— Хорошо выглядишь. Нужно еще сбросить очки. — Он начинает тянуться за ними, и я качаю головой, отмахиваясь от его руки. Он одаривает меня ухмылкой, расплавляющей трусики. — Думаю, настоящая вечеринка начнется, когда их снимут.

Засранец. Он действительно такой. Но когда он говорит эти ужасные вещи, наклоняя голову с малейшим приглашением в глазах, я не могу не почувствовать прилив притяжения. В его плейбойском поведении есть свои слои, как будто он проверяет, как много ему может сойти с рук. Я просто дурачусь, говорит мне его ухмылка. Хочешь подурачиться со мной?

Черт, Веспер, ты можешь их снять. Я крепче сжимаю свой бокал и киваю ему.

— Мистер Кенсингтон.

— Зови меня Тео.

Хорошо.

— Тео. Хорошая у тебя тут вечеринка.

— Рад, что ты смогла присоединиться к нам. Я вижу, ты от меня отказалась.

— Нет, — говорю я и отставляю бокал. Я удерживаю взгляд Тео, пока пью. Когда опускаю бокал, он смотрит на меня с новым уважением. Наконец. — Нам нужно поговорить.

— Мне нравится говорить. — Он прислоняется к статуе, наклоняясь так, чтобы я была укрыта его телом. Мы здесь в нашем собственном уединенном мире. Мое сердце стучит. — Мне нравится делать и другие вещи.

— Знаю. Я видела, что ты любишь делать.

— О, ты видела не все.

— Неужели? Ну, я видела достаточно. — Я превращаюсь в мисс Мейвери. — Нет ничего плохого в том, что знаменитость ведет себя как дурак. Это допустимо, почти ожидаемо. Но ты не знаменитость. Ты наследник состояния и сын принцессы.

Он полувздыхает, полурычит, оглядываясь на вечеринку позади нас.

Я наклоняюсь к нему, чтобы привлечь его внимание.

— Твой отец построил нечто с нуля, а ты это выбрасываешь. Обычно требуется три поколения, чтобы пройти путь от бедности к богатству и обратно к бедности. Ты сделаешь это за два.

— Я не собираюсь заводить детей.

Я глубоко вздыхаю.

— Тогда есть вопрос о твоей бабушке.

Лицо Тео становится пустым, холодным. Мальчишество полностью исчезает, остается злой, горький человек. Но все еще красивый.

— А что с ней?

— Она хотела бы воссоединиться. Она хочет…

— Нет, — отрезает он.

— Нет? Давай-ка проясним. Королева Швеции вызывает тебя на аудиенцию, и ты собираешься отшить ее?

Я подхожу к нему вплотную. Еще один шаг, и моя грудь коснется его груди. Очаровать его.

Он пожимает плечами.

— Тебе даже не интересно узнать, почему она хочет с тобой встретиться?

Он наклоняет голову, утыкается носом в мое плечо.

— Есть другие вещи, которые меня интересуют. — Его губы касаются моей кожи и заставляют мое тело гудеть. — Такая

зажатая, — бормочет он. — Тебе нужен хороший оргазм. Я могу помочь с этим.

— Может быть, позже, — произношу я настолько бодрым голосом, насколько могу, игнорируя тот факт, что мое либидо за три секунды поднялось с нуля до ста.

— Ловлю тебя на слове, — говорит Тео, и от этого обещания меня бросает в дрожь.

Я прочищаю горло и продолжаю:

— Твой дядя болен. Он может умереть, и тогда в очереди на трон останешься ты. Ты станешь кронпринцем.

— Я не хочу быть принцем, — бормочет он. Его горячее дыхание лижет мою кожу. — Я уже бог.

— Ты не бог. — Я просовываю руку между нами и сдвигаю очки на нос, чтобы одарить его взглядом мисс Мейвери. — Ты — мужчина Пэрис Хилтон.

— Спасибо, — ухмыляется он.

— Перестань, — толкаю я его в грудь. В его каменно-твердую, блестящую от воды грудь, которая не могла бы быть более совершенной, даже если бы ее вырезал Микеланджело. — Эта игра в плейбоя уже надоела. Даже я могу сказать, что ты умнее этого.

Он выпрямляется, изучая меня глазами цвета эспрессо.

— Так что ты хочешь, чтобы я сделал? — Он говорит серьезно.

— Мы опубликуем заявление, в котором осудим секс-видео как вторжение в частную жизнь. А внимание прессы направим на твои успехи и достижения.

— У меня их нет.

— Тогда твоя платформа. Ты сын иммигранта, который проложил себе путь в топ сто богатейших людей мира по версии «Форбс». У тебя есть все шансы стать наследником престола в Швеции. — Я стараюсь не говорить так, будто не верю в это, но это кажется безумием. Высокий, темноволосый, татуированный жеребец, неприлично стоящий слишком близко ко мне, — принц. — Ты будешь в новостях долгое время, Тео. Пришло время подготовить свое послание.

Он выдохнул.

— Хорошо.

— Хорошо?

— Я сделаю это. Интервью. Заявление. Что угодно.

— Правда? Ты уверен?

— Да, уверен. Ты убедила меня. Тебя это удивляет? — Он наклоняет голову. Моя наклоняется в противоположную сторону от его автоматически. Мой подбородок поднимается, подставляя мои губы к его губам. — Ты, — его горячее дыхание ласкает мое лицо, — очень убедительна.

Я закрываю глаза, и меня охватывает дрожь.

— Тео! — зовет одна из блондинок, держа в руках шейкер с маргаритой. Каким-то образом ей удается одновременно умиляться Тео и смотреть мне в глаза. — У меня есть кое-что для тебя. — Она открывает шейкер и выливает ледяную, липкую жидкость себе на грудь. Ее соски твердеют, как пуговицы пилота истребителя.

— Мне пора, — говорит Тео с лукавым блеском в глазах. Он уходит, оставляя меня покачиваться.

Я тоже должна идти и подготовить заявление, которое спасет имидж моего клиента. Разговор, который мы провели, — большая победа. Но когда слушаю счастливые визги блондинки, с кожи которой слизывает текилу языком Тео, я вынуждена согласиться, что это не похоже на победу.

— Какого черта ты делаешь? — Эванс оглядывает меня с ног до головы, когда вхожу в особняк. Я все еще в бикини и на каблуках; я захватила свое платье, но не успела надеть его обратно.

— Свою работу, — отвечаю я, надевая платье и завязывая его. — Я уже подготовила заявление Тео для прессы. Мне нужно только нажать «отправить». Мои контакты в СМИ позаботятся обо всем остальном.

Эванс хмурится. Он старой закалки, его нанял отец Тео. Вероятно, он не одобряет консультации со СМИ, проводимые у бассейна.

— Вы наняли меня для выполнения работы, — защищаюсь я. — Я ее делаю. Тео… мистер Кенсингтон согласился на мой план действий.

Эванс моргает.

— Правда?

— Он готов привести в порядок свой имидж. Сейчас я готовлю для него несколько интервью. Он обещал, что даст их.

Прямо перед тем, как засунул язык в женское декольте.

— Неужели? — Он трогает наушники в ушах, слушает мгновение, а затем шагает к двери.

— Куда вы идете? — Я спешу за ним.

— Мистер Кенсингтон только что уехал со всей своей бандой. В прошлый раз, когда он так сделал, они чуть не сожгли резиденцию Хэмптонов.

— Черт, — вздыхаю я и бросаюсь следом.

Спустя некоторое время оранжевый «Мазерати» подъезжает к обочине и незаконно паркуется. Эванс подъезжает за ним.

Я отцепляю пальцы от приборной панели и сиденья. Тео ведет машину так, будто участвует в гонке «Инди 500», а Эванс всю дорогу держался у него на хвосте. У начальника охраны, должно быть, куча практики. И судья в кармане, чтобы оплачивать штрафы Тео за превышение скорости.

— Где мы? — В городском квартале нет ничего узнаваемого, кроме нескольких обветшалых магазинов и уродливых зданий среди бетонных джунглей. Мы находимся к северу от Манхэттена, через несколько улиц от района с высоким уровнем жизни, вливаемся, так сказать, в немного грязный район.

— Скейт-парк. Мистер Кенсингтон купил пустующий участок и приказал застроить его через месяц после получения наследства.

— Конечно, построил, — бормочу я, глядя, как высокая загорелая фигура выходит из «Мазерати» со скейтбордом под мышкой. — Потому что ему двенадцать.

— Я думал, ты достучалась до него, — хмурится Эванс.

— Я тоже так думала, — говорю я и направляюсь в парк. Тео бросает свою доску, чтобы поговорить с несколькими друзьями, которые подъехали на джипе. Вскоре они все делают трюки, скатываясь по бетонным рампам.