‒ Спасибо, Мария Анатольевна. Мы всем довольны, ‒ выдавливаю я из себя, заливаясь краской. Вышла замуж называется. Взрослая женщина, ребенок за плечами, а стыда не оберешься.

Но я выдыхаю, как только слышу удаляющиеся шаги, и буквально вываливаюсь в предбанник.

‒ Эх, позвать бабушку обратно что ли… ‒ Паша не отстает от меня и подмигивает, наливая себе в стакан кваса, а мне надо бы снять себя одежду…

Паша

Я с наслаждением следил за тем, как Варя краснеет-бледнеет, но старается вести себя непринужденно. Она пила чай после бани, заодно отвечала на вопросы бабушки. Вся раскрасневшаяся, но и довольная.

В бане она всё-таки попарилась. После ухода бабушка я наскоро помылся и сидел в предбаннике, давая ей возможность спокойно помыться. Оставлять её одну в чужом месте было бы некрасиво. В доме у нас Варя уже была, на свадьбе моего брата Сереги. Но это сколько лет назад было. У нас многое поменялось, да и баня новая отстроилась уже. Поэтому я терпеливо ждал, пока она попариться, попивая холодный квас. Домой мы зашли вместе, чтобы бабушка ничего не заподозрила. Для всех своих родных я женился по любви. Так оно и было, кроме ответных чувств. Невзаимных. Пока…

Мама про мою женитьбу была предупреждена заранее, чтобы поговорила с бабушкой. Я знал, что они примут любой мой выбор, но перестраховаться не помешает. Новость, что у Вари есть дочь, они примут достойно. Бабушка наша сама воспитывалась в семье дяди, в ней я не сомневался. Она быстро нашла подход к Диане. Родня могла засомневаться в разнице возрастов. В нашей семье мужчины всегда были старше.

Бабушка у меня огонь. Советской закалки, всю жизнь проработавшая в школе завучем. Но человек очень хороший и добрый, с большой буквы. Кто проходил её своеобразную проверку, тот и был вхож в нашу семью. И Варя прошла её с блеском, согласившись сходить со мной, со своим мужем, в баню. Бабушка считала, что муж и жена с первых минут замужества должны понимать того, что они теперь одно целое. «Муж с женой должны быть подобны руке и глазам: когда руке больно — глаза плачут, а когда глаза плачут — руки вытирают слёзы[3]. Я всегда считала, что японцы умный народ», ‒ поучала она нас. И мне всегда нравились слова бабушки.

«В наше время сломанные вещи чинили, а не выбрасывали», ‒ ворчала частенько, поучая нас. И я всегда держал в своей голове её слова о том, что как бы муж и жена не ссорились, спать ложиться они должны вместе. Как и париться вместе в бане. Улыбнулся, вспоминая, как Варя забежала в баню, заставляя меня прикрыться. Хотя я итак был в минимальной одежде, переживая за её чувства.

‒ Надеюсь, скоро наша Дианочка обзаведется братиком или сестренкой, ‒ не то спрашивала, не то утверждала бабушка, даже не взглянув на нас. Она угощала новоиспеченную внучку блинчиками.

Мама заулыбалась, а Варя чуть не поперхнулась чаем, затем повернула голову в мою сторону и раскраснелась, пряча испуганные глаза. Все намеки на чувства и близость между нами наводили на неё панику. Я знал, что она провела между нами черту из-за разницы возраста между нами. Старался её понять, но принимать не мог.

Я хотел Варю. Я полюбил её. Давно. И как бы она не отстранялась от меня, прикрываясь годами, что стояли между нами, настанет время, когда Варя сама признается. Признается в том, что годы между нами ничто по сравнению с чувствами. Я видел, что она уже меняется. Мне оставалось только ждать, не торопя её. И постараться всё не испортить.

‒ Бабуль, не гони лошадей. Все происходит в своё время для тех, кто умеет ждать[4], ‒ ответил ей её же словами. До совместных детей нам столько всего ещё надо преодолеть. И, к тому же, пока я не готов был «делить» её ни с кем. Попозже, но не сейчас…

Устав от долгой дороги и бани, я не стал долго заживиться за столом. Уступив свою постель Варе и Диане, сам лег в комнате брата. Пусть женщины поговорят сами. Мне завтра снова в город, а дальше ещё и до столицы, путь не близкий. Только сон не шел…

Я бы сейчас с удовольствием обнял Варю и просто наслаждался бы её близостью. Всё бы отдал за минуты, что хочу провести с ней. Вместо этого лежал в одиночестве и думал о том, что мне еще сделать и предпринять, чтобы она взглянула на меня по-другому. Когда наступит такой момент? Как скоро я дождусь ответных чувств? Вместо ответов до меня доносились тихий шепот за столом через приоткрытую дверь. Слова разобрать не мог, да и не старался. И вскоре уснул, под монотонные звуки их разговоров.

‒ Спасибо тебе, Паш… ‒ сквозь сон почувствовал нежное касание, но никак не мог проснуться, как бы ни пытался. ‒ Спасибо… ‒ и не понимал, сон это или всё происходило наяву. Путал реальность, снова уходя в царство морфея…

Варвара

В город мы выезжали уже затемно, когда вечер полноправно вступил в свои права, обходя свои владения. И Валентина Петровна, и Мария Анатольевна тепло попрощались с нами, взяв слово с меня, что я непременно буду приезжать к ним как можно чаще. Даже у меня на глазах чуть не выступили слезы, так не хотелось расставаться с ними, но…

«Можно даже без мужа. Это даже приветствуется», ‒ шепнула в ухо бабушка Паши, когда обнимала меня. затем тепло, искренне улыбнулась и подмигнула. Диана же всё не хотела садиться в машину, крутясь вокруг новых родственников. Еле уговорили, обещав ей, что приедем сюда совсем скоро, как примем участие в конкурсе. Только упоминание о конкурсе пап привело её в чувство. Она стала серьёзной, сама забралась в детское кресло и помахала всем рукой. Не забыла добавить при этом, что в городе её ждут дела. Да вот надолго её не хватило, по дороге вскоре уже уснула. Я и сама, как не старалась держаться, но глаза подводили, упорно закрывались.

‒ Поспи, Варюш. Не мучай себя, ‒ Паша нежно провел по моему плечу, не отвлекаясь от дороги.

Вздрогнула, ощущая, как от его прикосновения по спине побежали мурашки. Неужели всё начинается с этого? От случайно брошенных фраз, от мимолетных ласковых прикосновений, от нежных, заботливых слов? Что это: зарождение чувств или же просто привычка, от постоянного общения и частых встреч с ним? Что же поменялось между нами, кроме штампа в паспорте? Почему я так остро начала на него реагировать?

Повернула голову и посмотрела на него, в его напряженный профиль. Паша вёл машину сосредоточенно. И ничего мне не мешало рассмотреть его вблизи, скрываясь под темнотой ночи в салоне машины. Его лицо освещалось от фар встречных машин и снова погружалось в темноту. Губы слегка сжаты, глаза смотрят прямо, брови нахмурены, длинные ресницы (меня аж от зависти трясет!) слегка подрагивают, когда зрачки бегают. Руки крепко держат руль, что выпирают вены. В мыслях сразу возникли образы, что бы я чувствовала, если бы эти руки вот также крепко обнимали меня, сжимая в объятиях и как можно теснее прижимая к крепкому мужскому телу. Проводили бы по позвоночнику, спускаясь всё ниже и ниже…

Облизнула пересохшие губы и отвернулась, испугавшись своих глубоких мыслей, что непременно крутились вокруг Паши. От нехватки мужского внимания? Его у меня, как ни странно, было предостаточно. А вот с близостью… Прямо беда. Может, во всём виноваты эндорфины, которые приходят в боевую готовность, стоит только парню, что за рулем, появиться в опасной близости от меня? Я же чувствую его запах, вдыхая полной грудью, когда этого никто не видит. Наслаждаюсь. И мне хочется ещё и ещё… Мне его становится мало?..