Я не сразу зашла в дом после того, как старейшина ушел. Мне нужно было обдумать, как действовать дальше. Потом я вернулась в свою комнату и охнула от неожиданности: у низкого стола сидела сестра.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

– Тебя жду, – ответила сестра.

Она вытащила из рукава свиток бумаги ханджи, положила его на стол и придавила уголки камнями, чтобы свиток не свернулся обратно.

– Смотри.

Я села напротив нее.

– Что за карта?

– Я хотела сказать тебе еще вчера, но ты казалась такой напуганной, что я решила подождать немного, дать тебе отдохнуть.

– Ладно, – кивнула я и почувствовала вдруг невыносимую усталость. Я снова целую ночь провела без сна. – Что ты хотела сказать мне?

– Он нашел ее.

Я тяжело вздохнула.

– Кто кого нашел?

– Отец, – ответила Мэволь, и я вздрогнула так, будто она плеснула мне в лицо ледяной водой. – Он нанял торговца Ри, чтобы тот помог ему найти Поксун. Торговец потратил на поиски больше недели, обратился за помощью к другим торговцам и в конце концов нашел ее.

Я едва дышала, ловила каждое слово Мэволь.

– Отец заплатил ему кругленькую сумму, чтобы он никому об этом не рассказывал. Это мне ученый Ю сказал, когда я прибежала на постоялый двор в поисках старейшины Муна.

– Подожди, – мне показалось, что я ослышалась, – ученый Ю, пьяница?

– Да, он видел их вместе, отца и торговца Ри, они о чем-то шептались. Ему стало любопытно, и он напоил торговца, чтобы выведать у него тайну. Ри быстро раскололся и рассказал, что Поксун живет недалеко от водопада Чонбан.

– Это в Согвипхо, – прошептала я.

Мэволь кивнула.

– Ю и не догадывался, что это важно, пока мы не начали расспрашивать о Поксун. Он нарисовал эту карту.

Я взглянула на карту. Ее создатель не обладал талантами живописца, но все же легко было представить предстоящий нам маршрут. Холмы орымы, деревья, мощные склоны, на которых пасутся дикие пони, лавовые пещеры с потайными, скрытыми от праздного взгляда входами, трава, пригибающаяся от ветра… По этому пути шел когда-то мой отец. Я отбросила камни, сдерживавшие уголки карты, свернула ее и поднялась на ноги.

– Куда мы теперь? – спросила Мэволь.

– Мы?

– Да, мы.

– Искать Поксун.

Холодный ветер бил в лицо. Вдвоем с сестрой мы скакали вперед. Маршрут выверили по карте. Мэволь была одета как шаманка: в длинное белое одеяние с ярко-красным поясом. Лицо она прятала в тени белой конусообразной шляпы. Она захватила с собой специальный веер и трещалку-погремушку, какие шаманы обычно используют, чтобы вызывать духов.

– Вдруг нам придется призывать богов, – объяснила она мне, а потом тихо добавила: – И пусть все нас боятся, со мной шутки плохи.

Что до меня, то я постаралась придать себе кроткий вид: облачилась в ханбок, а голову прикрыла чанготом в надежде, что правила приличия и обычная вежливость помогут мне разведывать тайны и раскрывать секреты.

Мы ехали вот уже несколько часов, и ни одной живой души не попалось нам по пути. Не у кого было спросить дорогу, только ветер сопровождал нас. Настырный ветер гнал по небу облака, пригибал траву к земле и пихал нас в спину, будто хотел, чтобы мы поскорей добрались до цели путешествия.

Карта билась и трепыхалась у меня в руках, я вглядывалась в нее, пыталась понять, где мы находимся, в какую сторону ехать. Пейзаж вокруг казался скучным и однообразным. И вдруг я заметила высокий холм, древний потухший вулкан, ныне покрытый густой травой, кустарниками и деревьями. Я поскакала прямо к этому холму, вверх, на его вершину.

– Куда ты? – окликнула меня Мэволь.

Но я ей не ответила.

«Сколько ни вглядывайся в кусты и деревья рядом с тобой, – говорил мне отец, – никогда не поймешь, как найти верный путь».

Отцу много раз приходилось отыскивать путь в незнакомых полях, среди кустарников и холмов. Он шел по следу, разыскивал преступников, и потому ему довелось много где побывать. Ночью он ориентировался по звездам, а днем – по солнцу. А когда ни по солнцу, ни по звездам нельзя было найти дорогу, тогда он забирался на самый высокий холм поблизости.

«Найди точку, с которой открывается общий обзор, и тогда ты поймешь, как добраться домой».

Мы доскакали до вершины, и я увидела глубокую впадину, кратер, заросший травой и деревьями. Внизу пони щипали травку. В каждом таком холме орыме существуют тайные ходы, которые ведут или в разветвленную систему лавовых трубок, или к пропасти, или в необыкновенно длинную лавовую пещеру с потолком из известняка. А случается, в потухших вулканах, где-то глубоко под землей, прячутся таинственные озера. Но все это не имело никакого отношения к тому, что мы искали. А возможно, вообще не существовало ни пещер, ни озер, и все это плод безумной фантазии какого-то фантазера. Я постаралась не думать об этом и смотреть вперед. Лишь то имеет значение, что я смогу разглядеть невооруженным взглядом. Перед нами расстилалась холмистая земля, земля потухших вулканов, по которой гулял ветер, а где-то вдалеке голубой полоской виднелось побережье. Туда мы и направлялись.

– Как далеко еще до побережья. – Я пришпорила пони, и мы снова пустились в путь. – Что ты сказала шаманке? Она наверняка заметила, что нас нет.

Мэволь потрепала гриву своего пони.

– Я оставила ей записку. Написала, что мы уедем ненадолго, вернемся дня через два.

– Она будет волноваться… – Я помолчала немного. – Ты для нее как дочь.

– Мы как родные друг другу.

– У нее ведь, кажется, была дочь?

– Она умерла.

– Как это случилось? Она рассказывала тебе?

– Нет. – Мэволь медленно покачала головой. – Она никогда об этом не говорит. Ей часто снятся кошмары, бывает, она просыпается и плачет так горько, что я пугаюсь. Вдруг у нее разорвется сердце?

– От ночных кошмаров сердце не разрывается, – пробормотала я в ответ.

Интересно, что же мучает шаманку Ногён: горе или чувство вины?

– Ты бы слышала, как она плачет, – вздохнула Мэволь. – Невозможно удержаться, самой хочется разрыдаться.

Я уставилась в карту, испугавшись, что сестра заметит мой виноватый взгляд. Старушка, за которую так переживала Мэволь, была первой в моем списке подозреваемых. Когда-нибудь мне придется рассказать сестре о том, что шаманка как-то связана с похищением девушек. Я внимательно разглядывала карту, будто увидела там что-то новое.

Неожиданно кролик выскочил из-под копыт пони, тот шарахнулся, и я покачнулась, но сумела удержаться в седле, не выпустив карту из рук.

– Что ты там выискиваешь?

Мэволь выхватила у меня смятый свиток так резко, что я вздрогнула.

– Отдай! Быстро!

– Поезжай за мной, старшая сестра! – Мэволь пустила пони в галоп. – Я знаю, как добраться до побережья.

Я поскакала вслед за ней, что еще мне оставалось. Глупая девчонка! Мое лицо пылало от гнева, даже мочки ушей. Я спустилась по склону к подножию холма. Тропинка вилась дальше среди травы, но Мэволь свернула с нее и исчезла в зарослях тростника.

– Мэволь-а! – Я рассердилась всерьез. – Нельзя сходить с тропинки!

В ответ тишина.

Тяжело вздохнув, я нырнула за ней в тростник. Над моей головой колыхались белые серебристые метелки. Налетел ветер, все вокруг зашелестело, зашуршало, будто гулкие хрустящие волны плескались где-то рядом.

– Мэволь-а! – снова крикнула я, постаралась, чтобы голос звучал не так сердито. – Ты ошиблась, нам не сюда.

– Сюда-сюда!

Я бросилась на голос сестры. Перед глазами вдруг мелькнули прядь черных волос и развевающаяся юбка. Она обернулась, и две черные жемчужины – ее глаза – сверкнули из-под густых бровей.

– Так быстрее. Срежем путь и снова выйдем на тропинку.

Я ехала за сестрой и уговаривала себя, что ничего страшного не происходит, в любой момент можно повернуть назад и вернуться к дороге. Но Мэволь не останавливалась, и тростниковые заросли никак не кончались. Когда мы наконец выбрались из тростника, я выхватила карту у Мэволь и внимательно изучила нарисованный маршрут. Ни одного ориентира поблизости, на который можно было бы опереться.