– Мам, а что с папой? – пропустив мимо ушей мамин вопрос, спросил Санька. – Он что, пьяный?

– Я не знаю, что с ним, – Санькина мама помогала отцу снять верхнюю одежду и обувь, а тот продолжал умиляться и радоваться, как будто загипнотизированный. Санькина мама продолжала: – Мы уже возвращались домой, как вдруг появился какой-то красный шар. Он спускался из-за деревьев, а потом завис над нами с папой. Oh, mein Gott[2]! Папа еще сказал, что это шаровая молния, только непонятно, почему она красная. А потом этот шар закружился вокруг папы, сделал пару витков, как спутник вокруг Земли, и растворился в воздухе. После этого папа стал сам не свой: начал дурачиться и смеяться на всю улицу. Я пыталась его успокоить, но все без толку. So ein Mist[3]! Это не мой муж, его словно подменили…

Больше в этот вечер Саня своих родителей не видел. Они отправились спать. У Сани сна не было ни в одном глазу. Он вспоминал историю со светящимся шаром. И чем больше он об этом думал, тем больше вопросов возникало у него в голове: «Что это было? Кто это сделал? Почему папа так себя ведет?»

За этими размышлениями Санька и уснул.

На следующий день Саня отправился в школу. Утро показалось ему обычным. Завтракали все вместе, но папа действительно изменился. Он уже не смеялся, а был чем-то сильно озабочен. Говорила больше Санькина мама. И теперь она походила на папу, того прежнего папу – строгого и серьезного.

– Папа заболел, на работу не пойдет сегодня, – сухо сказала она Сане. – Так что, ты, давай, после школы не задерживайся, сразу домой…

В школе Саня рассказал о странном шаре своим приятелям Вовке и Грише. Те не особо поверили в Санькину историю, но интерес она у них вызвала. Уж больно подробно Саня все описал: и про танцующие шкафы, и про светомузыку, – такое сложно придумать. Решено было пока повременить с игрой – вдруг шар вернется снова. Сане ох как не хотелось опять встречаться с соседкой.

После школы Санька сразу отправился домой. Мама была дома и встретила сына взволнованная.

– Шурка, дело у папы серьезное, – быстро проговорила она, проходя на кухню. – Сейчас у него врач, а ты пока иди к себе.

Саня так и сделал. Он ушел к себе в комнату, но дверь закрывать не стал. Из гостиной доносился мягкий голос врача:

– Вы, Александр Иванович, главное, не волнуйтесь, память обязательно вернется.

– А я и не волнуюсь. Я себя нормально чувствую, только пить очень хочется, – отвечал не Санькин отец, а его голосом резко помолодевший мужчина. – Может, есть газировка?

– Наталия Сергеевна, принесите ему, что он хочет, – обратился к Санькиной маме доктор.

– Есть только сок, – растерянно ответила Санькина мама.

– Отлично, – ответил доктор. – Несите сок.

Весь дальнейший разговор доктора с Санькиным отцом больше походил на общение воспитателя детсада с заболевшим мальчиком из старшей группы. Из всего услышанного Санька понял, что его папа из взрослого ученого Александра Ивановича Быструхина превратился в Сашу Быструхина, который должен ходить в детский сад или первый класс начальной школы.

Сначала разговор в гостиной больше напоминал какой-то розыгрыш. Папа любил пошутить, и Санька любил эти редкие моменты. Так происходило, когда отец бывал в хорошем настроении после окончания трудной работы над чем-то важным. Но все отцовские шутки все равно казались Саньке добрыми, безобидными, а главное, короткими (пошутили, посмеялись, забыли).

Сейчас же это было совсем не смешно. Мама то выходила из гостиной за чем-нибудь, то возвращалась, и Санька слышал, как она что-то постоянно говорила сама себе, но это трудно было разобрать.

Впрочем, Санька и так понимал, что мама сильно переживала. Он и сам находился в смятении. Отец, его близкий и родной человек, который был для Саньки авторитетом, большим ученым, стал в один миг кем-то неузнаваемым. Санькина мама заглянула в комнату.

– Шурка, я в аптеку добегу. Доктор кое-какие лекарства выписал. А ты пока тут посиди.

Глаза Наталии Сергеевны были красными и мокрыми, но голос был твердым. Санька понимал, что маме нелегко и вдруг стал послушным и внимательным, каким никогда не был. Он смотрел на мать с нежностью и любовью. Он вдруг понял, что она берет на себя заботу не только о нем – шестикласснике Саньке Быструхине, а еще и о том, другом взрослом ребенке, который лежит сейчас на диване в гостиной и разговаривает с доктором. Эта мысль вдруг подняла Саньку с его кресла, приблизила к матери.

– Мам, что с папой? – спросил он, глядя ей в глаза.

– Сынок, наш папа… – она запнулась. – Он… ну как бы это тебе объяснить… он заболел.

– Он превратился в ребенка? – подсказал неудобный ответ Санька.

– Ну, что-то вроде того, – попыталась улыбнуться Санькина мама. – Он не помнит ничего: ни физику, ни математику, ни литературу. Всю школьную и институтскую программу. Она стерлась.

– Стерлась, – повторил Санька. – А он нас-то помнит?

– Да, вроде, – продолжала Санькина мама. – Он знает, как нас с тобой зовут. Помнит своих родителей: деда Ваню и бабушку Лизу. Но он как большой и глупый ребенок. Не наш папа, а твой брат.

– Как мой… старший брат? – попытался пошутить Санька.

– Как младший, – подытожила мама. – Только очень высокий.

Она провела рукой по голове сына и вышла из комнаты.

Доктор продолжал разговор папой в гостиной. Саньке было любопытно посмотреть на своего старшего/младшего брата, в которого, как сказала мама, превратился его отец. Санькина мама прикрыла двери в гостиную и отправилась в аптеку. Санька подошел к гостиной и начал вслушиваться в голоса, доносившиеся оттуда.

– Александр Иванович, еще раз расскажите все, что помните о вчерашнем вечере, – продолжал спрашивать доктор.

– Я помню красный шар, – донесся голос Санькиного папы. – Он летел, потом начал вокруг меня танцевать.

– Танцевать, – повторил доктор. – Очень хорошо.

– Да! Он танцевал, а потом улетел.

– И после этого вы все забыли?

– Наверное! Я не помню, – прозвучал бодрый ответ Санькиного отца.

Санька услышал, как доктор поднялся со стула и, видимо, подошел к стеллажу с книгами. Там он постоял несколько секунд, а потом вернулся и снова продолжил:

– Александр Иваныч! Можете прочесть, что здесь написано?

Санька догадался, что доктор достал со стеллажа одну из книг, которые вчера выплясывали.

– Лев Тол-с-той, вой-на и мир, – неуверенно начал чтение Санькин отец.

– Очень хорошо, – ободряюще прозвучал голос доктора. – Смелее!

– Том пер-вый, час-ть первая, – отец запнулся. – Тут не по-русски…

– Пропустите!

– Так говорила в июле…

Отец читал неуверенно. Он проговаривал каждое слово и старательно выделял голосом каждую букву. Так читают ученики третьего или четвертого класса. Санька стоял, будто пригвожденный к стене. Он не верил, что это его отец. За дверью в гостиной с доктором разговаривал совершенно другой человек.

Вскоре вернулась Санькина мама. Она принесла что-то в пакете, видимо это были лекарства, которые прописал доктор. Санька продолжал стоять возле двери. В этот момент из гостиной вышел доктор:

– А, здравствуй, – поздоровался он с Саней. – Надо полагать, ты Александр-младший?

– Вот, доктор, – перебила врача Санькина мама. – Я купила все, что вы мне написали.

– Очень хорошо, – ответил доктор, взяв Санькину маму под локоть и уводя ее на кухню. – Сейчас ему нужен полный покой и режим…

Дальнейший разговор доктор и Санькина мама продолжили на кухне, и Санька не слышал, о чем они говорили. Он стоял в открытых дверях гостиной и смотрел на отца. Тот лежал на диване и листал книгу, которую только что читал:

– Не интересно читать, – вдруг сказал он. – Картинок нет.

– Пап, – вдруг решил заговорить с отцом Санька. – Мама сказала, что ты заболел и ничего не помнишь?