Волшебник негромко вздохнул за его спиной.

— Послушай, Келеборн. Амулет был отлит из галворна — материала необычного, редкостного и сочетающего в себе многие неизученные свойства. Его создатель — Маэглин, эльф, впустивший в свое сердце тьму, не погнушавшийся предательством и сговором с Морготом. Так не заключает ли эта вещица в себе некие недобрые чары… смутную тень зла, призывающую беды и несчастья на головы владельцев? Не опасно ли хранить в Лориэне такую, прямо скажем, странную и сомнительную вещь?

Келеборн насмешливо хмыкнул.

— Неплохая попытка, Серый! Ты хочешь меня напугать?

— Скорее — предостеречь…

— Не нужно. Изначально «сит-эстель» был изготовлен с благими целями и символизировал союз надежды и мира, и Маэглин не прикасался к нему с тех пор, как отдал царю Тургону… а сейчас амулет и вовсе расколот напополам и потому напрочь лишен каких-либо магических свойств. Для нас это — дорогая семейная реликвия, свидетельство величия дней Первой Эпохи, а в первую очередь — память о единственной дочери… если ты этого еще не понял.

— Я понял. И ни в коем случае не хочу умалить вашего горя и негодования, Келеборн, я знаю, как больно и горько вам вспоминать о произошедшем. Но пойми и ты меня… я не имею права вот просто так отдать вам «эстель» без согласия на то «моего орка».

— Не «отдать», а, скорее, «возвратить законным владельцам», — холодно поправил Владыка. — Не нужно смущать меня неправильными формулировками, Серый.

— Кроме того, я дал Гэджу слово, что верну ему амулет в целости и сохранности. Ты хочешь заставить меня нарушить данное обещание?

Эльф несколько секунд молчал. Прошелся по талану туда-сюда, заложив руки за спину, задумчиво коснулся носком сапога резной завитушки у подножия деревянной скамьи. Он был готов к подобному повороту дел.

— Ну, хорошо. Ты вновь меня неприятно удивил, Гэндальф, я не думал, что… ну да ладно, не будем об этом. Я не хочу ссориться с тобой единственно из-за разногласий по поводу какого-то… глупого орка! В конце концов, не вижу необходимости изымать у него этот амулет скандалом, силой и против его воли. Думается мне, вполне можно найти вариант, который устроит обе заинтересованные стороны.

— Это какой же?

— К примеру, изготовить дубликат.

— И всучить его Гэджу?

— А почему бы и нет? Я полагаю, его вполне устроит и обычное серебро вместо галворна — для него главное, чтобы копия как две капли воды походила на оригинал, разве не так? Он никогда не узнает о подмене и ничего не заподозрит… если, конечно, тебе не придет в голову фантазия ему проболтаться.

Волшебник устало прикрыл глаза. Ему смертельно хотелось курить.

— Что ж… я, собственно говоря, ожидал, что ты предложишь нечто подобное.

— И что-то имеешь против этого возразить?

Гэндальф покачал головой.

— Я… право, не знаю, как мне к этому относиться, Келеборн, — маг и в самом деле был озадачен. — Мне это представляется… бесчестным. Что ни говори, Гэдж ничем не заслужил того, чтобы быть обманутым.

— Это не обман, а просто, если хочешь, акт милосердия — это позволит нам не отбирать амулет у твоего найденыша против его воли. Я тоже не могу допустить, чтобы священная реликвия моего народа, некогда принадлежавшая моей семье, находилась в лапах какого-то, прости Творец… урука! — Владыке явно с трудом удалось заставить себя опустить словечко «презренного». — Кстати, — он небрежно щелкнул пальцами, — Галадриэль говорила мне, что была бы все-таки не прочь взглянуть на этого мальчишку. Да и мне, признаться, это было бы любопытно: орк, воспитанный… я бы даже сказал — взращенный Саруманом, должен представлять собой нечто совершенно удивительное! Через пару дней я и Галадриэль намерены затеять ежегодный объезд владений — и первым делом заглянем на берега Келебрант, устроим небольшую трапезу на лоне природы для двух-трех сугубо приближенных друзей — так вот считайте, что вы оба на неё приглашены: ты и твое, гм… юное дарование.

— Благодарю, Келеборн. Но…

— Что?

Волшебник замялся.

— Негоже пренебрегать приглашением, полученным из уст самого́ Владыки, но, видишь ли, я не думаю, что эта идея придется Гэджу по нраву. Он плохо знаком с дворцовым этикетом, никогда не бывал на королевских обедах и вообще… вряд ли решится прийти.

— Решится — если хочет получить обратно свой драгоценный «эстель». И никаких особенных манер я от него не жду и не требую — пусть не робеет и ведет себя совершенно естественно, мы, хм, будем этому только рады, так ему и передай. А до нашей встречи я оставляю за собой право распорядиться «эстелем» по своему усмотрению… ведь, я так понимаю, Митрандир, мы о всем договорились, не так ли?

Гэндальф сдержанно поклонился в ответ.

* * *

«Видишь ли, друг мой, — сказал трактирщик Анориэлю, — я сегодня крепким элем не торгую, в королевстве траур. Несколько дней назад на столицу напал злобный кровожадный дракон и похитил королевскую дочь, Прекрасную Деву. Поэтому быть отвратительно пьяным, петь и веселиться сейчас запрещено».

«Прискорбно, — заметил Анориэль, — я как раз хотел нализаться вдрызг и быть сегодня отвратительно пьяным. А что, в городе не нашлось ни одного Отважного Воина, который решился бы убить дракона и освободить Прекрасную Деву?»

«Пока не нашлось, как видишь».

«Странно. Разве король не посулил смельчаку Прекрасную Деву в жены?»

Трактирщик приуныл.

«То-то и оно, что посулил. Но Прекрасная Дева, видишь ли… недостаточно прекрасна. Она несуразна лицом, горбата и крива на один глаз. Наверное, дело в этом».

«Э-э… Но обычно в таких случаях к женитьбе прилагается и пол-королевства впридачу…»

«Насчет этого король пока помалкивает. У Прекрасной Девы помимо отсутствия прекрасности и норов того… не очень. Капризный, сварливый и вздорный. К тому же у короля имеется еще пять незамужних дочерей… Между нами говоря, — трактирщик понизил голос, — он, поди, рад-радешенек, что наконец избавился хотя бы от одной. А вот дракону я не завидую…»

Гэндальф, посмеиваясь, разгладил на коленях плотный желтоватый лист рукописи. Аккуратно свернул его трубочкой и протянул Гэджу.

— Н-да уж, любопытный поворот. И чем же, интересно, дело закончилось? Тем, что Анориэлю дракона пришлось спасать от Прекрасной Девы, а не наоборот?

— Видимо, так, — пробурчал орк. — Я еще не придумал.

— Довольно, хм, занятный взгляд на всем известный сюжет, ничего не скажешь.

— И насколько это глупо?

— Нет, что ты, совсем не глупо. Просто… необычно.

— А обычные сюжеты вгоняют меня в тоску. Отважный Воин отправляется спасать Прекрасную Деву непременно потому, что она отличается милейшим нравом и неземной красотой. А если эта Дева, к примеру, косая, кривоногая, щербатая или сварливая — пусть дракон её сожрет, образину не жалко?

Они сидели на южном берегу реки Келебрант — неширокой и здесь, в низине, неторопливой, поросшей в затонах кувшинками и белыми водяными лилиями. Поверхность воды серебристо посверкивала на солнце, негромко и заговорщицки шуршал рогоз, таращила глаза сидящая на камне лягушка. А вот вдоль северного, лориэнского, берега ни зарослей камышей, населенных крикливыми утками, ни неопрятных водорослей, ни грязных, обросших лохмотьями тины камней и коряг не было и в помине — лесные склоны сбегали к воде по-эльфийски аккуратными и чистенькими травянистыми лужайками. Наверно, в реке водились ёршики и пескари, и Гэдж охотно смастерил бы удочку из ивового прута, вот только и прут, и река, и рыба принадлежали эльфам, и потому идея предаться «тихой охоте» не казалась орку особенно удачной. Кто знает, как надменные и чопорные галадримы воспримут это посягательство на их собственность… Ощущение преследующего его неотрывного взгляда за прошедшие два дня не покидало орка ни на минуту, висело на нем клейко и неприятно, как прилипший к затылку кусок смолы.