Полине повезло: пока она неуверенно мялась возле подъезда, собирая во едино крупицы мужества, дверь открылась, выпуская наружу одного из жильцов дома. Воспользовавшись тем, что вышедший мужчина отвлекся на свой телефон, девушка шустро прошмыгнула в темную прохладу парадного.

Она быстро поднялась на третий этаж, игнорируя лифт, и замерла у двери. Сердце трепыхалось в груди как пойманная птица. Казалось, что она меньше волновалась перед тем, как узнала свой окончательный диагноз, навсегда избавивший её от мечтаний о нормальной жизни обычного человека.

Дрожащей рукой Полина нажала на звонок и принялась ждать. Дверь открылась на удивление быстро, и перед девушкой предстала хозяйка квартиры, с которой она уже однажды встречалась при весьма неприятных обстоятельствах.

— Добрый день, — сказала Поля как можно более приветливо.

— Добрый день, — ответили ей с улыбкой и блеском жадного интереса в глазах, и Полина едва различимо выдохнула от такого в меру дружелюбного приветствия.

Но стоило только девушке произнести следующую фразу, как любопытство в глазах хозяйки сменилось холодной злостью и решительностью выставить незваную гостью с порога.

— Я бы хотела поговорить о вашем сыне, Андрее. Можно пройти?

— Мой единственный сын умер три года назад, — бросила презрительно женщина в лицо оторопевшей Полине, судорожно вскинувшей глаза на номер квартиры в попытке понять, не ошиблась ли она адресом.

Разгадав причину замешательства девушки, нерадивая мать пояснила:

— Андрей — приемный, и он давно утратил право называться нашим сыном! — А затем гневно добавила. — Зачем вы пришли? Это он вас подослал? Влез в очередные неприятности? Так он уже вышел из того возраста, когда за его преступления отвечают ни в чем не повинные родители!

— Нет-нет, вы не правильно поняли! — затараторила Полина, едва проглотив ком в горле. — У Андрея всё хорошо! И я пришла сказать, что вы вырастили замечательного сына! Однажды он спас меня от бандитов! Андрей — настоящий герой!

Странно, но, услышав эти слова, женщина недобро рассмеялась.

— Спас? Вы убедитесь, дорогуша, что он был не из их числа и что ему самому не было на руку ваше спасение…

Полина замерла, а та всё продолжала, словно наслаждаясь тем, что смогла шокировать гостью.

— Вы, наверное, и не знаете ничего о нем, а пришли дифирамбы петь… Да и сами-то ему кто? Очередная подстилка? У Андрея с роду не было приличной девушки!

— Кто я, не имеет значения… Я хотела поговорить об Андрее, — чуть сбивчиво возразила Поля. — Вы не справедливы к нему, обвиняете во всех смертных грехах, а так нельзя… Пусть он и не родной, но ваш! — Девушка чувствовала, как к глазам подступают предательские слезы. — Он живой человек, а не игрушка, которую вы выбрали в магазине, а затем выбросили за несоответствие ожиданиям… Ваши слова, ваше недоверие, ваш отчужденность больно ранят его, хоть Андрей и не хочет этого показывать… Но вы должны им гордиться! Он сильный, добрый, отзывчивый мужчина! Он за своих горой! Это счастье быть частью его семьи, его команды… Вы…

— Хватит, я достаточно наслушалась бреда влюбленной дурочки… — холодно перебила женщина. — Мой вам совет — бегите от него, пока ещё есть такая возможность…

Полина не успела сказать ни слова больше, так как прямо перед её носом закрылась металлическая дверь, обдав девушку потоком теплого воздуха.

Выйдя словно в трансе на улицу, она снова вызвала такси и стала ждать машину.

На душе от обиды и несправедливости скребли кошки, и хоть Поля ожидала прохладного приема, всё же не рассчитывала наткнуться на такую непоколебимую уверенность в своей правоте и нежелание ухватиться хоть за маленькую возможность реабилитировать в своих глазах собственного ребенка. К тому же слова женщины о том, что Полина всего лишь очередная, больно задели, и сразу вспомнилось, что Андрей прямо не ответил на её признание в любви, а значит, она могла быть права…

Уже сидя в машине, она никак не могла избавиться от охватившей её тоски. От безрадостных мыслей, от осознания того, что её затея с треском провалилась, и она не смогла помочь Андрею, а может даже сделала только хуже, на глаза девушки навернулись слезы. Не долго думая, она попросила остановить такси за несколько десятков метров до дома: хотелось поскорее выйти из машины, чтобы позорно не расплакаться перед равнодушным водителем.

Но стоило только Полине подойти к дому, как со скамейки к ней поднялся Валентин. Парень был чем-то явно напуган и повторял как заведенный:

— Полина, нам нужно поговорить, давай отойдем… Прости, прости меня.

И Поля сжалилась над другом, решив дать ему возможность высказаться — дань их прошлым отношениям.

— Хорошо, пойдем.

Полине показалось странным, что Валентин не звал её в сторону своего дома, не предложил подняться к ней, но она покорно шла следом. Через пару десятков метров парень завернул за угол дома к гаражам, которые примыкали кольцом к тыльной стороне многоэтажки.

— Прости, Поля, прости, — проговорил он ещё раз, развернувшись к ней лицом, и тут девушка заметила, что друг смотрит куда-то за спину ей, а не в глаза, как того требовал откровенный разговор, который он так настойчиво выпрашивал.

Но оглянуться Полина не успела: огромная мясистая ладонь закрыла ей сразу нос и рот, не давая сделать глоток воздуха, а затем плечо обожгло острой болью, и мир вдруг стал расплываться перед её глазами, смазался, словно она смотрела на него через испорченную линзу, а потом и вовсе померк.

— Теперь вы отпустите меня? — жалобно заскулил Валентин. — Я всё сделал.

— А разве мы тебе что-то обещали? — залыбился Сивухин, и одним ударом вырубил парня.

— Сегодня явно наш день, — улыбнулся он приятелю. — Внучка Гусева сама пришла к нам в руки. Но надо поторапливаться. Я пока загружу этого, а ты займись девчонкой: раздень до белья, проверь «жучки», вещи брось здесь. Хохлов так велел.

Напарник кивнул, как бы говоря, что всё понял и легко справится с заданием. Он сноровисто раздел девушку, стараясь не залипать на красивое подтянутое тело, оставил на ней лишь спортивное белье. Маячков не оказалось. Затем не удержался и заглянул в женскую сумку. В ней как он и предполагал, был преимущественно женский хлам, немного налички и крутой, явно новенький черный телефон, скорее подходящий мужчине, нежели такой девочке-припевочке. Задумчиво покрутив его в руках, похититель сунул находку в карман и воровато огляделся, опасаясь, что Сивый заметил его маневр. Кажется, обошлось. Отлично. Жаль было бы, если бы такая вещь досталось кому-то другому.

Ещё через минут, закинув тело девушки на заднее сиденье автомобиля, похитители направились в логово к Хохлову Кириллу.

Андрей едва смог открыть веки, к которым, казалось, привесили по десятикилограммовой гире. Во рту неприятная сухость. И какой-то странный, тягучий как кисель сон, который всё никак не отпускает, дурманит голову, путает мысли. Растерев лицо руками, мужчина всё же поднялся с кровати и чуть удивленно осмотрелся: он в комнате Полины, один, бережно укрыт пледом. Но где же сама девушка? И сколько времени? Вдруг Гусев уже вернулся домой, и ему нужно сохранять инкогнито. Часы на запястье показывали почти семь часов вечера. За окном предзакатное солнце выглядывало из-за набежавших облаков.

Смолкин подошел к двери и почти бесшумно приоткрыл её, стараясь по звукам в доме найти ответы на свои вопросы. Тишина.

— Поля, — позвал он несмело и переступил порог комнаты, прошел дальше, заглянул на кухню — никого. Нехорошее предчувствие заворочалось внутри, посылая нервные импульсы в конечности, от чего пальцы чуть задрожали и кровь быстрее побежала по венам.

В ванную — никого, туалет на распашку — пусто, кабинет Гусева, святая святых — ни души.

— Поля, — заорал Андрей и снова заметался по комнатам в глупой надежде, что это просто шалость, игра в прятки, дурацкая шутка девушки… Смолкин рванул к входной двери — закрыта снаружи. Никаких следов борьбы, беспорядка… Ничего. Он забежал на кухню и прямо из крана напился воды, чтобы избавиться, наконец, от мучившей жажды. И тут его взгляд зацепился за оставленную возле микроволновки упаковку таблеток снотворного. Никаких других лекарств рядом, а, значит, их в этом доме не хранят просто так на кухне, на виду. Все кусочки сложились в готовый пазл, и мужчина грубо выругался. Чувство вины, страха, отчаяния захватили душу, разрывая её на части: он подвел её, не справился… Сначала подвел брата, а теперь любимую женщину…