Меха рыцарь упал на спину, а Лев со Славой вылетели вперёд. Мотоцикл несколько раз перевернулся на бок, после чего остался лежать. У обоих котов в голове противно звенело. Лев встал на четвереньки

"Я не упал, я не упаду"

И посмотрел на Славу. Он дышал, этот дебил, что чуть их не убил, дышал. Меха рыцарь начал подниматься, Лев схватился за свой пистолет-дробовик и выстрелил обоими снарядами. От отдачи он чуть сдвинулся назад, но на врага это не оказало эффекта. Лев сунул ещё два патроны, хотя вся знал, что даже десять или двадцать выстрелов его не спасут.

Железка взяла его в руку и поднесла к себе. Она начала медленно сжимать свои пальцы все сильнее к ладони. Лев почувствовал как все внутренности сопрекосаются друг с другом, будто его душит удав. Он не видел лица пилота, но почти был уверен, что сейчас он испытывает торжествующую радость смешанную с гневом. У него были все возможности прихлопнуть их двоих на месте, однако он выбрал наиболее мучительный способ убийства, опять таки всеобще запрещённый. Но сейчас никто не будет говорить о каких-то правилах.

Слава выстрелил из винтовки. Меха рыцарь замер от изумление и в ту же лапу взял Славу.

— Ты доволен? — прохрипел Артур. Хватало ему и головной боли, а теперь ещё ему придется умереть таким образом с этим дураком. На что он надеялся?

Саша в панике вывернул руль у Гриши, тем самым отделив их от всех остальных. Не то чтобы Гриша сам бы этого не сделал, но страх все таки предал больше скорости младшему. Свернув они выехали из основного потока техники и сейчас неслись между меха рыцарей, когда Гриша все таки нашел окно и зажав тормоз, слез с мотоцикла. Мотоцикл повернулся почти на 90 градусов и повалился бы, если его не удержала коляска. Они оба побежали среди целого отряда меха рыцарей. Саша едва уклонился от ноги одного из них. Великан погрозил ему кулаком, но Саша даже не обернулся и помчался дальше. Сначала они побежали к одному из перекрываемых танками отряду, но потом поняв, что они их не догонят, они улеглись за одним взорванных танков, чтобы перевести дух. Машину взорвали первой из его отряда, молодой и не очень опытный экипаж машины погиб на месте, когда снаряд влетел влетел ровно в то место, откуда начинается башня. Со стороны это выглядело будто кто то сильно влепил танку под нос.

Саша с некоторым удивлением посмотрел назад, на меха рыцарей, перед тем как очередной артиллерийский снаряд повалил одного из них на спину, взорвав всю его голову, словно это был воздушный шар. Но никого из окружающих это не смутило, как в прочем Сашу.

Все это воспринимал как обычную партию в шахматы между руководящей верхушкой и он был не далек от правды. Быть “съеденым" вражеской фигурой означала быть убитым, но из за количества пешок на поле, никто не обращал внимание на такую мелочь.

— Что будем делать? — поинтересовался он у Гриши. Тот ничего не ответил.

Гриша выглянул из за танка, стараясь понять, куда им лучше дальше двигаться. Он предполагал, что если бы они сейчас были в полной группе, то смогли бы продвигаться вперёд, прячась за такими вот уничтоженными танками. Двигались бы они по одному, прикрывая друг друга, да к тому же в этом хаосе на одинокого солдата вряд ли бы кто обратил внимание. Потом они бы уже подошли к городу, который к тому моменту скорее всего оказался эпицентром боя и в группе у них был бы больше шансов отбиваться от псов. Добежать до линии огня, сейчас было куда проще, однако вдвоём в городе им будет куда тяжелее чем в группе. Конечно можно влезть в общую массу солдат, но вероятность того, что они помогут в случай крайней необходимости ниже.

Когда кто-то попадает в беду, большая часть всегда мыслит от того, что кто нибудь да поможет бедолаге? Кто то должен, не я же. Но даже если никто не подойдёт, как бы ты не орал, их рефлексы скорее всего не позволят им рискнуть собою, ради тебя. Разве что за редким исключением, на которое он не собирается рассчитывать. Однако когда ты можешь выделить кого-то из толпы, то ты автоматически кладешь на него ответственность за себя. Его будет мучить совесть, если он не осмелится помочь, а остальные скорее всего окажут давление на него, не желая самим идти. Ещё лучше этот эффект сработает если ты знаешь кого зовёшь, тогда давление будет оказано ещё сильнее… Это сработает если стоящих рядом будет несколько…

Гриша знал, что если Сашу ранят, то он рискнёт своей шкурой, даже если вероятность спасения будет близится к нулю, но с такой же уверенностью он знал, что скорее всего эта же цифра станет ключевым фактором к тому, что Саша его бросит… И возможно это будет правильно и винить его в этом он не сможет, кто бы что не говорил. Он не обязан это делать, в отличие от него. Но умирать он все таки не планирует и просчитать дальнейшие решение наверное самое разумное, что он может. За Сашу он рискнёт всем

Сколько он себя помнит, он всегда занимался младшими детьми в семье, преимущественно сестрами. Отец работал неплохо и зарабатывал на их кормешку, но в остальном он ими почти не занимался. Мама была тоже не могла порваться на несколько частей, однако как и любая приличная мать старалась уделить внимание каждому своему отпрыску. У него было хорошее детство, во всяком случае начало. Каждое воскресенье было днём сладостей для него, когда он мог сходить в отдел конфет и выбрать любые конфеты, его армия солдатиков только росла на протяжении всего времени, дед их лично вырезал для него, а отец обещал попробовать вырезать ему винтовку из палки. Чего ещё надо мальчишке. Но когда Гриша более или менее подрос, то мама сказала ему то, что он помнит и сейчас, будто это было вчера:

— Сынок… Твой отец крайне трудолюбивый человек, но однако он не бог. Как и я. Ты уже довольно большой и я думаю ты сможешь приглядывать за младшими… — она сказала эти простые слова, только так, как может сказать истинная мама, вложив в них более глубокий смысл, чем есть.

А потом она погладила его по голове и отвела на кухню к грязной посуде, которую он мыл после младших сестёр.

Оказалось, что под присматривать мама имела не просто смотреть за сестрами (Саша тогда не родился), она имела ввиду, что теперь большая часть его вещей будет переходить им… Всё. День конфет для него закончился, дед теперь занимался вырезанием кукол и пупсов, которые потом девчонки заботливо одевали в тряпичные платьица, а потом возили в одной общей коляске, а деревянной винтовки он так и не получил… Да на нее и не было больше времени. Сначала он помогал матери готовить кашу на всю семью, после он вместе с нее отводил сестрёнок в сад, а дальше их рабочий только начинался. Мать брала большую часть обязанностей на себя, однако времени Гриши тоже сократилось. Это должно было быть что то саморазумеющиеся, он вырос и следовательно все было правильно? С возрастом обязанности накапливаются. Конечно он уже не сможет пострелять из деревянной винтовки во дворе, теперь он должен был перебирать кровати и готовить еду.

Это же правильно? Но часто ли дети понимают, что правильно? А должны ли делать как правильно? Разве он так вырос, чтобы отдавать свои конфеты и игрушки? Ребята в его возрасте вполне себе продолжают этим заниматься. И они его зовут. Вернее звали до сих пор, но все реже…

— У них в семье другое положение. Ты должен быть счастлив, что у нас большая и дружная семья. — заявил отец, когда смог уделить ему время.

Почему Гриша должен отдавать свое детство, которое ещё не закончилось на других? Отец часто с шутливой завистью говорил, что это лучшее время в жизни любого кота, так почему он должен отдавать лучшее другим, если они не смогут ему это вернуть позже? Гриша уважал отца больше всех, но в тот момент он ему показался самым безразличным человеком. Хотя сейчас знает, дети любят преувеличивать.

Но как же драгоценное детство? Этот вопрос возникал у него в голове все чаще.

Когда мама забеременела Сашей, Гришу уже перестали звать друзья и он погряз в работе. Оссобенно в последние месяцы беременности. Он стал куда раздражительнее, но поделать ничего не мог и вот родился Саша… И может это потому, что он наконец прервал череду сестёр, а может это что-то необъяснимое и врождённое, но ему стало легче. Работа перестала быть таким напряжением, даже стала немного приятнее. Саша рос у него на глазах и он любил его всем сердцем. Да сестёр он тоже любил, но это было что-то другое. Почему то после его рождения у него пропал апогей недовольства. Все стало светлее. Пускай Саша забрал все внимание себе, но недовольства он у него не вызвал, он сам бегал вокруг него и был рад…