- Юлия Климова? – от имени привычно кольнуло, видимо, это теперь уже на всю жизнь. Фамилия не сказала ровным счетом ничего. – Нет, не слышал.

- Это юрист по разводам очень высокой квалификации, хотя и не адвокат. Работает в одной из лучших юрфирм города. Если есть малейшая возможность выиграть дело, хоть микроскопическая, она это сделает.

- Не ее случайно зовут «смерть мужьям»? – припомнил я Левкины слова.

- Она самая. Значит, что-то слышали?

- Только это. И что, все так страшно?

- Я несколько раз сталкивался с ней на процессах, - Олег был предельно серьезен. - Это железный дровосек в юбке. Кажется, у меня впервые появился шанс ее обыграть, но… я не обольщаюсь. Если раньше говорил вам, что не стоит расслабляться, то теперь – что надо собраться в кулак.

- Но если они предлагают переговоры, значит, понимают, что шансов нет? – озабоченность Олега тревожила.

- Скорее, это и для них возможность прощупать границы. И я даже могу предположить, что будет дальше. Они предложат пару вариантов внесудебного урегулирования, вы откажетесь, и тогда упор пойдет на дарственную. Я не знаю, почему ваш тесть не оформил ее на весь пакет, видимо, были какие-то причины. Суть в том, что тут есть определенное противоречие в законах, и как раз Климовой однажды удалось убедить судью, что подаренное не должно входить в совместную собственность по брачному контракту. Это является прецедентом, и она, скорее всего, попытается его повторить. Шансы есть.

Я быстро прикинул в уме. Десять процентов Лариса получила по дарственной, семь по продаже. Если они отобьют подаренное, то у нас с отцом в итоге будет двадцать восемь с половиной, у нее двадцать два с половиной. Плюс десять Сорочинского. У нас, если объединить, блокирующий пакет, у них – контрольный. Хреново.

- И что мы будем делать? – я потер наливающиеся болью виски.

- Сражаться. Но для начала выслушаем. Сейчас у нас будет разведка боем.

Мы обговорили еще несколько практических моментов, после чего Олег уточнил, наморщив лоб:

- По проживанию ребенка и алиментам никаких сложностей не ожидается?

- Нет. Формально Полина остается с Ларисой, но жить будет у бабушки с дедушкой в Швейцарии. Как и сейчас. Алименты – все как положено. Общение свободное.

- Хорошо. Тогда…

Закончить фразу он не успел, потому что дверь распахнулась без стука, и в кабинет ввалилась Лариса. Я демонстративно посмотрел на часы: до назначенного времени оставалось еще десять минут.

- Перестань, - поморщилась она. – Раньше сядем – раньше выйдем. Или, может, нам подождать? – не дожидаясь моего ответа, Лариса повернулась к приемной: - Юлия Павловна, проходите.

Наверно, это было какое-то предчувствие, предзнание, иначе с чего вдруг стало трудно дышать? Еще до того как она вошла и я увидел ее лицо.

Юля…

Может, меня кто-то проклял в прошлой жизни? Или я натворил что-то ужасное и теперь расплачиваюсь?

Тогда, в институте, я действительно не сразу узнал ее. Она очень сильно изменилась. Кольнуло – но подумал, что показалось. Просто похожа. И когда обернулась на другое имя, почему-то и в голову не пришло, что звали вовсе не ее. И только потом, на концерте… Случайно ли совпало, что именно в тот день мы поссорились с Ларисой и я подумал: все, надо с этим кончать? Или, может, посмотрел другими глазами – прежними?

Семнадцать лет прошло… Но теперь мне хватило одной секунды, одного взгляда, чтобы узнать ее.

Климова? Почему, собственно, ей не быть Климовой? Семнадцать лет… Как Олег назвал ее? Железный дровосек в юбке? Что ж, похоже. Глаза холодные, темно-серые, как беременное снегом питерское небо. Лицо жесткое, словно армированное. Ничто в нем не дрогнуло, когда увидела меня. А я был так ошеломлен, что тоже как будто замерз. Зато Лариса крайне заинтересованно бегала глазами от меня к ней и обратно.

Ах ты ж сука… Для тебя ведь это не сюрприз, да? Своими ручками все устроила, чтобы из-под меня коня выбить? А Юля? Что ее заставило согласиться? То самое блюдо, которое подают холодным?

Ну что ж, Димон, вот тебе и прилетела ответочка. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Смирись с этим.

- Познакомьтесь, - в мои мысли ледоколом вклинился мерзкий голос Ларисы. – Это Дмитрий Максимович, мой пока еще муж. Олег?..

- Николаевич, - подсказал тот. – Колесников. Адвокат.

- А это Юлия Павловна Климова, мой юрист. Ну что, приступим?

Ощущение было странным. Как будто лечу над антарктической пустыней, а в небе из сверкающих ледяных осколков выложено… нет, не «вечность», а «ё.. твою мать».

Злость – нет, ярость. Холодная, прозрачная и ослепительная…

Я не знаю, чего ты добивалась, Лариса, но этим окончательно перечеркнула все доброе и теплое, что между нами было. Потому что я любил тебя, несмотря ни на что. Любил девчонку-подружку, с которой вырос. Любил свою первую женщину и мать своего ребенка. Даже когда между нами все начало рушиться. Когда жалел и вытаскивал из всего дерьма, куда тебя тянуло, как свинью. Прикрывал и отмазывал – лишь бы не узнали твоя мать и Полина. Чтобы никто не узнал. Когда отвез дочь в клинику и сказал тебе: «Живи как хочешь». Когда ехал к Элке, чтобы просто отдохнуть, глотнуть свежего воздуха. Даже тогда я все еще любил тебя – странной умирающей любовью, отравленной брезгливой жалостью. Но всему рано или поздно приходит конец.

Почему я не развелся с тобой раньше? Что нас связывало в последние годы? Только ребенок с тяжелой болезнью, которого старался оградить от лишних волнений. И бизнес, созданный нашими отцами с нуля. Но когда ты вместе со своим трахалем решила его захапать, я сказал себе: хватит. Лучше потерять часть, чем все. И даже тогда я был спокоен, как древесный удав.

Но тебе понадобилось дотянуться грязными лапами до того, чего ты касаться не смела. До той, от которой я отказался в уверенности, что поступаю правильно, хотя так и не смог забыть. Нет, я не вспоминал о ней. Это было как неприкосновенный запас воды в пустыне. Всего один глоток, когда уже нет сил. Теперь ты испоганила и это – и думаешь, я прощу?

Ногти впились в ладони, пройдя сквозь кожу в мясо, и стало липко от проступившей крови. Одна боль сожрала другую.

Я… совершенно… спокоен…

- С точки зрения закона, нам обсуждать особо нечего, - без тени эмоций сказал Олег. – Но мы готовы выслушать ваши предложения.

Мы договорились еще вчера: я молчу. Потом, если понадобится, выйдем и обсудим.

- Вы правы, с точки зрения закона, ваша позиция практически неуязвима, - Юля говорила таким же холодным ровным тоном, глядя куда-то между нами. С той минуты как она вошла в кабинет, на меня не посмотрела ни разу. – Но я напомню, что спорный пакет акций Лариса Петровна получила от своего отца, и лишь по оплошности они не были выведены из-под совместного владения.

- Оплошности дорого обходятся, Юлия Павловна, - заметил Олег. – Дмитрий Максимович вложил немало средств и своего труда в это предприятие, поэтому имеет моральное право не идти навстречу вашим требованиям.

- Разумеется. Но я предлагаю прислушаться к здравому смыслу и сохранить друг другу время и нервы. Часть этих акций подарена. Наверняка вы знаете, что были случаи, когда судьи постфактум выводили такое имущество из-под совместной собственности. В моей практике тоже, поэтому если не договоримся сейчас, в досудебном порядке, в исковом заявлении мы будем настаивать на разделе в пользу Ларисы Петровны.

Олег толкнул меня под столом ногой, словно напоминая: вот, я же говорил.

- То есть вы предлагаете Дмитрию Максимовичу добровольно отказаться от акций, полученных по договору дарения, чтобы сэкономить нам силы и время? – уточнил он. – Значит ли это, что у вас нет претензий по поводу другой части пакета, полученной по договору купли-продажи?

Лариса покосилась на Юлю и поморщилась:

- Все тот же здравый смысл подсказывает, что это бессмысленно.

- Разумно, - кивнул Олег. – Допустим, Дмитрий Максимович согласится. Какие технические варианты передачи вы предполагаете?