время.

И так, в мою группу попали: Вольф, я почти не удивился, когда он сунул мне под нос свой дневник, где его имя стояло рядом с моим. Анна Стоянова и её подруга Светлана Снежина, что тоже было вполне объяснимо, все-таки ритуал выбрал нас в пару, ну ладно в тройку, значит, мы по каким-то параметрам совпадали. А еще компанию нам составили две девушки, которые были сестрами, более того, близнецами: Ирина и Влада Колмаковы.

— Ух ты, в каком мы цветнике будем обитать во время обучения, — присвистнул Вольф. — Так, нам в кабинет триста восемнадцать — это на третьем этаже, — объявил он, направляясь к выходу.

Я немного замешкался. Пропускал перед собой сестричек, и слегка отстал от Вольфа, который пока стал для меня этаким проводником, коль скоро я сам не мог ориентироваться из-за отсутствия дневника.

Когда я взбежал на третий этаж, то увидел, что коридор уже пуст. Чертыхнувшись, я быстро пошел вдоль ряда дверей, отыскивая нужный мне номер.

— Смотри, Димон, кто тут у нас? — так и не дойдя до нужного мне кабинета, я услышал сзади печально знакомые голоса. Медленно повернувшись, удостоверился, что не ошибся, это действительно были те два урода, которые мой дневник смыли в унитаз.

— Хоть я вас и жаждал увидеть, но вот прямо сейчас вы удивительно не вовремя, — как только я произнес эти слова, дверь, следующая от которой я стоял, открылась и оттуда высунулся Вольф.

— Тебя где черти носят? Ты заблудился что ли?

— Да вот, старых приятелей встретил, — не глядя на него ответил я, не сводя взгляда с мордоворотов.

Дальнейшее предсказать было нетрудно. У них был интеллект ложки для десерта, потому что оба урода полностью проигнорировали тот факт, что в кабинете, откуда высунулся Вольф, может оказаться учитель, который всех нас быстро в бараний рог скрутит. Нет, такая простая мысль даже не пришла им в головы. Они просто бросились на меня.

От одного я увернулся, и он на полном ходу врезался в охреневшего от такой наглости Вольфа. Второго же я пропустил впереди себя ненамного, после чего перехватил длинный ремень сумки как удавку и набросил на то место, где у него должна быть шея. Если удавка наложена правильно, вырваться из нее невозможно, даже магия не поможет, потому что ты не сможешь ничего произнести и все силы будут уходить только на то, чтобы протолкнуть к легким еще немного живительного воздуха. Стянув ремень, я бросил взгляд на Вольфа, который методично месил первого идиота, вымещая на том злость от совершенно неожиданного фонаря, которым он так внезапно обзавелся. Я же еще немного стянул концы ремня, за который хватался руками мордоворот. Он уже начал хрипеть, когда позади меня раздался спокойный голос.

— Керн, отпусти Ожогова. Если ты его сейчас задушишь, мне предстоит утомительная бумажная волокита, что совершенно не улучшит моего настроения. Да и ваше реноме будет слегка подпорчено. — Я оглянулся. Позади меня стоял невысокий мужчина, одетый не в костюм-тройку, как предписывалось учителям этой школы, а просто в брюки и рубашку с короткими рукавами.

Он был до такой степени спокоен, что я сразу понял — вот этот убьет не задумываясь, если ему, конечно, много бумаг не придется после этого заполнять. Весь его вид подействовал на меня отрезвляюще, потому что я понял, что действительно хотел убить этого хряка. Вновь почувствовать то чувство, которое посещало меня в том мире, когда я держал чужую жизнь в своих руках.

— Вольф, это и к тебе относится. К тому же синяки, на теле Рогова не дадут мне списать все на несчастный случай, и тебе придется пройти нудную процедуру расследования. — Вольф, тут же тяжело дыша поднялся, подняв руки вверх.

Медленно ослабив нажим, я в конце концов, снял ремень с толстой шеи. Но, перед тем как отойти от своей жертвы, я снял с его руки дневник. Надеюсь, его удастся настроить на меня.

— В расчете, козел, — прошипел я, отходя от него.

— Живо в класс. Боюсь, я вынужден буду вас обоих наказать, — учитель подошел к все еще хрипящему борову и покачал головой. — Идите и ждите меня. А я пока вашим соперникам помогу вернуться в мир живых и относительно здоровых. — Нас долго упрашивать не пришлось, и мы с Вольфом зашли в кабинет, где уже сидели за столами девушки, посматривающие на нас с нескрываемым интересом.

— Демоны Бездны, это просто издевательство какое-то, — простонал я, бросая тряпку в ведро с водой. Встал с мокрого пола и помассировал гудящую поясницу.

— Это называется, трудотерапия, Керн, — наставительно протянул Ярослав Михайлович Изразцов, отрываясь от просмотра новостей. Он заложил руки за голову и потянулся, бросая на нас уничижительный взгляд. — Вольф, ты все неправильно делаешь. Надо тряпочку водой наполнять, промакивая ею пол, а затем выжимать в ведро. Смотри, Керн вот уже научился.

— Я не хочу учиться это делать! — взорвался Вольф. — Почему я должен учиться мыть пол, в конце концов?

— Так ведь никто же не учил тебя драться во время занятий, — пожал плечами Изразцов. — Ты как-то сам научился. А я, заметь, делаю тебе одолжение, подсказывая, как будет лучше заниматься таким сложным для вас обоих делом.

— Но они первые начали! — попытался оправдаться Юра. Вот зря он, по-моему, это делает, лучше бы заткнулся уже, пока нас еще чего-нибудь не заставили вымыть.

— Да, я знаю, — кивнул головой Изразцов. — Именно поэтому вы сейчас моете пол, вместо того, чтобы сидеть в кабинете директора, ожидая приезда ваших родителей и судорожно придумывая хоть какое-то оправдание своему поведению.

Я с ненавистью посмотрел на ведро с тряпкой и опустился на колени, продолжая собирать воду, время от времени бросая злобные взгляды на Вольфа, из-за которого наше наказание заметно затянулось.

— Керн, для меня довольно неожиданно, что ты тоже не умел мыть полы, — прошипел Вольф, падая рядом со мной.

— А с какого хера я должен был уметь это делать? — он меня уже достал, мать его за ногу.

— Ну, ты же... в общем...

— То, что я незаконнорожденный, вовсе не значит, что меня дома держат за прислугу, как в дурацкой детской сказке, смирись уже с этим.

— Но...

— Все! Ты меня достал уже до печенок! Убирай остатки сам, я и так за тебя половину твоей работы сделал, — я вскочил на ноги, закрыл глаза, и направил малую толику силы воды на то, чтобы высушить свою одежду. Теплый ветерок прошелся по лицу, а холод от прикосновения мокрых тряпок сменился теплом высушенной одежды.

— Я же сказал перед началом отработки вашего наказания, что магией пользоваться запрещено! — наставник привстал со стула. — Тем более, что вы еще ничего толком не умеете. Керн, вот скажи мне, зачем ты только что грозил приятелю просто карами небесными, а в итоге помог ему, просто высушив пол?

— Что? — я огляделся по сторонам. — Вот черт, — да как так вообще получилось-то? — Я могу еще одно ведро разлить, как этот олень недавно сделал, — Вольф тем временем показал мне большой палец и интенсивно закрутил головой.

— Не стоит, а то мы затопим соседей снизу, а выслушивать вопли Ксавеля Павловича у меня сегодня почему-то нет настроения, — Изразцов вздохнул. — Так, Вольф свободен, Керн, задержись.

Проводив яростным взглядом уходившего и совершенно счастливого Вольфа, я обернулся к наставнику. Ну что еще ему от меня надо?

— Могу я узнать, зачем ты взял чужой дневник? — он сложил руки на груди.

— Потому что перед этим эти два... — наткнувшись на предупреждающий взгляд Изразцова я прикусил язык, и добавил более нейтрально. — Эта два барана напали на меня в туалете и смыли в унитазе мой собственный.

— Да, уж, — он взлохматил волосы, затем кивнул на стул перед своим столом. — Садись и доставай дневник. Как ты знаешь, эти артефакты настраиваются на конкретного владельца. Но их вполне возможно перенастроить. Я тебе покажу, как это делается, и ты займешься настройкой, а я пока новости досмотрю.