За моими размышлениями я не сразу понял – меня вызывают на поединок. Объявили КМС, т. е. кандидат в мастера спорта, какой – Пупкин или Иванов, уже не помню, и начинающий перспективный борец – значит, это я. Вертлявый главный тренер крутился вокруг меня и все тарахтел, что КМС классик – то есть выходец из классической борьбы: «Ты, главное, бросайся ему под ноги». Мы с «классиком» дружески пожали друг другу руки, и по его усмешке я понял, что сейчас будет со мной!!! Здесь пришлось вспомнить нашего старшего прапорщика Богера – инструктора по рукопашному бою и, не дожидаясь тяжёлой для меня развязки, применить один из любимых боевых приёмов прапорщика. Противник был повергнут с грохотом на маты, а моя спортивная карьера, к сожалению, на этом закончилась.

Следующий персонаж из моей троицы – Василий Иванович или просто Василёк. Это человек – полная противоположность Сергею, да, может, в некоторой степени и мне. Человек вырос в 30-е годы ХХ века на идеях марксизма-ленинизма и искренне верил в мировую рабоче-крестьянскую революцию и строительство коммунизма. В 1944 году в 16 лет, добавив себе в метрики 2 года, добровольцем ушёл на фронт. После окончания краткосрочных артиллерийских курсов был направлен на фронт. Участвовал во взятии Берлина, расписался на стене рейхстага. Окончил войну в звании майора командиром батареей, имел множество боевых наград. В 1956 году при глупом приказе Н. С. Хрущева о сокращении ствольной артиллерии Василий Иванович как офицер, не имеющий достаточного образования, был отправлен в отставку и направлен бригадиром тракторной бригады в колхоз. В первый же день работы он набил морду «тыловой крысе» – председателю колхоза, за что и получил свои 7 лет лагерей. На зоне за свой неуживчивый прямолинейный характер, наверняка не без согласия лагерного начальства, был уголовниками «опущен» и получил кличку ВАСИЛЁК. Пытался покончить с собой, но откачали. Принял участие в попытке побега, за что добавили ещё десятку. После отсидки попал ко мне помощником машиниста насосной станции. Вот такая непростая судьба у этого, по-моему, ни в чем неповинного человека.

И наконец, третий участник нашей пока ещё не криминальной троицы. Как её все называли, КОНФЕТКА. Познакомился я с ней на танцплощадке в Черемушках. Был в те времена такой микрорайон во Владивостоке. Знакомство по тем временам обычное – двое подвыпивших мужчин пристали к одинокой девушке. Милиции, как всегда, рядом не оказалось, зато рядом оказался я, приличный молодой человек, к тому же владеющий приёмами рукопашного боя. После танцев пошёл провожать, ну а потом, как всегда, напросился на чай. Утром она меня разбудила и потребовала быстрее убираться, так как приезжал из командировки её муж. Между прочим, её муж оказался директором ювелирторга, на котором она работала то ли главным бухгалтером, то ли зам. главного бухгалтера. Все складывалось как нельзя лучше, чем можно было предположить. Конфетку звали Екатерина Алексеевна. Утром я успел рассмотреть, что она гораздо старше возраста для юношеской танцплощадки. По-моему, ей было далеко за 30. Хотя одевалась она вполне по-молодёжному и была достаточно ухожена по тем временам. Вот с такими людьми свела меня судьба. А от судьбы, говорят, никуда не деться.

Наша своеобразная группа была практически готова к решительным действиям. Мне приходилось разными способами сдерживать чересчур нетерпеливых и инициативных. Особенно нетерпеливым был Василий Иванович. Он по-армейски прямолинейно предлагал захватить инкассаторскую машину, а краснопёрых отправить на тот свет. Я ему объяснил, что инкассаторы – не милиционеры, а совсем другая служба, не относящаяся к МВД. Василий Иванович призадумался – в отличие от милиции и охранников в зоне, к другим людям он был вполне добродушен и даже дружелюбен.

Сергей был более сдержан и интеллигентен – по его замыслу, необходимо было снять квартиру в соседнем подъезде с ювелирторгом, а затем сделать подкоп. Были и другие варианты. Молчала только Конфетка. За это время мне удалось выяснить – мужа она почти ненавидит и давно что-то замышляет против него. Есть у неё и постоянный любовник, которого она тщательно от всех скрывает. Было такое ощущение, что она чего-то выжидает и это не мы её используем, а она нас. Я не торопил события, ждал, когда она первая заведёт разговор по теме. В конфиденциальном разговоре с Сергеем я предложил ему приударить за Конфеткой как будто всерьёз и постараться как можно подробнее выведать её планы и узнать ближайшее окружение. Парень он был видный и неглупый и я рассчитывал на него.

1921 год. Швейцария, Берн, промозглая осенняя погода. Неудивительно – пока Майкл дошёл до офиса – изрядно продрог. Симпатичная молоденькая секретарша предложила горячий кофе и уведомила, что мистер Брандон освободится через 5–6 минут. Брандон числился советником посольства, но все знали о его специализации по особым неафишируемым делам. Английская дипломатия исторически умела хранить секреты, ну а в послевоенные периоды тем более. Брандон без какого-либо вступления спросил напрямик: «Что вы знаете о бриллиантах?» Майкл, не задумываясь, ответил: «Только то, что их обожают женщины». – «Я вижу, вы в этих делах профессионал, – продолжал иронически Брандон. – Есть алмазы, которые интересуют не только женщин, но и целые государства. Садитесь и слушайте, любые записи категорически запрещены». – «Слушаюсь, сэр». – «Что вы слышали о знаменитом алмазе „Флорентиец“? Вижу, ничего. Объясню кратко: он известен миру под разными именами – когда-то его называли „Тосканец“, а ещё раньше величали „Великим Герцогом Тосканы“ или просто „Австрийским жёлтым бриллиантом“. Краткая история его такова: этот жёлтый алмаз был найден примерно 500 лет назад на одном из рудников Индии. После огранки он стал жёлтым бриллиантом весом в 137,27 карата. А после у бриллианта началась достаточно богатая и запутанная история. Вот краткий список его владельцев – семья Медичи, династия Габсбургов, папа римский Юлий II, многие другие не менее известные личности.

Бриллиант передавался из одних знаменитых рук в другие, пока не осел в руках австрийской императорской семьи. После Первой Мировой войны в 1918 году свергнутая династия отправилась вместе с алмазом в Швейцарию. С тех пор бриллиант никто больше не видел.

А теперь главное! Нам стало известно, что приближенный к императорской семье барон Штайнер повезёт этот драгоценный груз знаменитому ювелиру Альфонсу Зондергеймеру. Причины нам в принципе безразличны, охранник будет только один», – Брандон замолчал и многозначительно посмотрел на Майкла. «Я все понял, сэр!» «Имейте в виду, – продолжил Брандон, – барон Штайнер имеет авантюрный склад характера, – и если не мы, то точно он или кто-либо другой». Майкл ещё раз вытянулся по стойке смирно: «Все будет сделано, сэр, в лучшем виде».

Через день два русских белых офицера сидели в пивной «Альтес», напротив них – уже знакомый нам Майкл. Вы, наверно, догадываетесь, о чем шёл разговор. Офицеры, как и все русские эмигранты, были в затруднительном материальном положении, и их долго уговаривать не пришлось. Приличная сумма в швейцарских франках и английский паспорт их вполне устраивали. Когда Майкл ушёл, капитан спросил:

– Поручик, вам не кажется, что все как-то гладко?

– Да, Виктор, надо все продумать. Вероятно, и нас постараются под шумок убрать.

– Где наша не пропадала, и в не в таких переделках бывали, давай ещё, Серж, выпьем и пойдём дальше прогуливать аванс.

– Нет, капитан, ты иди, а я – в библиотеку и поинтересуюсь, что за камушек и с чем его едят.

На том и порешили, договорились встретиться на следующий день с утра. В публичной библиотеке Мюнстергассе на одноимённой улице он взял стопку книг и углубился в чтение. Их потенциальная жертва действительно стояла отдельной строкой от других бриллиантов. Да, «Флорентиец» красив, великолепен и по-своему неотразим. Но его история трагична, как обычно трагична судьба всех легендарных сокровищ. Всем знатным и другим владельцам он приносил несчастья, а нередко – и смерть. Алмаз «Флорентиец» можно считать полноценной звездой Средневековья, оставившей яркий след в европейской истории. О нем мечтали многие императорские особы, его похищали, из-за него убивали. Им даже пыталась завладеть российская императрица Анна Иоанновна, но получила вежливый отказ от семейства Медичи. О чем впоследствии нисколько не пожалела, узнав о трагической судьбе этого знаменитого семейства.