Тогда я и правда не связывал Юлю и секс, хотя думал о нем… если не круглосуточно, то очень много. Как и любой парень моего возраста. Почти не связывал. Пытался мысленно раздеть, пугался своей смелости и быстрее-быстрее представлял какую-нибудь порнокрасотку. Хотя очень даже допускал, что это будет с ней. Да что там допускал – надеялся.
А потом… я помнил, как все было. До сих пор от одной мысли вставало крепко, до звона в яйцах. Мы могли бы прямо сейчас, из ресторана, поехать в какую-нибудь гостиницу. Если уж семнадцать лет назад были как вилка с розеткой, вряд ли что-то изменилось. Но Юля ведь не зря спросила, что было бы, если бы полгода назад она не сбежала от меня, теряя тапки. И о том, может ли у нас что-то получиться сейчас. Значит, тоже думала.
Словно кто-то шепнул на ухо: хочешь, чтобы на этот раз все вышло всерьез и надолго – не торопись. Уж слишком далеко нас отнесло друг от друга тем взрывом. Если все сведется только к сексу, долго не протянется. Просрать и этот шанс, уж точно последний, было бы непростительной тупостью. Мы едва начали по-настоящему узнавать друг друга. Конечно, долго ходить за ручку вряд ли получится, но я был уверен: в какой-то момент все вопросы и сомнения отпадут сами собой.
Если, конечно, мы все не испортим.
Господи, пожалуйста, пусть все будет хорошо, ладно?
- Может, пешком? – спросила Юля, когда мы вышли из ресторана. – Полчаса где-то.
- Как хочешь. Сейчас Володю отпущу.
- Ой, а цветы? – спохватилась она.
- Предупреди Глашу. Володь, - я наклонился над окном. – Давай на Кавалергардскую, позвонишь в домофон, девочке цветы отдашь и можешь домой. Завтра как обычно.
Мы шли по Лиговке, потом по Суворовскому. Странно, но именно Пески для меня всегда были таким… концентратом Питера. Не Невский или Петропавловка, не набережные, не Васька, а эти выбегающие на Суворовский поперечины тихих небогатых Советских. И дальше, где после Таврической из-за деревьев выглядывает кремовый торт Смольного собора.
- Ты ведь раньше на Гражданке жила? – мне все-таки удалось поймать Юлину руку.
- Да, у «Академической». А на Коннице бабушкина квартира, мне по наследству досталась.
- На Коннице? – удивился я.
- Она раньше была улицей Красной Конницы. Бабушка так и называла, до самой смерти. И мы с Глашкой тоже. У нее даже рисунки такие есть: по нашей улице всадники скачут, в красной одежде и на красных конях. У детей с красными уже другие ассоциации.
- Интересно было бы взглянуть.
- Придете к нам в гости, может, и покажет, - Юля пожала плечами. – Не знаю, как тебе, а Полине наверняка. Придете? С ответным визитом?
- Обязательно.
Кавалергардская, которая Красная Конница, отходила от Суворовского необычно, под острым углом у тяжелого мрачного здания с колоннами. Пройдя немного, мы остановились у высокой, в два этажа, арки.
- Ну вот, мы здесь, - спрятав руки в карманы, Юля покачивалась с носка на пятку. – Мне еще Марка надо вывести на ночь. Я Глашку поздно не пускаю одну.
Улизнуть решила? Ну да, конечно, так я тебя и отпустил.
- Ну так иди за ним. Я подожду.
- Серьезно? Ну ладно.
Она юркнула в парадную под аркой, а я зашел во двор.
Ничего себе! В новых районах внутри кварталов такие пространства обычное дело. Я помнил даже байку из своего детства: мол, строили с огромными дворами для того, чтобы танки прошли, если будет война и дома разрушат. А в центре все больше тесные и темные дворики-колодцы, из окна видно, что делают в другом корпусе.
Из-под арки убегала вглубь двора и терялась вдалеке настоящая внутренняя улица. Пока ждал Юлю, успел нагуглить, что называется она Мариинский проезд и идет аж до Таврического сада.
Я всегда завидовал жителям центра. Может, конечно, и не слишком комфортно, зато реальный Питер. Вышел из дома, и он весь у тебя под ногами. А как за Неву переедешь – словно другой город.
- Любуешься?
За спиной хлопнула дверь, Юля подошла ко мне с одетым в смешной синий комбез бульдогом на поводке. Щенок заливисто тявкнул, изображая из себя крутого, но потом обнюхал мою руку и завилял торчащим из прорези обрубком хвоста.
- Какой-то совершенно невероятный двор, - я отобрал у нее замок-поводок и обнял за плечи. – Все сегодня невероятное. У меня такое чувство, что в какой-то другой мир попал. Все похожее, но другое. Квартира, дом. Офис. Улицы. Весь город. Ты…
- Ты просто на все сейчас смотришь по-другому, Дим, - Юля уткнулась лбом мне в плечо.
- Может быть, - я не стал спорить.
Гуляли мы долго, пока Марк не начал скулить и проситься на руки. Разговаривали, молчали. Гулять вдвоем с собакой – это было так же тепло и уютно, как сидеть за ужином с детьми. Хоть ноги в легких ботинках и замерзли. И нос тоже. А еще надо было вызвать такси и дождаться.
- Пойдем, а то он устал, - Юля взяла щенка под мышку, и мы повернули обратно к арке. – И Глашка там уже умерла от любопытства. Двадцать пять роз ее сразили наповал.
- Я не считал, сколько их там было.
- А она посчитала, ты что! Спасибо, Дим. И не только за розы. За очень хороший вечер.
- Не последний? – остановившись у парадной, я наклонился и поцеловал ее.
- Надеюсь, что нет, - улыбнулась она.
Юля
- Мамуль! – Глашка выскочила в прихожую в ночной рубашке. – Ну я уже двадцать раз хотела тебе звонить. Но ты ж там не одна была, да? С Димой?
Скажите, пожалуйста, какая деликатность. А сама наверняка в окошко поглядывала, из него Мариинку отлично видно, как на ладошке.
- Не одна, - я не стала отпираться. Быстро вытерла Марку лапы, сняла комбинезон и отпустила на волю.
- А какие розы! Я в три вазы поставила, правильно? Чтобы нечетное было везде. И подрезала. И сахара бросила. И монетки по десять копеек.
- Спасибо, Глань, - я поцеловала ее в макушку. – Иди ложись.
- Ну ма-а-ам! Ну мне же интересно! А где вы были?
Божечки! Хорошо хоть в ресторане, а если бы нет? Юль Пална только по работе складно врать умеет, когда в интересах дела надо.
- В ресторане. Итальянском. Потом гуляли просто.
А еще хорошо, что окно не в арку выходит. А то, глядишь, потом бы папаше страшную тайну рассказывала шепотом, что мама с Димой целовалась. Хотя и без этого доложит обязательно, к бабке не ходи. Ну и пусть.
- А вы часто встречаться будете?
- Не знаю. Не каждый день, конечно, но, наверно, часто.
Да я бы и каждый не отказалась, только у нас у обоих дети и работа, между прочим. А завтра суд, и надо еще кое-что посмотреть.
- Все, девушка, отбой!
Вздохнув тяжело, Глашка ушла к себе, а я быстро сполоснулась, смыла макияж, влезла в пижаму и забралась с ноутом в постель.
Надо ли говорить, что работа в голову ну никак не лезла? Да и робот в суде не желал включаться, наоборот, то и дело приходилось сгонять с лица блаженную улыбку. Процесс мы, правда, выиграли, но исключительно за счет слабости противной стороны.
Вернувшись в офис, я наткнулась на курьера, который любезничал с Аленой.
- Ой, Юль Пална, это вам, - благоговейно выдохнула она, ткнув острым коготком в огромный бумажный сверток на стойке.
- Спасибо, - пробормотала я, примериваясь, как бы его подхватить.
- Куда донести? – любезно предложил парень, видимо, тоже впечатленный до глубины души.
Внутри снова оказались розы, на этот раз кораллового оттенка. Пришлось мобилизовать на помощь Алену и реквизировать у коллег вазы. И ведро у уборщицы.
- Сто одна! – подсчитала Алена, поставив в воду последнюю. – Вот это да!
Тут к восхищению откровенно подмешались зависть и досада.
Ну блин, почему этой старухе, почему не мне – молодой и прекрасной?!
Впрочем, я и сама себе завидовала. Но недолго. Пока выбирала из контактов Димкин номер. Нет, я не собиралась идиотничать на тему «ой, ты с ума сошел». Даже если и правда сошел. Я девочка, хочу цветов, конфеток, новое платьице и на ручки. Ладно, ладно, платьице сама куплю, а на ручки пока отложим.
