Человек в маске в лесу пять лет назад и человек, убивший моего отца… это старейшина Мун!

– Так нельзя, – прохрипела я, – нельзя было так…

Он присел на корточки, и его длинный наряд цвета оникса чуть зашуршал. Белая улыбающаяся маска замаячила передо мной. От страха мне захотелось завизжать, но я не могла. И, похоже, не одну меня душил ужас: никто из девочек даже не пискнул.

Я вздрогнула, когда он протянул руку и ласково коснулся пальцем моего подбородка.

– Хвани-я, тебе кажется, что так нельзя, – прошептал он, спрятавшись за нарисованными улыбающимися красными губами, – а для меня это был единственный выход.

Меня пробрала дрожь.

– Я сказал эмиссару, который хотел забрать мою дочь, что принадлежу к благородному роду Нампён Мун и что я деревенский старейшина. Но он и его солдаты только посмеялись надо мной. – Он опустил руку и замер, будто превратился в камень, будто за маской никого и не было. Свет факела осветил глаза в прорезях. Темные зрачки наблюдали за девушками, стоявшими позади меня. Он заговорил, и нотка отвращения послышалась в его голосе: – Они назвали меня деревенщиной. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Обид я никогда не забываю.

– А другие похищенные девочки, – тихо сказала Мэволь, – остальные десять. Нет, Хёнок погибла… значит, девять. Что с ними случилось?

– Я заключил сделку с другим посланником, эмиссаром Ли. Если какой-нибудь высокопоставленный чиновник даст ему взятку за свою дочь, а эмиссар потребует выдать ему взамен другую девушку, я эту девушку найду. И я сохраню в тайне этот обмен, если чиновник проявит благосклонность к моей дочери в выборах наследной принцессы.

– Зачем вы нам это рассказываете? – прошептала я.

– Затем, что я чувствую себя в долгу перед вами с сестрой, ну а вы все равно никому об этом поведать не сможете. – Старейшина распрямился и вытащил меч из ножен. Острый клинок сверкнул в темноте, будто угли горящего костра. – Нельзя допустить, чтобы вы выбрались отсюда, иначе мы с дочерью все потеряем.

Я тоже медленно поднялась на ноги. Страшная картинка мелькнула у меня перед глазами. Пять окровавленных тел, похороненных в пещере, и никто не узнает правды. Я вздрогнула. Кто-то коснулся моей руки. Это была Мэволь.

Мэволь! Сердце болезненно сжалось, когда ее пальцы переплелись с моими. Я крепко сжала ее руку. Моя сестра, младшая сестренка!

Мэволь вздернула подбородок, всем своим видом показывая, что она не боится. И все же ее голос дрогнул, когда она спросила:

– Вы готовы убить нас, лишь бы п-получить то, что вам н-нужно… Неужели вся эта пролитая кровь того стоит?

– Стоит ли она того? – мягко переспросил старейшина. – Моя дочь вот-вот станет принцессой. Мы в этом месяце уезжаем в столицу, начинаем новую жизнь. Чхэвон будет жить в павильоне при дворце, где ее обучат всему необходимому.

Он говорил, а я вытирала пот со лба и осматривалась по сторонам. Факел горел достаточно ярко, освещая черную бугристую землю, кончики сталактитов, свисавших с потолка пещеры, мерцающую темную поверхность озера в четырех шагах от нас. Взгляд упал на бамбуковую трость, по-прежнему лежащую у моих ног. Я совсем позабыла про нее из-за всего этого кошмара.

– Высокопоставленные чиновники, задолжавшие мне тут и там, замолвят словечко за мою дочь. – Острый клинок его меча сверкнул в свете факела. Девочки испуганно жались к стене, я же напряженно следила за всеми движениями старейшины и отпустила руку сестры. – Скоро я стану отцом наследной принцессы, а вас не будет на этом свете, так что никто не расскажет о моем преступлении.

Он внимательно разглядывал клинок, будто любовался на наши испуганные лица, отражавшиеся в нем.

– И ради этого вы погубили с-стольких девушек? – продолжала Мэволь. – А сейчас еще собираетесь нас убить.

– А знаешь, сколько девушек погубило правительство Чосона? Каждые три года они отправляют невинных девочек как дань ко двору императора династии Мин. Сотни! Девочки пропадают каждый день. Несчастные жертвы в политической игре.

Я нащупала ногой отцовский меч. Если я попытаюсь нагнуться и схватить его, старейшина опередит меня и заколет. Я взглянула в сторону озера. Может, попробовать запрыгнуть в лодку и переплыть на другую сторону, где он не сможет навредить нам?

– А кто решает, кого следует принести в жертву, а кого нет? – не унималась Мэволь. – Чудовища в‑вроде вас? Именно из-за вас родиться ж-ж-женщиной – настоящее проклятье.

– Достаточно болтать.

Старейшина Мун, должно быть, заметил, что я смотрю в сторону озера, и сделал несколько шагов, чтобы преградить нам путь к бегству. Факел отбрасывал тени на наши лица, гибель казалась неминуемой.

Лужа крови на полу пещеры. Израненные безжизненные тела. Вытаращенные остекленевшие глаза.

– Не смотри так испуганно, – прошептал он Мэволь, самой сильной из нас.

«Нет, нет, нет», – стучало у меня в ушах. Старейшина обнажил меч, а младшая сестра покорно скрестила перед собой руки.

– Когда-нибудь смерть приходит к каждому из нас.

Старейшина отвел меч, готовясь ударить.

Я быстро нагнулась, схватила чукчандо и выдернула лезвие из ножен. Старейшина испуганно вытаращился и резко повернулся ко мне. Клинки лязгнули, столкнувшись друг с другом. От неожиданности Мун выпустил из рук оружие, и меч со звоном отлетел куда-то в темноту.

Я попыталась атаковать, но старейшина увернулся, и лезвие воткнулось в камень. От сильного удара меч выскользнул и у меня из рук. Я поняла, что не успею поднять чукчандо, старейшина Мун вот-вот схватит свой меч, и тогда нам всем несдобровать.

– Чукчандо! – выкрикнула я Мэволь. – Найди его и атакуй, если надо!

С этими словами я бросилась вперед и с разбегу врезалась в старейшину. Мы оба потеряли равновесие и рухнули в озеро. Факел зашипел и погас, оказавшись в воде.

«Я больше не хочу умирать», – мелькнуло у меня в голове.

Я зажмурилась и вцепилась в старейшину Муна. Недавно мне хотелось расквитаться с жизнью, я даже написала предсмертное письмо, так тошно мне было без отца.

Теперь же больше всего мне хотелось увидеть счастливые лица родителей, когда их дочери вернутся домой.

«Хочу жить!»

Вода сомкнулась над моей головой.

Ледяной холод проникал прямо в сердце. Я не могла ни дышать, ни кричать, лишь захлебывалась в безмолвной темноте. Ничего разглядеть я тоже не могла, только чувствовала руки старейшины, который пытался высвободиться. Я не выпускала его одежду, тянула его на дно. Мы дрались. Темнота будто просачивалась в меня, наполняя сердце страхом. Мун в отчаянии дергал меня за волосы, вцепился мне в горло, но я не поддавалась. Я совершенно окоченела от холода, мне казалось, еще немного, и мое тело просто разлетится вдребезги, как хрупкий сосуд.

«Я не могу умереть.

Я не умру».

Силы мои были на исходе, голова кружилась. Я ослабила хватку. Больше я не чувствовала пальцев старейшины, пропало и его вздымавшееся вокруг меня пальто. Он отпихнул меня, и я поплыла куда-то вперед в черную пустоту.

«Я не могу умереть.

Я не умру!»

Я пыталась грести, но руки не слушались меня, не поднимали меня на поверхность из водных глубин. Они не двигались, и длинные пряди волос обвивались вокруг них. Голова так кружилась, что мне вдруг показалось, как наверху сияет и раскачивается из стороны в сторону какой-то круг.

Веки стали тяжелыми, на меня снизошло неожиданное спокойствие.

Должно же быть у этого озера дно?

Опущусь на него, свернусь калачиком и посплю наконец.

Я устало моргнула и увидела, как светящийся круг вдруг замер, словно вглядываясь в меня. Вокруг поднялись оранжевые пузыри. Ко мне медленно приближался неясный силуэт. Мимо проплыла белая ткань, мелькнули чьи-то руки. Я почувствовала, как они поднимают меня вверх, тащат сквозь воду.

Рывок, и вот я лежу на спине. На суше. В ту же секунду я начала хватать ртом воздух, хотя грудь мне разрывала боль, а легкие наполняла вода. Чьи-то сильные руки усадили меня и начали бить по спине, раз, другой. В конце концов я сумела вдохнуть. И только тут я заметила Мэволь. Она была насквозь мокрой, с длинных волос капала вода. Сестра испуганно смотрела на меня. Бохуи, Кёнджа и Мари стояли рядом. За ними еще какие-то люди.