- Эй, полуночницы, - крикнул с веранды Витька. – Вы спать сегодня собираетесь?

- Витюх, иди ложись, - Танька высунулась из беседки. – В кои-то веки можно спокойно посидеть, потрындеть.

Она разлила по бокалам остатки вина, подняла свой.

- Ну, будем. За нас с вами и за хрен с ними. Скажи, Юль… Я тебя уже спрашивала, но ты тогда толком так ничего и не ответила. Почему вы все-таки с Лешкой развелись? Ведь все хорошо у вас было?

- Хорошо? – переспросила я, сделав большой глоток. – На поверхности – да. А вот внутри... Не ответила, потому что тогда не могла четко сформулировать. Я после Димки была как лягушка в анабиозе, а Леха терпеливо ждал, когда я хоть немного отмерзну и отойду. Ну и дождался. Мне с ним было тепло, уютно. Спокойно. Ты же знаешь, он легкий человек, веселый. По-своему я его любила, конечно, но…

- Страсти не было, - понимающе кивнула Таня.

- Да. Одно дело, когда она пригасает со временем, но ее все равно помнишь. Вместо нее должно прийти что-то другое, не хуже. Привязанность, дружба, общие интересы и цели. Уютный супружеский секс. И совсем другое – когда ее изначально не было. А еще хуже – когда тебе есть с чем сравнивать. И думаешь каждый раз: как, и это все?!

- Тогда, Юль, вы еще долго продержались. Как бы ни было вместе легко и приятно, на тухлом сексе далеко не уедешь. Это природа.

- Я себя убеждала, что у нас все прекрасно. Дочка замечательная, Лешка отличный отец. Живем хорошо, не ссоримся. А сама в работу закапывалась, как терьер. В отпуск ехали - не могла дождаться, когда домой вернемся. А потом… - я замолчала, не зная, говорить или нет. – Потом, Тань, я начала ему изменять.

- Что? – Таня поперхнулась и закашлялась. – Ты?! Изменять?!

- Ну, не буквально. В мыслях.

- Не смеши, Юль. Покажи мне такую бабу, которая в душе или в постели никогда не представляла какого-нибудь немецкого сантехника, австралийского пожарного или там, не знаю, Брэда Питта. Особенно если давно женаты и зажигалка не срабатывает. Можно, конечно, вспомнить, как сладко вот этот вот пузан с дивана тебя трахал лет пятнадцать назад, но не всегда помогает. Так что… это просто острая приправа. Как порнушку посмотреть. Не измена никакая.

- Нет, Тань. Если пожарный или Брэд Питт – это да. А вот когда в постель пробирается третьим реальный персонаж…

- Хочешь сказать, впустила в спальню Димочку? – Таня сдвинула брови и вытряхнула в рот последние капли из бокала.

- Нет. Это был бы уж совсем отстой, - я поморщилась и тоже допила вино. - В моем окружении и без него хватает привлекательных персонажей, которых я могу представлять как угодно.

- Тогда объясни мне, Юль, чем фантом соседа или сослуживца отличается от фантома Брэда Питта? Вот бедняга, попался же на язык! Такая же выдумка.

- Нет, не такая же. Ты же прекрасно отдаешь себе отчет, что вероятность переспать с Брэдом Питтом исчезающе мала. Практически нулевая. А вот с соседом или сослуживцем при определенных обстоятельствах вполне реальна. И где-то в глубине начинаешь допускать, что это может когда-нибудь случиться… если захочешь. И чем дальше, тем больше в это веришь. И вовлекаешь в фантомный процесс уже не только либидо, но и эмоции, отрывая их от мужа.

- Ну да, пожалуй, - согласилась Таня. – Какие там могут быть эмоции по отношению к выдуманному чуваку со смазливой рожей, кубиками на брюхе и большим членом. Только те, что от письки. А вот живой мужик, которого регулярно встречаешь во плоти… Да, это другое. Тебе наверняка в нем что-то нравится, помимо экстерьера. А «нравится» - это гораздо опаснее, чем «хочу».

- Именно. И в итоге получается, что телом ты чиста, как из душа, а в мыслях кого только не перетрахала. Сначала стыдно, пытаешься гнать их. Но не получается. Стоит допустить один раз, уже не остановиться. Потом начинаешь себя оправдывать: мол, это ерунда, ничего не значит. Я ведь никогда на самом деле ничего такого не сделаю. Хотя где-то на темном уровне почти готова. Совесть говорит, что это мерзко, но без призрака в постели уже не заводит. Получаешь свой оргазм, и снова становится мерзко. А потом в один непрекрасный день накапливается критическая масса мразоты, и ты понимаешь, что больше так не можешь. Что это подло по отношению и к себе, и к человеку, который не сделал тебе ничего плохого. Просто ты его не любишь, и с этим уже ничего не поделаешь.

- Понимаю, Юль, - Таня села рядом, обняла за плечи. – Я ведь тоже клин клином вышибала, когда Андрей меня бросил. Правда, Витька, стервец, трахался богически. К счастью, потом оказалось, он не только в этом хорош. Что, впрочем, не помешало нам однажды подать заявление на развод. Показалось, что мы друг друга задолбали, ничего уже не осталось. К счастью, выплыли из этого. А тебе, Юль, извини за дурацкий совет, нужен нормальный мужик рядом. Пока молодая и красивая – это быстро проходит.

- Мужик временами есть, кэп Очевидность, - усмехнулась я. – Чисто для здоровья и удовольствия. А замуж – это вряд ли. Не забывай, у меня очень хорошенькая дочка растет. Я должна в человеке быть уверена, как в самой себе. А таких мне что-то за два года ни одного не встретилось. Если они вообще в природе существуют.

- Да нет, Юль, наверняка существуют. Просто ходят где-то, бродят. И о тебе не знают. Кстати, ты с домом-то определилась?

- Если придется вносить долю в партнерство, то все откладывается. А если нет, то тоже все сложно. Уйду - доходы сразу навернутся. А дом мало купить, его ж еще обставить надо, содержать. В общем, не знаю пока ничего.

Мы заговорили о всяких повседневных проблемах, потом Таня поцеловала меня и ушла спать, а я отнесла бокалы на кухню и вышла на веранду.

Ровно двадцать лет прошло с тех пор, как я сидела здесь в плетеном кресле, укрывшись пледом. С неба падали звезды, с яблонь – яблоки, сверчки заунывно стрекотали на одной ноте, а я перечитывала Димкино письмо, хотя и так знала его почти наизусть. А потом, через пять лет, именно здесь Лешка сделал мне предложение. Мы приехали на дачу на выходные, все в доме уже легли, а мы вот так же слушали шорохи ночи, и он сказал: «Юля, выходи за меня замуж!»

Я с детства любила это призрачное время: пока еще лето, но вот-вот гроза или просто холодный ливень опрокинет на землю осень. И сразу же запенятся повсюду флоксы и астры, а в кронах берез появятся золотые пряди. Хотелось удержать в ладонях эти томительно жаркие дни, малиновые закаты и звездные ночи, перечеркнутые сверкающими стрелками.

Сейчас, сидя в шезлонге и глядя в темноту, я словно видела там призраков из прошлого и думала… да, о Димке. И о Лешке. О том, что мне не стоило выходить за него. Хотя тогда у меня не было бы Глашки – самого прекрасного, что случилось в моей жизни. Моей любимой голубоглазой красавицы, живущей в своем особом волшебном мире, где поют чудесные птицы, водят хороводы добрые звери, а у каждой принцессы есть свой прекрасный замок, верный рыцарь и послушный дракон. Впрочем, она охотно впускала нас туда, показывая свои рисунки.

Лешка, Лешка… Все, что я сказала Тане, было чистой правдой. И я до сих пор не могла отделаться от чувства вины. Хотя, если подумать, он прекрасно знал, что я люблю его не так, как ему хотелось бы – если вообще люблю. Вечная ошибка тех, кто надеется, что их любви хватит на двоих. И тех, кто думает, будто для счастья достаточно тихой гавани, куда не долетают ветры.

Он подошел к нам с Веркой в конце первого учебного дня, когда мы выходили из библиотеки. В группе парней и девушек было примерно поровну, и мы все уже перезнакомились во время экзаменов. Наш выпуск оказался последним проскочившим мимо ЕГЭ, поэтому мы сдавали вступительные. Лешку я заметила на первом устном экзамене – обществознании. Все тряслись, а он подбадривал и травил анекдоты. Как я потом узнала, это вообще было его особенностью – мгновенно становиться своим в любой компании, точнее, собирать ее вокруг себя. Не красавец, но очень даже симпатичный блондин с голубыми глазами, ходячий позитив, он действительно притягивал к себе людей.