Фаундил, чуть помедлив, отрицательно качнул головой.

— Насчет этого мне ничего не ведомо. Вижу, — проницательно добавил эльф, — ты ждал от него известий, и их отсутствие тебя удручает.

— Ты даже не представляешь, насколько оно меня удручает, Фаундил, — маг растерянно потер рукой щеку. — Я, признаться, в изрядном затруднении… Я привел сюда этого орка не просто так, — помолчав, добавил он как-то неохотно, словно сомневаясь, стоит ли сейчас об этом упоминать. — Видишь ли, у него есть при себе кое-какая вещица, которая, сдается мне, может послужить ему пропуском.

— Какая вещица?

— Владыкам, не сомневаюсь, увидеть её будет весьма небезынтересно… Но об этом я бы предпочел говорить только с Келеборном. Мне необходимо увидеться с ним как можно скорее.

— Тебе я не препятствую войти в Лориэн.

— А мой спутник?

— О нем позаботятся. Но на северный берег реки Келебрант он не ступит… Я не полномочен нарушить данную мною клятву, Митрандир.

Гэндальф молчал. Стоял, слегка согнувшись и неуклюже опираясь на посох, точно под тяжким весом навалившихся на него неприятных известий ноги вдруг отказались ему служить.

Гэдж тоже не произносил ни слова. Ему было не по себе… Эльфы, как он и предполагал, не оказались ни дружелюбными, ни гостеприимными, на радушно настроенными. «О нем позаботятся». Что это могло значить — в устах эльфа? «О нем позаботятся, посадив его под замок?»

Радоваться отсутствию в Лориэне Сарумана или нет — он пока не решил.

— Ну и? — мрачно спросил он у Гэндальфа. — Что теперь?

Волшебник рассеянно оглянулся через плечо.

— Не переживай, Гэдж. Все так или иначе уладится, я тебе обещаю.

— Я не переживаю, — буркнул Гэдж. — Да и что тут, по-твоему, должно «улаживаться»? Никакой нужды идти в этот твой Лориэн я не вижу… Сарумана здесь все равно нет, ты же сам слышал.

— Если его нет здесь сегодня, не значит, что он не появится завтра. Возможно, что-то задержало его в пути.

— Что его могло задержать?

— Не знаю… Надо подождать хотя бы несколько дней. Он непременно приедет.

— Угу. И тогда ты с чистой совестью сдашь меня ему из рук в руки и вздохнешь с облегчением.

Гэндальф с досадой провел по лбу тыльной стороной ладони. Возразить ему, откровенно говоря, было нечего.

— Как бы там ни было, наши пути здесь должны разойтись, Гэдж. Через несколько дней мне нужно будет уйти.

— Куда уйти?

— На восточный берег Андуина.

Гэджу показалось, будто в его желудок упал булыжник — таким мерзким, тяжелым и неудобоваримым было охватившее его чувство.

— Зачем? — пробормотал он.

— По делам, о которых тебе знать вовсе не обязательно, друг мой. Но я бы хотел быть спокоен за твою дальнейшую судьбу, хоть и буду лишён возможности отныне за тобою, гм… приглядывать.

— Так я и не прошу тебя за мной «приглядывать», Гэндальф. И никогда не просил! Но и оставаться здесь… пленником… я тоже не желаю!

— Никто не говорит, что ты будешь пленником, — с плохо скрытым раздражением возразил волшебник, — с чего ты это взял? Вобьешь себе в голову какую-то чушь…

— А кем же я тут буду — почетным гостем? С сопровождением из вооружённой охраны за плечами? Нет уж, избавь меня от такого эльфийского гостеприимства… Если меня не рады здесь видеть, так я вообще лучше уйду!

— Поздно. Ты не можешь просто так уйти, орк, — бесстрастно напомнил о себе Фаундил. — Ты вступил под сень Золотого леса — и теперь лишь в воле Владык решить, отпустить тебя или задержать. И знай — в лесу есть тайная стража… ты еще жив только благодаря заступничеству Митрандира. С орками у нас, как правило, разговор короткий.

— Что? — Гэдж, не веря ушам, медленно обернулся.

— Ты все слышал, орк, — ледяным тоном проговорил эльф; он по-прежнему был сдержан и незыблем, как гранитная глыба, но в глубине его глаз тлела едва приметная колючая усмешка. — Но, так и быть, я повторю снова, коли ты не сумел понять с первого раза… Хочешь ты этого или нет, но ты уже зашёл слишком далеко, чтобы повернуть назад. Владыка Келеборн узнает о тебе — и сам будет принимать решение касательно твоей… важной персоны.

— Ч-что? — Гэдж по-прежнему едва верил в происходящее. Вот это да! Путь в Лориэн ему, значит, заказан — но и просто повернуться к эльфам спиной и спокойно убраться восвояси ему теперь тоже не позволяется! Он стал врагом, лиходеем и подозрительной тварью, не успев еще и шагу сделать в эту растреклятую эльфийскую странишку.

Он рывком поднял голову и посмотрел эльфу прямо в глаза — прозрачные, ярко-голубые, холодные, как зимнее небо. Ничего в жизни ему не хотелось так нестерпимо, как съездить кулаком по этой надменной, бесстрастной, лощеной эльфийской физиономии. Даже нахальное остроносое мурло Лута сейчас не казалось ему более противным.

— Я что, по-вашему — разбойник? — хрипло спросил он. — Лазутчик? Шпион? Я не сделал ничего дурного. Я ничего не нарушил, не сломал, не украл, никого не убил! Вы не имеете права удерживать меня тут против моей воли! Да кто они такие, эти ваши Владыки, что я должен ждать их решений и подчиняться их дурацким велениям?

— Поостерегись, орк! Твоими устами говорят гордыня и злоба. — Красивое лицо эльфа чуть дрогнуло — казалось, горячность орка его едва ли не забавляет: так суровый прибрежный утёс мог бы взирать на тщетно бьющиеся о его каменную грудь глупые буруны. — Я могу списать это на твою врожденную грубость и необузданность, но терпение мое далеко не безгранично. Еще одно проявление непочтения к Владыкам Лориэна — и ты действительно станешь тут пленником, а не гостем.

— Погоди, Фаундил. Прекратите, вы, оба! — Гэндальф решительно шагнул меж ними, крепко сжимая в руке посох, схватил Гэджа за локоть и отвел в сторону — отдернул рывком, будто застрявший в дверях неподатливый тюк соломы. — Послушай, Гэдж, не будь таким дурнем… И, ради Творца, придержи язык! Здесь не то место и не то время, чтобы оскорблять друг друга и распалять и без того бесконечно тлеющую вражду! В своем доме Келеборн волен поступать так, как полагает нужным, а мы — гости в его стране, притом гости незваные, так что должны считаться с желаниями хозяев.

— Это — унизительно! — Гэдж глухо зарычал: обида и ярость клокотали в его груди горячо и больно, как раскаленная, не находящая выхода магма в недрах вулкана. — Сидеть и ждать милости от какого-то там эльфийского царька… Кто он такой, этот твой Келеборн — пуп земли? Владыка всея Арды и Средиземья, сам Великий Творец во белом неприступном сиянии? Чванливый сноб и самодур — вот он кто!

— Уймись! Ты, видимо, хорошо знаешь Келеборна, что позволяешь себе говорить о нем в таком тоне? — в голосе Гэндальфа вновь скользнул гнев; маг секунду помолчал, чтобы справиться с собственными недостойными чувствами. Положил руку спутнику на плечо и слегка встряхнул его, будто непослушного ребенка. — Гэдж, — тихо, почти неслышно добавил он, — успокойся, ради Творца, возьми себя в руки и не будь таким твердолобым… своей грубостью и упрямством ты ставишь меня в весьма затруднительное положение.

— У меня такое чувство, — сказал Гэдж сквозь зубы, не глядя на мага, — что я с самого своего рождения только и делаю, что ставлю всех в затруднительное положение.

Он избегал смотреть на старика. Стоял, отведя глаза и набычившись, прислонившись спиной к стволу ближайшего дерева, прижимая взмокшие ладони к его теплой и гладкой древесной шкуре. На ветке над его головой торчал одинокий цветок мэллорна: бело-золотистая пирамидка мягко светилась в полумраке, наполовину увядшая и засохшая, но трогательно уверенная, что вокруг все еще продолжается благостная весна.

Гэндальф сильнее стиснул плечо орка.

— Нет. Боюсь, ты просто слишком склонен к поспешным выводам и необдуманным решениям, дружище. Поверь, все непременно разъяснится и уладится, когда я поговорю с Владыками. Но… я вынужден кое о чем тебя попросить.

— О чем? Смиренно поклониться эльфам, шаркнуть ножкой и поцеловать им сапоги? Я ни в чем перед ними не повинен… кроме того, что не такой, как они!