С Лёнькой Шлионским мы подружились на почве коллекционирования, чтения книг и любви к шахматам. Его отец, офицер-подводник, капитан 1 ранга Моисей Львович Шлионский, командовавший подводной лодкой на Черноморском Флоте в годы Великой Отечественной Войны, мечтал и из сына сделать подводника, но не срослось: в Прошедшем Будущем Лёнька, он же Леонид Моисеевич Шлионский, станет врачом-педиатром. Но это случится потом, а пока мы в запой читали Ильфа и Петрова, «Двенадцать стульев» и «Золотого телёнка». Конечно же, и другие книги. В то время все дети и подростки много читали, поэтому наши разговоры с Лёнькой были насыщены цитатами, к месту и не к месту. К примеру, желая меня слегка задеть, Лёнька часто повторял непонятную фразу:

– Когда ты был молодым, Моисей ещё не вылез из пелёнок!

В ответ я шпарил ему по-простому, из любимого фольклора североамериканских индейцев:

– Любопытно, на сколько оборотов завернётся твоя башка, прежде чем хрустнут позвонки!

А потом мы дружно и весело смеялись!

Играя в шахматы, выигрывал больше я, а Лёнька злился и в злобе «сливал» мне одну партию за другой. Как-то раз, проигрывая очередную партию, он смухлевал в манере Остапа Бендера, незаметно убрав мою фигуру из игры. Тогда я, схватив шахматную доску вместе со стоявшими на ней фигурами, трахнул Лёньку по башке. Не здоровались и не играли в шахматы около месяца… Потом помирились.

Лёнька коллекционировал монеты, но его коллекция была в зачаточном состоянии. Надо было видеть, какими глазами Лёнька смотрел на моё «богатство». И ведь дождался, хитрец, своего счастливого момента: когда я увлёкся романтикой геологии и захотел стать геологом-поисковиком, даже сделал геологический молоток и начал собирать всякие камни и минералы, обыскивая автовские дворы и закоулки, Лёня упросил меня выменять коллекцию монет на десяток камней, возникших у него из неизвестных источников. В конце концов, поддавшись на его хитрые уговоры, «махнулся»…

В то советское время для школьников – пионеров и комсомольцев – организовывались встречи с интересными людьми: заслуженными производственниками, инженерами, героями войны, актёрами театра и кино, с которых мы должны были брать пример. Сейчас-то вряд ли кто-то будет брать пример с актёров… Большинство этих встреч растворилось в моей памяти, но вот одна – в марте 1961 года – осталась на всю жизнь.

К нам в класс пришёл Александр Иванович Маринеско, в Великую Отечественную Войну командовавший на Балтике подводной лодкой «С-13», потопивший огромный фашистский транспорт «Вильгельм Густлофф», став после этого личным врагом Гитлера. Александр Иванович тогда жил поблизости от нашей школы, на улице Строителей (в 1990 году её переименуют в улицу Маринеско).

Александр Иванович показался нам очень скромным человеком. О войне говорил и мало, и нехотя. Этим он напомнил мне отца, вообще всех воевавших родственников, которые также не хотели ворошить тяжёлые воспоминания. Подробно и привычно рассказал только об атаке подводной лодки «С-13» под его командованием на «Густлофф» и на другой большой транспорт «Штойбен». Даже нам было понятно, что Александр Иванович эту историю привычно повторяет, может быть, в сотый раз.

Потом он заговорил о своём детстве и довоенной жизни. Оказалось, что родился он в Одессе, так же, как и я, только он в 1913 году, на 32 года раньше меня. Отец был румынским матросом, а мать – крестьянкой из-под Херсона. Окончив 6 классов в одесской школе, стал учеником матроса. Успешно окончил школу юнг, после которой ходил на судах Черноморского пароходства матросом 1-го класса. С 1930 по 1933 год учился в Одесском мореходном училище, по окончании которого ходил помощником капитана на пароходах «Красный флот» и «Ильич».

В этом месте своего рассказа Александр Иванович откровенно сообщил, удивив нас, что никогда не хотел быть военным, а мечтал служить в торговом флоте, повидать дальние страны. Однако жизнь его сложилась так, что в 1934 году по путёвке комсомола был направлен на специальные курсы комсостава РККФ (Рабоче – Крестьянского Красного Флота), после которых был штурманом на подводной лодке «Щуке» Щ-306 Балтийского Флота. А через несколько лет началась война…

Вот тут Александр Иванович снова замолчал, словно не хотел продолжения, а, скорее всего, наших каверзных вопросов. Конечно же, почти все мы, а особенно интересующиеся историей войны и нашего ВМФ СССР, знали о многих его дисциплинарных «выкрутасах» до войны, во время войны, и после войны. Знали, что он временами пьянствовал, играл в карты, был несколько раз разжалован, и т.п., а в мирное время даже провёл 3 года в заключении…

Встреча закончилась. Мы – парни – собрались кучкой и спорили: герой Маринеско или нет. Разошлись, так ничего и не решив. Прошло с тех пор много лет, и Время расставило всё по своим местам. Капитан 3 ранга Маринеско Александр Иванович, Герой Советского Союза (посмертно), кавалер ордена Ленина, двух орденов Красного Знамени, медалей: За боевые заслуги, За оборону Ленинграда, За Победу над Германией – так теперь звучит его имя, имя настоящего Героя нашей Родины, морской Державы.

Вдруг – в эту секунду – вспомнилась весна 1961 года, когда меня принимали в комсомол. Самым последним в классе: остальных одноклассников приняли раньше. Случилось это потому, что меня определили как близкого приятеля Тольки Смирнова, зимой взятого милицией на спекуляции «варёнкой» – варёными джинсами. О Тольке по поводу его вступления в комсомол вообще даже и мыслей ни у кого не было; я же попал в эту неприятность исключительно за компанию с ним. Когда выяснилась моя непричастность и, более того, полное презрение ко всяким спекуляциям и фарцовке, мне рекомендации дали и направили в Районный комитет ВЛКСМ, который располагался тогда в здании Администрации Кировского района на Кировской площади. Прибыл я в комитет точно в назначенное время, к 9.00. Одиноко сидевшая за столом в большой комнате девушка-комитетчица торжественно выдала мне комсомольский билет и, выйдя из-за стола, приколола к куртке комсомольский значок.

Радостно теребя значок, уже по-комсомольски бодро вышел я на площадь, где увидел толпы народа, что-то празднующего. Поток людей струился по проспекту Стачек, с двух сторон подходя к памятнику Сергею Мироновичу Кирову. Звучали радостные голоса, песни, громкие поздравления. Оказалось, что народ праздновал полёт Юрия Алексеевича Гагарина в космос! Было 12 апреля 1961 года.

После окончания 8-го класса почти всех учеников, решивших продолжить образование, перевели в новую школу № 393 (теперь лицей), в красивое здание на небольшом взгорке, по адресу улица Автовская, дом № 5. Некоторые ребята, в том числе и я, участвовали в постройке этой школы, выполняя простейшие подсобные работы.

Комсорг Андреева Галя, староста Абрамович Женька и классная руководительница Цибизова Маргарита Викторовна («Маргоша Шапокляк»)

Началась учёба в девятом классе. Поскольку все мы – учащиеся – прибыли из разных школ, на первом же классном собрании предстояло выбрать старосту и комсорга. Очень долго классный руководитель и по совместительству преподаватель математики, Маргарита Викторовна Цибизова, искала среди нас желающих. Никто не соглашался. Маргоша – именно так звучало её моментально возникшее прозвище – внешним видом и поведением напоминала мадам Шапокляк из мультика про Чебурашку и крокодила Гену. Применив все возможные уговоры, Маргоша психанула и ткнула перстом в первые две фамилии из классного журнала. Ими оказались Женька Абрамович и Галя Андреева. Класс незамедлительно и дружно проголосовал. Единогласно Женька стал старостой, а Галя – комсоргом.