Он подходит ближе, напрягая мышцы груди. Его мускулы — не единственное, что в нем привлекает внимание. В нем все самое лучшее от скандинавской матери и поразительного отца: идеальная структура костей и бронзовая кожа. Густые брови над голубыми глазами. Достаточно длинные черные ресницы, способные вызвать зависть у любой женщины. Невозможно описать словами такого красивого мужчину, как он. Даже татуировки, спускающиеся по торсу и обвивающие почти всю правую руку, не умаляют его красоты. Татуировка в виде пантеры проходит по его бедру, исчезая под поясом брюк.

— Привет, детка, — говорит мне Тео с улыбкой, призванной растопить все трусики в округе. А может, только мои. Я уверена, что на подругах Тео их нет.

Я замечаю изящную букву V, которая ведет к паху. Мои женские части оживают, как двигатель «Мазерати». Ровное гладкое урчание, прямо между моих бедер.

Черт. Десять минут на работе, а я уже строю глазки своему боссу. Неважно, что он самый завидный или не завидный холостяк на Восточном побережье… возможно, во всем мире. Тео Кенсингтон — не тот парень, которого можно познакомить с родителями. Он — парень, которого ты тащишь в постель и потом сплетничаешь шепотом и в благоговейном тоне о нем со своими подружками, как о трахе всей твоей жизни.

Или, как крашенная продажная девка из сегодняшних развлекательных новостей, рассказывающая о нем всему гребаному миру.

— Мистер Кенсингтон.

Я протягиваю руку. Он игнорирует ее и подходит ближе. На мне самые высокие, самые профессиональные туфли-лодочки, а Тео все еще возвышается надо мной. В нем чувствуется напряженность, голодная энергия, что-то вроде мощного силового поля, которое могло бы стянуть с меня трусики, если бы они еще не растаяли.

Неудивительно, что все эти женщины прыгают к нему в постель. Неудивительно, что знаменитости участвуют в его частных секс-видео.

Неудивительно, что совет директоров компании его отца хочет, чтобы он ушел.

— Я Веспер Смит. — Я убираю руку, потому что он слишком занят раздеванием меня глазами. — Ваш новый медиа-консультант.

— Мило, — обращается он к моей груди. — Я с нетерпением жду, когда ты будешь работать подо мной.

Я напрягаюсь. Знаю, что выгляжу хорошо. На мне серый деловой костюм, который подчеркивает мои глаза, даже спрятанные за очками в черной оправе. Мои туфли на каблуках придают моим ногам убийственный вид и дают мне несколько дюймов дополнительного роста. Я выгляжу хорошо, не распутно, но мой новый босс разглядывает меня с ног до головы, как будто я манекенщица и он хотел бы трахнуть меня на капоте своей машины.

Мое сердце слегка замирает. Он и вправду блядун.

Я поправляю очки.

— Мистер Кенсингтон, — начинаю я самым строгим голосом. — Вы снискали себе не очень хорошую репутацию. Если вы не будете осторожны…

Тео прерывает:

— Где ты ее откопал, Эванс?

Музыка выключается, когда Эванс поворачивает ключ в Мазерати.

— У нее отличные рекомендации, мистер Кенсингтон.

— Отлично. Хочешь, чтобы я позвал дам обратно? — Он показывает большим пальцем, и я понимаю, что он говорит о трех женщинах, которые только что вышли из машины. — Мы можем устроить здесь фотосессию. Кое-что для тебя, чтобы выложить в Инстаграм.

Он думает, что я собираюсь вести его аккаунт в Инстаграм.

— Вообще-то, у нас есть более насущные дела. Нам нужно подготовить заявление, рассказать свою версию истории. У Пеппер Спайс уже есть пресс-тур… — Я останавливаюсь, когда он машет рукой перед моим лицом.

— Скучно. Ты горячая штучка, но говоришь, как друзья моего отца.

— Вот кто нанял ее, — сказал Эванс. — Они беспокоятся, что когда совет соберется в следующий раз, голосование будет не в вашу пользу.

Тео пожимает плечами.

Я хмурюсь.

— Вы потеряете место в совете директоров компании с миллиардными оборотами и даже не попытаетесь…

— Мне нужно в бассейн, — перебивает Тео. — Меня ждут друзья. — Он оглядывает меня с ног до головы, и я снова чувствую, как силовое поле тянет меня вперед, затуманивает разум, вызывает желание раздеться и сделать плохой выбор. — Ты можешь присоединиться ко мне… если на тебе будет бикини. — Подмигнув, он уходит.

Я поворачиваюсь к Эвансу.

— Покажи мне запись с сексом. Потом я спущусь к бассейну. Нам с мистером Кенсингтоном нужно немного поболтать.

Эванс провел меня по просторным залам особняка, мимо прекрасных картин с пейзажами и кораблекрушениями, мимо Вакха, ведущего компанию нимф и сатиров на пьяную оргию на пастбище. Здесь также есть несколько статуй, включая изображение Венеры де Мило из розового мрамора.

— Кто украшал это место? — спрашиваю я.

— Покойный мистер Кенсингтон нанял коллекционера, который выбрал эти предметы.

Я на цыпочках прохожу мимо обнаженной фигуры.

— Отец Теодора Кенсингтона был турком, верно? Иммигрантом?

Мне пришлось хорошенько поискать эту информацию. Мистер Кенсингтон-старший не хотел, чтобы его статус иммигранта был известен.

— Иммигрант, ставший магнатом-миллиардером, — подтверждает Эванс. — Который влюбился в принцессу.

— Кенсингтон звучит не очень по-турецки.

— Он сменил фамилию, когда получил гражданство.

— Как и дед Дональда Трампа сменил фамилию с Дрампфа на более престижную.

— Именно.

Я не пропускаю сухой тон Эванса, когда он входит в маленькую темную комнату. Пустые кофейные чашки стоят на столе под множеством установленных экранов. Пара охранников кивают, когда Эванс представляет меня.

— Значит, вы — специалист по исправлению, — говорит один из них. — Вы собираетесь его исправить?

Охранник указывает на экран, где Тео растягивается и позирует на доске для прыжков в воду перед публикой, состоящей из женщин в бикини. Одна из них уже топлесс. Второй охранник наводит на нее камеру.

— Я постараюсь, — говорю я, когда Эванс вручает мне ноутбук. Он ведет меня в укромный уголок и дает мне наушники. Я снимаю пиджак и включаю воспроизведение. На большом экране появляется мускулистая грудь Тео и красотки в бикини, а я сосредотачиваюсь на теневых фигурах на маленьком экране у себя на коленях. Я чувствую себя так, будто подглядываю.

Все как обычно.

Не знаю, как я стала мировым экспертом по урегулированию секс-скандалов, но после пяти успешных случаев: трех звезд спорта, обвиненных в сексуальных домогательствах, одного сенатора-филантропа и одного руководителя стартапа, который устроил дикую вечеринку за неделю до выхода его компании на биржу, — у меня появилась репутация. «Веспер Смит делает плохих парней снова хорошими». Этот заголовок был в «ХаффПост» в прошлом месяце.

Да, я читаю про себя прессу.

Должна сказать, что из всех секс-видео, которые я видела, у Тео Кенсингтона самое лучшее. У него красивая, мускулистая спина, которая напрягается вместе с ягодицами в такт его толчкам. Его челюсть сжимается, а глаза смотрят в зеркало над кроватью. Такое впечатление, что он смотрит на меня.

Затем он вытаскивает член, и я хорошо его разглядываю. Все десять дюймов.

Видеозапись заканчивается. Я смотрю ее снова, ощущая каждый толчок глубоко в своем лоне.

— Так что мы будем делать? — спрашивает Эванс, когда стоны и визг на экране прекращаются во второй раз.

Я выдыхаю и надеюсь, что никто не заметит, что мои соски напряглись под блузкой.

— Все плохо, да? — говорит Эванс.

— Плохо, но не безнадежно. Нужно дать прессе новую историю: «Принц-плейбой исправился». — Я делаю воздушные кавычки. — Он перебесился, но готов двигаться дальше. Юноши должны перебеситься, и все такое. Это сексизм, но СМИ на это покупаются. Год, в течение которого он будет вести себя как монах, заниматься благотворительностью и, самое главное, не попадать в скандальные газеты, сотворит с ним чудеса. Он должен будет не снимать рубашку. — Я поправляю очки и смотрю на Эванса. Он сложил руки на мускулистой груди и смотрит скептически. — Это сработает. Я знаю, что делаю.