Она даже не представляет пока, на какие последствия рассчитывать. Но в том, что они будут, ни на мгновение не сомневается.

Однако, сама сейчас может только опустить руки.

— В общем, тут такое дело, — Милана барабанит пальцами по стаканчику с кофе, откидываясь на спинку стула в кофейне, где пересекается с Наташей. — Уплывают от нас инвестиции.

— И дело, конечно, во мне, — мрачно резюмирует Наташа.

Милана не пытается сделать для нее горькую пилюлю слаще. Она просто согласно кивает.

— Никто не хочет ассоциировать бизнес, в который вкладывает деньги, со скандалом с домогательствами.

— Но ведь нет никакого скандала, — усмехается Наташа, прекрасно понимая, что скандал есть.

Просто небольшой. Локальный, благодаря которому с потенциальным изданием уже сейчас не хотят иметь дела. Что-то такое Наташе и стоило предполагать. Отказ от инвестиций в ее проект, а заодно и другие отказы в сотрудничестве. Например, работу в приличном издании ей найти сейчас будет немного сложнее, чем несколькими днями ранее.

Какой-то абсурд. Но ей приходится в нем жить.

— Иск за клевету? — предлагает Милана.

— Погоды не сделает, — вздыхает Наташа.

Об этом она уже думала. Если поднять всякие личные переписки, из них не будет ничего очевидно. Скорее всего, результат будет зависеть от настроения судьи, который станет разбирать иск. Но независимо от результата, потратятся деньги на адвоката, а процесс растянется, потому что судебные вопросы не решаются одним днем.

Прямо сейчас ее это не спасет.

— Тогда надо ему лицо разбить, — говорит Милана. — Я могу найти ребят, знаешь, я...

— О, поверь, я была бы только рада, — усмехается Наташа. — Но обойдется без лишнего внимания к его персоне. Я просто буду все отрицать. Это ведь, по сути, обычные слухи, верно? Мало ли что и где было сказано.

— Только инвестиции нам это не вернет, — справедливо замечает Милана. Затем хлопает ладонью по столу и поднимается. — Ладно, я еще подумаю, что можно сделать. Позже. У Игоря вечеринка по поводу дня рождения в конце недели, я сдуру взялась за организацию.

Наташа кивает. И мысленно отмечает, что ее ни на какую вечеринку Сильванов не приглашал. Да и Милана тоже не зовет. А, зная их, там соберется куча народу, в том числе постороннего.

Это особенно показательно.

Но, в общем-то, все равно. Наташе приходится хоронить собственные амбиции. Это гложет куда сильнее, чем любое исключение ее из социальности.

Это разрывает изнутри.

Кирилл приезжает вечером, без предупреждения, зато с цветами и готовой едой. Наташа встречает его растерянно, снова в домашнем халате, снова не готовая к таким визитам.

Особенно — по одной простой причине.

— У меня дочь может с минуты на минуту вернуться домой, — говорит она. — Я не уверена, что готова вас знакомить.

Это слишком серьезный для нее шаг. Можно как угодно сплетаться с человеком в постели и ездить с ним за город на выходные. Но знакомство с дочерью — это для тех, в ком уверена, с кем действительно хочешь что-то построить.

А в Кирилле Наташа, как бы ей того не хотелось, не уверена. И до конца не знает точно, чего от него хочет.

Сейчас, в опустошении на фоне несчастной статьи, она не уверена в том, хочет ли вообще хоть чего-то.

— Это не проблема, — улыбается Кирилл. — Мы можем поставить цветы в вазу у тебя, а потом поехать ко мне. Еда прекрасно разогревается в микроволновке.

Наташа забирает цветы и натянуто улыбается. Нет, она лучше останется дома. А Даниэлле просто позвонит и уточнит, когда именно она собирается домой, чтобы успеть к этому моменту выставить Кирилла за порог.

Все-таки, про «с минуты на минуту» она преувеличивает.

— Как ты? — спрашивает Кирилл, следуя за Наташей в сторону кухни.

Никак.

— Справляюсь, — обтекаемо отвечает Наташа. — Мы потеряли потенциальные инвестиции в проект, которым хотели заняться с Миланой Сильвановой. И я более чем уверена в том, что не смогу найти работу. Но я справляюсь.

— Мне кажется, ты драматизируешь, — пожимает плечами Кирилл, протягивая к ней руку, чтобы легко провести ладонью по волосам. — Даже если сейчас кто-то будет опасаться брать тебя на работу, через пару месяцев все уже уляжется и забудется.

Наташа поднимает на него взгляд от цветов, которые устраивает в вазе. И слишком болезненно отчетливо осознает — ей все это не нужно. Никакое снисходительное «да все нормально будет». Никакие спонтанные явления с мнимой поддержкой в виде цветов. Это самое меньшее, что можно вообще сделать — купить несчастный веник. Словно она отвлечется на него и перестанет «драматизировать».

Ей нужны хоть какие-то действия. Да даже если бы Кирилл вернулся к своему предложению, с которым начинал покупку издания у Сильванова — это уже было бы чем-то весомым. Она не уверена, что готова была бы вернуться в тот же кабинет. Но сама идея вытеснить оттуда Карину, слишком хорошо устроившуюся, Наташу бы точно порадовала. Как и понимание настоящей поддержки, а не поверхностной.

Лучше не иметь никакой поддержки, чем такую.

— Я устала, — признается Наташа. — Серьезно, я очень устала. Не хочу с тобой препираться, не хочу рассказывать, почему ты не прав.

— Так и не надо препираться, — он понижает голос до приятного сексуального тона.

На который Наташа не собирается вестись.

— Не надо, — соглашается она. — Поэтому тебе пора.

Кирилл смотрит на нее с недоумением.

— Что я сделал не так? — спрашивает он.

Так, словно она — капризная девчонка, для которой эти самые капризы всего лишь форма манипуляции. Но Наташа в манипуляциях не заинтересована. Ее раздирает гнетущее чувство изнутри, однако, она должна это сделать.

— Мне лучше быть одной, — вскидывает она голову. — Не «побыть», Кирилл. А именно быть. Цветы — это мило. Но это — не та поддержка, которая могла бы мне помочь сейчас. Если я решу когда-то ввязаться в отношения с каким-то мужчиной, я предпочту человека дела, а не доставщика цветов. Понимаешь?

Вряд ли.

— Оставь меня, пожалуйста, — просит Наташа.

И только тогда, когда за Кириллом закрывается дверь, она чувствует, как внутри что-то обрывается.

Она понимает, что уже начинала в него безнадежно влюбляться.

— У вас очень сильное резюме, — признает девушка, с которой Наташа разговаривает на собеседовании. — Пожалуй, из всех кандидатов, которых я собеседовала, ваше — самое сильное.

На само это собеседование она выезжает спонтанно. Наташа даже не ожидает того, что на ее отклики будут приходить положительные ответы. Не после этой истории с Антоном, которая неприятным пятном отпечатывается на ее репутации. Однако, одно приглашение на собеседование приходит.

И Наташа решает, что может попытать судьбу. Все-таки, работа ей нужна. Любые сбережения имеют свойство заканчиваться.

Девушка поджимает губы. Очень сильное резюме Наташи явно вызывает внутри нее какие-то терзания.

— Спасибо за уделенное время, — произносит она, поднимая взгляд от резюме на саму Наташу. — Мы с вами свяжемся, если будем готовы сделать вам предложение.

Наташа коротко кивает. Поднимается.

— Не свяжетесь ведь, — произносит она.

Девушка это никак не комментирует. Только слабо улыбается. В конце концов, решения принимает не она. А на собеседование Наташу, видимо, позвали до того, как поискали о ней свежую информацию.

Она не удивляется. Потому что и сама не дала бы зеленый свет кандидатке, которая домогается до сотрудников.

Менее обидно за себя от этого все равно не становится.

— Очень невежливо не отвечать на звонки, — ворчливо замечает мать, когда видит, как Наташа сбрасывает звонок.

Звонящий — Кирилл. Которого она одновременно и хочет услышать больше всего на свете, и не хочет совершенно. Стоило бы его и вовсе заблокировать, чтобы не останавливать себя каждый раз, когда он пытается с ней связаться (а он делает это достаточно активно, на границе с навязчивостью). Но рука отправить контакт в игнорируемые все никак не поднимается.