Все! Теперь надо было выждать момент, когда можно будет незаметно вынести картину с выставки. Как? Да просто: уляжется паника, связанная с этой кражей, положить между двумя другими полотнами, приготовленными для реставрации по заказу! Обычно охранники, увидев пропуск на рабочие картины, даже не заглядывают в тубус. Пронесло и на этот раз. Молодцы, хорошие мальчики! Один сосредоточенно разгадывал кроссворд и едва удостоил своим вниманием пропуск Володи, подсунутый ему под самый нос, а другой вообще не взглянул, ел грушу.

Володя позвонил Грише:

— Все в порядке, только избавь меня от этого поскорее!

Проклятая картина, словно огнем, жгла ему руки и душу. Не становилось легче, когда он пытался оправдать свой поступок тем, что сделал это ради спасения жизни ребенка.

— Конечно, конечно! — возбужденно закричал в трубку Гриша, который в это время был в Питере. — Завтра вечером и заберу, заскочу к тебе сразу! Прямо с поезда!

Он с облегчением вздохнул: «Ну все, Вероничка, надеюсь, скоро у тебя отпадет охота упечь меня в больницу! Закачусь-ка я в какую-нибудь сытную, недорогую кафешку, а, Григорий Дмитриевич? Как вы на это посмотрите? — Он брезгливо провел ладонью по своей небритой щетине. — Побриться, помыться и пожрать!» — дал он себе установку и отправился в ванную.

Однако не тут-то было! Вольная петербургская передышка оказалась именно передышкой.

Вероника, озабоченная болезненным состоянием мужа, воспользовавшись отсутствием, решает поговорить с Володей, она надеется, что брату удастся уговорить Гришу обратиться в больницу к врачу. И она просит Володю заехать к ней для важного разговора. Обеспокоенный Володя приезжает к снохе и, выслушав ее панические предположения о начальной стадии рака, машет рукой:

— Да ничего такого у него нет! Я уверен, что исхудал он от сильных переживаний из-за Савелия.

— Из-за Савелия? — недоумевает Вероника. — Теперь-то с чего?

Володя удивленно вскидывает брови:

— А пересадка почки?

— Что? — с ужасом вскрикивает Вероника. — С чего ты взял?

Володя понимает, что для Вероники эта информация — неожиданная новость. «Может, она действительно ничего не знает? — И тут же вспоминает, а ведь Гриша просил его не проговориться родителям Вероники, она очень за них переживает! Да и как мать может не знать об истинном состоянии здоровья своего ребенка? — Значит… значит, Гриша меня обманул! И эта картина понадобилась ему для чего-то другого! Но как он мог? Нет! Подожди, подожди!» — сказал себе Володя. Сначала надо во всем разобраться! Разобраться!

— Володя! — окликнула его, умолкнувшего, Вероника. — С чего ты взял, что Савке требуется пересадка почки? С чего? — Глаза ее наполнились слезами страха: вдруг от нее что-то скрыли врачи и теперь эта информация невзначай дошла до нее через Володю? Но она тут же отбросила эту мысль. Ведь она лично просматривала все анализы сына, советовалась по этому поводу с давней хорошей знакомой их семьи — врачом Галиной Рокотовой! Они вместе радовались этим анализам, улучшающимся от раза к разу! И в конце концов врачи ей сказали, что состояние ребенка хорошее! Да она и сама видит, как ее Савушка поправляется. Его личико, прежде бледное и худое, стало пухленьким, розовощеким. Болезнь явно отпустила мальчика.

— Вероника, может, я что-то не так понял? Ты же знаешь, какие мы с Гришкой рассеянные! Прости, если я тебя напугал! — ответил Володя.

— Тебе об этом Гриша сказал? — продолжала допытываться Вероника.

— Да, он говорил что-то про плохое состояние Савелия из-за почки, но это было очень, очень давно, сразу после аварии. Возможно, Гриша просто предполагал проведение такой операции, а я его неправильно понял!

Одним словом, от Вероники Володя открутился. И на прощание пообещал даже поговорить с Гришей о больнице. «А теперь, братец, и мне хотелось бы узнать истинную причину твоего похудания!» — зло подумал он, выйдя от Вероники.

Гриша заехал к нему за картиной в девять вечера.

— Привет! — обрадованно воскликнул он с порога. — Я, Вовик, ненадолго! Только картину забрать! Давай о работе поговорим завтра, а? Там в принципе все в ажуре! Мне еще к Ирочке надо заехать, а только потом домой.

И тут Володя, что называется, припер брата к стенке. Он рассказал о своем разговоре с Вероникой и велел немедленно выкладывать все, как есть! Благо Яна в этот момент принимала ванну. Грише ничего не оставалось, как сказать правду. «Теперь уже можно, ну, раз так получилось! — подумал он. — Картина ведь все равно украдена».

Выслушав его, Володя страшно обозлился.

— Я уверен, что здесь не обошлось без твоей стервозной Ирки! — заключил он.

— Да брось ты! Она, наоборот, хотела помочь мне.

— Хотела она, как же!

— Ну ладно, Володь, какая теперь разница! Я предполагал, что ты разозлишься, потому и выдумал историю про Савелия.

Володя посмотрел на него как-то странно — не то безучастно, думая о своем, не то осуждающе — и сказал:

— В общем, так, дорогой братец! Картину я тебе не отдам!

— Да ты что, сбрендил? — испугался Гриша.

— Может, и сбрендил!

— Володь, да ты что? Серьезно, что ли?

— Серьезно! Из такого говна сам выпутывайся!

— Да как я выпутаюсь? Где я возьму такие деньги?

— А кто тебя заставляет их брать?! Да я просто уверен, что эти Иркины заказчики — обыкновенные шантажисты, какие-нибудь ее дружки. И обули они тебя вместе с ней по полной программе! Сами подсунули картину, сами же ее и украли по Иркиной наводке. А потом стали тебя запугивать. Уж кому-кому, а ей известно, как тебя затрясет при таком раскладе.

— Ты с ума сошел!

— Неужели ты так в нее влюбился, что и впрямь ничего не понимаешь! Да я сам к ней поеду и выведу ее на чистую воду в два счета! При тебе!

Видя, что брат разошелся не на шутку, Гриша принялся его уговаривать:

— Я боюсь не за себя, а за Веронику с Савкой! Как ты не можешь этого понять?! Ну даже если я и влип, как ты говоришь, так что теперь?! Надо отдать им эту картину, и дело с концом!

— Угу, сейчас! А потом им понравится, и они тебя еще на что-нибудь выставят!

— Да какая тебе разница, черт возьми! — закричал Гриша, видя бесполезность своих уговоров. — Тебе-то зачем теперь эта картина? Ты что, ее назад отнесешь?

— Отнесу!

Гриша недоуменно уставился на него.

— Отнесу, отнесу! — подтвердил Володя.

— Ты совсем ненормальный?

— Конечно, а ты разве не знал? Я ненормальный! Когда я делал это ради Савелия, мне было очень тяжело, но я скрепя сердце еще мог как-то себя оправдать, а теперь… Да я жить не смогу, если не верну ее назад!

— Интересно, и как ты это сделаешь?

— Да уж соображу как-нибудь!

— Господи, Володя! Брось валять дурака! Эти люди очень опасны!

— Убирайся к черту! — не выдержал брат.

Ирина ждала Гришу, который должен был привезти картину, и, чтобы отметить это событие, даже накрыла на стол. Однако праздника не случилось. Гриша отправился домой.

На следующее утро ему позвонила Ирина и сообщила, что заказчики собираются тряхануть Володю, пока он и впрямь не отнес полотно обратно на выставку.

— Что значит «тряхануть»? — испугался Гриша.

— Это значит припугнуть! Поспособствовать, так сказать, добровольной сдаче картины.

— Господи, Ира!

— Да что ты дергаешься? Ничего они с твоим братом не сделают!

Гриша повесил трубку и заметался — позвонить Володе или нет? Через некоторое время все же решил позвонить и передать ему слова Ирины.

— Скажи ей, чтобы она послала их к черту от моего имени! — ответил ему Володя и решил спрятать картину. «И Янку с Машкой надо бы отправить куда-нибудь, на всякий случай, — подумал он. — Ведь если что, им совсем ни к чему эти разборки!»

— Яна, вчера тетя Маша звонила, привет тебе передавала, — сказал он жене после завтрака. — Говорит, что приболела немного. Может, вам с Машкой съездить ее навестить?

Яна удивленно на него посмотрела:

— Что это ты стал вдруг таким заботливым? Вроде всегда недолюбливал тетю Машу!