— Слушай, Иваныч, — сказал вдруг Савва после затянувшейся паузы, — я тут сказать тебе хочу…. Ты уж не держи на меня зла, за то, что я с тобой так раньше. А? Я ж с тобой так, по-родственному. Испытать тебя хотел. А теперь вижу, что хороший ты мужик, деловой. На мякине тебя не проведешь. Ты уж извини меня за то, что я с тобою так….
И он замолчал, ожидая моего ответа. Удивительно мне было видеть его слегка смущенную рожу, видимо это неуклюжее извинение далось ему весьма нелегко. И я смотрел на него и подозревал, что нету искренности в этих словах. Какая-то здесь скрытая корысть. Не тот Савва человек, чтобы извиняться. Димка, брат его, тот еще может признать свою неправоту, а вот Савка нет. Этот будет переть до последнего, не признавая свою ошибку. И благодаря этому качеству он мог горы лбом прошибать, но только до тех пор, пока не попадется гора покрепче. И встретив ее, он скорее разобьет себе голову, чем свернет с дороги. Это прошибное качество само по себе в торговом деле весьма ценное, но все же надо уметь вовремя останавливаться. И вот именно в этом деле Савве помогала его супруга. Лаской и нежностью она часто отговаривала своего бронелобого от неверных действий и направляла по другому пути. Не верю я ему ни на грош, не может он по собственной инициативе такие слова говорить. Не иначе как его жена здесь руки приложила.
Я выпрямился, отложил в сторону влажное полотенце. Посмотрел с прищуром на него.
— Ты не думай, я без всякого умысла такое говорю. Ни перед кем я еще не извинялся. Только перед тобой, Иваныч. Ошибался я в тебе, считал, что не ровня ты нашей Маришке. За нее переживал.
Как бы то ни было, но отказывать человеку, пусть даже и Савке, в таких словах нельзя. И потому я, переборов внутренний протест, принял его извинения, но при этом ни на секунды не забывая о том, какой личностью Савва на самом деле является:
— Хорошо, — сказал я, кивнув. — Принимается.
И после этих слов мой родственник заметно повеселел и вздохнул облегченно, словно сбросил с плеч двухпудовый мешок. А потом платком вытер испарину с переносицы.
— Вот и славно, вот и хорошо, — заговорил он радостно. — А то моя всю плешь мне проела — иди, говорит, пока он здесь, встреться. В гости пригласи, а то неправильно это, за столько лет ни разу у нас Маришкин муж не был…. Ну что, придешь в гости?
Все же я был прав, без Савкиной жены здесь не обошлось. Все-таки женский такт, ласка и мудрость могут с мужиком делать все что угодно. Некоторые вон, благодаря супругам, генералами становятся, а Савка таким образом стал неплохим купцом. И после его неожиданного признания, из моего рта сорвался легкий и неожиданный смешок. Совершенно необидный. И я пообещал Савве:
— Хорошо, приду с удовольствием. Завтра. Я же твоих детей толком-то на свадьбе и не рассмотрел. Вот и будет возможность познакомиться получше.
На следующий день я сходил к нему в гости. Первый раз здесь был. Новый высокий кирпичный дом с подворьем. Банька деревянная, амбар для запасов и склад, в котором временно стояли мои мотоциклы и велосипеды, упакованные в ящики. Как потом узнал, Савва, принимая товар на станции, частенько оставлял его у себя дома, пользуясь тем, что его дом гораздо ближе к вокзалу, нежели салон. А потом, следующим днем он не спеша перевозил товар на склад. Двое хулиганского нрава пацанов одиннадцати и восьми лет не проявили ко мне никакого интереса и после первой церемонной встречи, испарились по своим пацаньим делам. Зато супруга Саввы, Ульяна Викторовна, при нашей встрече так и засветилась радушием, проводила меня в дом, накормила, напоила, экскурсию по дому и участку провела и общалась со мною без умолку. Голосок у нее оказался очень приятный, бархатный, мелодичный. Очень красивая женщина, чрезвычайно общительная, обходительная, казалось, что она никаким образом не подходит в пару грубому, наглому и прямолинейному Савве. Но, как я и говорил, она умела подбирать к своему супругу крохотный ключик. А еще она оказалась беременна третьим ребенком, но выдающийся живот нисколько не мешал ей быть гостеприимной хозяйкой. И она частенько поддакивала Савве, направляя его мысль в нужную ей сторону. И делала это так ловко, что мой родственник даже не догадывался, что высказанная им мысль на самом деле была искусно внушена его Ульяной. И вспомнив, что тесть как-то хвастался моими шашлыками, она нежно, поглаживая мужа по плечу, попросила его зарезать овцу. А меня, стало быть, приготовить на углях знаменитое угощение. И вот, в самый полдень, когда позднее сентябрьское солнце стало хорошо припекать, Савка, поигрывая в широкой ладони блестящим лезвием, позвал меня в хлев, вершить убийство бедного животного. Выбрал в стойле самую грустную овечку, отделил ее от остальных, так, чтобы те не видели казни, и накинул на ее шею веревку. Притянул к столбу, плотно привязав и, зажав обреченное животное между ног, оттянул ее голову вверх и быстрым движением проткнул острым ножом горло и резко от себя дернул, перерезая все на своем пути. Овца рванулась, но ей уже ничего не могло помочь. А Савва, сделав свое дело, отпустил ее и, отойдя в сторону, закурил, глядя как животное дергается, окропляя дощатый настил вытекающей кровью и мучительно умирая.
— Подожди, это еще не все, — сказал он, заметив, что овца затихла. — Надо еще пождать. Потом поможешь мне ее подвесить и шкуру снять.
Я впервые в жизни присутствовал при таком событии. И на меня это произвело огромнейшее впечатление. Видеть как хладнокровно, без малейшей эмоции убивают живое существо…. Блин, храбрец хренов…. Я не боюсь вида крови, самого не раз зашивали, видел ломаные руки и ноги и всегда я считал себя в этом плане психически устойчивым. Но вот сейчас, видя как умирающее животное, бессильно бьется, не желая прощаться с жизнью, я переменил свое мнение о себе. Все-таки я дитя другого мира, более гуманного или, я бы даже сказал, более сопливого, пускающего слюни по любому незначительному поводу. И только сейчас я в полной мере осознал, что до сих пор еще не вжился в эту эпоху, много во мне еще этой цивилизованной мишуры. И вот в связи с этим возникал вопрос, а смогу ли я участвовать в похищении Куропаткина. Даже если пройдет все гладко и не придется стрелять в человека? А если придется? Человек ведь не овца, он мне по ночам потом сниться будет.
А животное меж тем окончательно затихло и перестало биться. Голова повисла на веревке, остекленевшие, безжизненные глаза уставились в грязный угол сарая, а язык словно тряпка вывалился изо рта.
— Ну что, пойдем? — спустя какое-то время спросил Савва и, не дожидаясь моего ответа, принялся отвязывать тушу от столба. — Бери за задние, перенести надо. Вон туда….
Все-таки я взял себя в руки. Поджав губы, чтобы не было заметно моего потрясения, я помог Савке сначала подвесить овцу за подрезанную ногу, а потом и снять шкуру. И уже в самом конце, когда он бросил в таз самые лучшие мясные куски, я, немного придя в себя, спросил его о том, что занимало меня все время с момента нашего знакомства:
— Слушай, Савва. Ты же вроде небедный человек, отец твой тоже, так?
— Ну…, - невнимательно ответил он, ловко отделяя часть ноги по бедренному суставу.
— Я вот чего не пойму. Почему вы при себе скотину держите? Ведь мороки с ней столько, ухаживать за ней, а купить мясо и молоко на рынке вы всегда можете.
И тут он посмотрел на меня как-то свысока и, утерев лоб рукавом, ответил усмехнувшись:
— Сразу видно, что ты городской, Иваныч. Жил бы в деревне и знал бы, что такое голод, ни за что б от скотины не отказался. Она тебя при любом раскладе прокормит. Да хоть бы одним молоком и яйцами. И выменять на хлеб можно. А откажешься от нее и все — будто и нету тебя. Понял?
— Что, только из-за этого? Так ведь это же простая привычка.
— Сам ты «привычка», — недовольно буркнул Савва. — Городской ты, вот и все. А вообще я мясо тебе отделил, а дальше и без тебя сам справлюсь. Так что ты иди, готовь свой шашлык-машлык.
Я пожал плечами и оставил своего родственника разделывать тушу в одиночку, а сам принялся за любимое дело. И хоть здесь не было ни мангала, ни шампуров, но зато имелись кирпичи, с легкостью заменяющие емкость для углей и дровишки из которых можно настрогать на замену шампуров. И самое главное имелось свежайшее, еще теплое мясо, которое не требует никакого маринада. Лишь выдержать слегка в луке, пока прогорают дрова, да присыпать сверху солью. И уже через полчаса я собрал вокруг себя всю семейку Саввы. Даже пацаны, почуявшие вкусный запах, прибежали с улицы и с интересом закрутились возле меня.
