Джилл первая выходит из состояния оцепенения:

– Это что, мой «E11even»? Там убили девушку?

– Насколько помню, в Майами больше нет других клубов с таким названием. Интересно, во сколько это произошло?

Ловлю себя на том, что покусываю кончик большого пальца. Всегда так делаю, когда нервничаю, особенно если подкрадывается дурное предчувствие. Чёрт возьми, на её месте могла быть любая из нас! Словно прочитав мои мысли, Джилл в ужасе округляет глаза и восклицает, всплёскивая руками:

– Боже, Лили! Ты же вчера выходила на задний двор! А если бы на месте жертвы оказалась ты? – дрожащий от волнения голос подруги вызывает приступ нежности. Подхожу к ней и стискиваю в своих объятиях.

– Ну что ты, дурочка? Что со мной будет? Во-первых, у меня чёрный пояс в джиу-джитсу, а во-вторых, я блондинка. Его цель – брюнетки.

Отодвинувшись от Джилл, скептически рассматриваю её волосы графитового цвета и задаю резонный вопрос:

– Ты, случайно, не хочешь имидж сменить?

Она пропускает мой вопрос мимо ушей и спрашивает, нахмурив аккуратные брови:

– Лил, ты вчера ничего подозрительного не видела?

Я не рассказывала подругам о вчерашней потасовке, чтобы избежать ненужных причитаний, и меня тут же бросает в жар от осенившей догадки. Надеюсь, я не серийному маньяку в лоб зарядила? Ну нет. Исключено. Если бы хотел, он мог бы меня уложить одной левой. Уложить… Ухмыляюсь двойному смыслу слова.

– Что смешного я спросила? Ты понимаешь, что тебе надо посерьёзнее относиться к безопасности? Знаешь, твой отец прав, Лилиан! Работа, к которой ты стремишься, не для тебя!

Ну всё, пора сворачивать разговор, пока мы не поругались. И как по заказу, мой телефон начинает проигрывать мелодию «Ameno».

– О, лёгок на помине! – улыбаюсь несмотря на услышанные новости. Отклонив вызов, надеваю любимые туфли от Valentino и выбегаю из квартиры, оставляя подругу наедине со своими нравоучениями.

Чёрный Volvo отца ждёт у входа, и я, не скрывая детской радости, буквально запрыгиваю в салон, чтобы поскорее обнять его.

– Я так скучала, пап! – Он прижимает меня к себе и целует в макушку.

– Как отметила день рождения? Никуда не влипла? – Надевает маску строгого начальника.

– Ну что ты, – откидываюсь на спинку сиденья и делаю максимально невинное лицо. – Всё, как ты и просил. Отмечали в клубе Джилл, вернулась домой к двенадцати и баиньки.

Отец пару секунд пристально смотрит в мои глаза, будто ищет там подтверждение этим словам, и с глубоким вздохом заводит двигатель. Не поверил.

– Лили, надеюсь, ты помнишь наш уговор? Никакой самодеятельности. Сама знаешь, чего мне стоил перевод в Майами.

– Пап, ты опять меня упрекаешь? Я не просила отмазывать меня от этой ублюдочной семейки! – начинаю закипать. – Джейсон заслужил отдых на больничной койке. Переживёт!

– Не упрекаю. Просто переживаю за тебя.

Грустные морщинки в уголках голубых глаз пробуждают во мне острое чувство вины. Ну что я за дочь? Отец ради меня перевёлся в другой штат, был вынужден продать квартиру, полную воспоминаний. Слава Всевышнему, его хотя бы не понизили в должности благодаря хорошему послужному списку и помощи лучшего друга Майкла, моего крёстного.

Пока едем в тишине, любуюсь видами Даунтауна, моего любимого района в Майами, полного небоскрёбов. Они напоминают мне Нью-Йорк с его бешеным ритмом жизни. Но скучаю ли я по этому мрачному городу? Затрудняюсь с ответом, но, думаю, зелёные пальмы и жаркий климат мне идут больше, чем серая статуя Свободы и промозглая погода.

– Успела отдохнуть? – папа первым нарушает молчание.

– Это ты про те два месяца, что я ежедневно проводила в спортзале, чтобы не потерять форму? – Выставляю вперёд руку и с гордостью напрягаю бицепс.

– Лили, не моя вина, что твоё назначение затянулось. В отделе сплошная суматоха с этим Демоном. Сегодня будут принимать решение, передавать ли дело в ФБР. А если передадут, сама знаешь, какой нас ждёт рейтинг. Не справляемся и всё в таком духе.

– Кстати, по поводу Демона. Ты можешь не переживать! В клубе я была в абсолютной безопасности под надзором местных секьюрити! – выпаливаю с чересчур наигранной уверенностью.

– Да. Знаю.

Знает? Хм.

Отец выруливает на парковку перед зданием и останавливается на специально выделенном для него месте. Как-никак начальник Департамента полиции Майами.

– Напомни, сколько будет длиться мой испытательный срок? – Семеню на шпильках ко входу, пока папа широким шагом преодолевает оставшиеся футы, на ходу накидывая пиджак. Хоть я и задавала этот вопрос не единожды, ни разу не получила чёткого ответа.

– А тебе, я смотрю, только дай пострелять! – снова напоминает.

– Я что, зря училась в академии? У меня были высшие баллы по всем предметам! Да я на боевой подготовке уложила на лопатки тяжеловеса! И всё напрасно? И не говори, что это не женская профессия. Ты сам одобрил моё поступление!

Отец резко поворачивается ко мне так, что я чуть не врезаюсь носом в его грудь:

– Сказать прямо?

Выжидающе пялюсь на него, скрестив руки.

– Я надеялся, что до тебя дойдёт, что полиция – это не твоё! Образумишься и выберешь что-то более… – он запинается, бурно жестикулируя свободной рукой перед моим лицом, будто не в состоянии подобрать правильные слова для своей несмышлёной дочери, – более девчачье! Посмотри на себя! Я же вижу, как на тебя глазеют парни! Да ни один преступник тебя не воспримет всерьёз. Он, скорее, попросит твой номер телефона!

Нет, это просто возмутительно!

– А ты не пробовал взглянуть на это с другой стороны? Все агенты под прикрытием прикидываются не теми, кто они есть! Может быть, это огромный плюс в нашей работе? Я могу тебе доказать, но ты не даёшь ни единого шанса! Я не прошу о многом, пап! Я не прошу выдать мне пушку, чтобы гоняться за злодеями на патрульной машине! Но участвовать в расследованиях – это то, чему я хотела посвятить свою жизнь!

– Так, всё, Лили. Разговор окончен. Ты сама до конца не определилась, чем конкретно хочешь заниматься в полиции. Стажировка и расставит всё по местам, – Отец вскидывает запястье с наручными часами. – И мы опаздываем. Нужно познакомить тебя с моим заместителем, у которого ты будешь стажироваться.

– А он не станет просить у меня номер телефона? – специально цепляю его, потому что взбесил.

Раздражённо дёрнув плечом, папа отмахивается от меня, словно от назойливого писклявого комара. Всегда так! Любые разговоры о работе перерастают в ругань. Я бы давно устроилась в какой-нибудь полицейский участок и не зависела от покровительства отца, не будь в моей биографии одного пятна, которое не выведешь ни одним отбеливателем. А без малейшего опыта работы в полиции не видать мне достойной должности, как верблюду своего горба.

Преодолев два лестничных пролёта, мы оказываемся в просторном помещении в стиле «Open Space», где за стеклянными перегородками вовсю трудятся десятки сотрудников. Шелест офисной бумаги, клацанье по клавиатуре, телефонная трель – всё это типичная для Департамента суета, а я будто очутилась на другой планете.

От предвкушения грядущих перемен и новых знакомств фантазия делает тройное сальто. Ещё в академии обожала организовывать всякие мероприятия, которые сейчас модно называть «тимбилдингом». Но это всё потом. Сначала надо познакомиться с моим «ненужентвойтелефон»-боссом.

Подходим к двери с табличкой «Максимилиан Кроу, майор полиции». Ну и имечко… Мысленно представляю себе сморщенного старикашку, пока мой воспитанный отец трижды стучит в дверь, открывает её и пропускает меня вперёд. Я заранее натягиваю дежурную улыбку, которая улетучивается, стоит натолкнуться на прищуренный взгляд уже знакомых пепельных глаз.

Это что, шутка такая?

Вопросительно взираю на папу, подходящего к столу, из-за которого ему навстречу выходит мой вчерашний «Агент 007». К слову, сегодня на нем джинсы и ослепительно белая рубашка с фривольно закатанными рукавами. И это мне отец вещал про дресс-код? Мы точно в департаменте полиции? Где его кобура с Глоком4, в конце концов?