В Инкубаторе я начал познавать мир. Я узнал, что в году существует четыре сезона. Самый долгий сезон – это зима, которая длится в наших краях шесть месяцев, с декабря по май. Всю зиму идет снег – в первые три месяца идет белый снег, это веселое время, когда можно кататься на санках, лепить снеговика и играть в снежки. Последние три месяца зимы идет серый снег и этого времени взрослые боялись больше всего. Серый снег, который больше походил на пепел, был вреден для здоровья – на это время все надевали маски и закрывали окна. Дышать подобным пеплом было строго запрещено Народным Комиссариатом Здравоохранения. Службы ЖКХ работали круглыми сутками, обрабатывая улицы и помещения специальными средствами. Такой снег не таял сам и его приходилось убирать, а в уборке серого снега был задействован весь город, в том числе добровольные народные дружины. После зимы наступал весенний месяц – июнь. Это было время потепления и температура поднималась до пяти градусов. Мы убирали подальше пуховики и шапки, народные дружины приводили город в порядок – красили фасады зданий и вскапывали деревья. Потом наступали два летних месяца – июль и август. Температура уже достигала двадцати градусов и на улицах было полно детей. Говорят, что на юге, в Кавказском Анклаве, в июле было даже двадцать шесть градусов и еще там было море, где можно было купаться. Мама обещала отвезти меня туда, но из года в год у нее все никак не выходило – слишком много работы было на ее плечах, да и она, по-моему, сама не сильно-то хотела покидать Асбестинск. За летом наступала осень – сезон дождей, которые шли на протяжении трех месяцев. В Инкубаторе нам показывали фотокарточки из Эпохи Алого Заката, которые каким-то чудом дошли до наших дней. На них были изображены тогдашние Инкубаторы и наставники объясняли, как жили наши ровесники в те незапамятные времена. Я как-то спросил у наставника, что это такое ярко-желтое светило над малышами, которые играли во дворе с мячом. Наставник сказал, что это Солнце – так называется звезда, которую можно было увидеть до того, как наступило Серое Затмение. Солнце, по его словам, до сих пор было на небе, но землю нашу теперь покрывали густые серые тучи, которые не давали лучам проникнуть сквозь их толщу.

В Инкубаторе нас учили пить витамины, которые каждый гражданин СССР обязан был пить строго по расписанию – это была основа жизни, ведь без витаминов был существенный риск не дожить и до своих пятнадцати лет. Утром – жидкая паста красного цвета, детская со вкусом клубники, дозировка – 20 граммов. В обед три оранжевые таблетки, запивать стаканом теплой воды. Перед сном капсула с противной коричневой жидкостью внутри. Эти таблетки начинают пить все дети с трехлетнего возраста и до самого последнего дня своей жизни – с возрастом меняется только дозировка.

В пять лет, сразу после выпуска из Инкубатора, начиналась детская школа. Это был ответственный период в три года, за который мы должны были выучить основы мироздания и пройти две тысячи тестов, на основании которых выдавались рекомендации в каком направлении получать дальнейшее образование – в юношеской школе. Нас учили писать, читать, математике, основами государственности, обществознанию. Мы занимались физической культурой, военной подготовкой, верховой ездой и риторикой. Учителя собирали данные о всех учениках, а к восьми годам составлялись рекомендации для каждого школьника, предписывающие ему идти по тому или иному направлению в дальнейшем обучении. Все без исключения ждали своих восьми лет и не только потому, что именно с этого возраста начиналась взрослая жизнь. В восемь лет происходила процедура Отсеивания. Отсеивали нездоровых или мутантов, изъяны которых не были явно видны в первые восемь лет жизни. Процедуру эту проходили семьдесят процентов детей – тех, кто не прошел отбор, отправляли в Восточный Квадрант и никто не говорил, что с ними там дальше происходило. Однако самым важным событием в жизни каждого восьмилетки было вручение первого в жизни документа – паспорта гражданина СССР и с этого момента человек обретал свой полноправный статус. Это называлось процессом Инициации или Обретением Идентичности. По достижении восьми лет на свет появляется новый гражданин со всеми вытекающими привилегиями, зарождалась новая личность! Каждый человек, доживший до этого возраста и прошедший процедуру Отсеивания, считает этот день своим вторым днем рождения, а празднует его куда более торжественно, чем, собственно, тот день, когда он появился на свет.

Я считал не только дни до своего восьмилетия, но и часы. Родители видели мою взволнованность, которая возрастала по мере приближения заветной даты, и с гордостью смотрели на своего так быстро повзрослевшего сына. Процедуру Отсеивания я прошел за три дня до Инициации. И хоть я был совершенно здоровым ребенком, который получил высшую оценку по шкале качества при рождении, меня серьезно трясло по мере приближения рокового часа. Некоторые мутации проявляются и к пяти годам, они могут быть скрыты в организме, могут всплыть наружу после какой-нибудь из прививок или же после сезонной болезни. Мутации могут быть не только физическими, но и спрятанными в мозгу. Отсеивание я прошел, хотя понервничать эта процедура меня заставила как никогда в жизни. У меня взяли кровь, мочу, просветили рентгеном и еще пришлось сдать с десяток различных тестов – как физических, так и психологических. Из нашего класса не прошли Отсеивание три человека, хотя по внешним признакам я бы никогда не мог сказать, что они чем-то от меня отличались. Этих троих, которые теперь получили статус мутантов, я больше никогда не видел. За день до Инициации мой школьный наставник вручил мне рекомендации, которые формировались на основании сданных мной тестов за последние три года. Конверт я вскрыл не сразу. Пришел домой и показал его родителям. В тот день у меня состоялся самый серьезный разговор с мамой и папой.

– В фермеры идти надо, Игнатушка, – говорил отец, затягиваясь сигаретой и выпуская густой дым в потолок. – Самый серьезный конгломерат в СССР. Будешь есть несинтетическую еду – что за привилегия! У меня вон товарищ на полях трудится, самый рядовой фермер что ни на есть – так у них дома фрукты, овощи и мясо – все натуральное. Да еще и пиво носит из настоящего хмеля.

– Петя, ты чему сына учишь? – уперев руки в бока, возмутилась мать. – Он ведь, твой этот товарищ, собственность чужую или: упаси подумать, собственность Содружества ворует! Таких рано или поздно к ответственности привлекают. Не стоит твое пиво ссылки Сибирской или чего похуже – Изгнания!

– Да, брось, Марфа! – махнул рукой папа. – Отчего сразу воровство? Все так живут! Ты когда сама помидоры натуральные ела? А пиво? Пиво-то из хмеля настоящего мы с тобой только в Кавказском Анклаве пили еще до рождения Игната. К тому же фермеры по статистике живут на шесть с половиной лет дольше всех остальных. Натуральные продукты жизнь продлевают.

– Да только учиться на фермера на шесть лет дольше, чем на шахтера, например, – парировала матушка и поправила очки на носу средним пальцем, глядя с суровостью на отца. – А за эти шесть лет тот же шахтер скопит приличное количество криптогривен. Ты видел какая получка у них? Да наш сын к пятнадцати годам будет больше, чем мы с тобой сейчас зарабатывать.

– То есть ты всерьез хочешь, чтобы Игнат наш шахтером стал? – наморщил лоб папа и выпучил глаза. – Ради этого ты его рожала? На шахты его отправишь? Конечно, пусть в Каменске-Уральске киркой машет и углем дышит. Может и доживет до двадцати пяти, зато пару тысяч криптогривен на споте будет. Да куда их тратить-то? Погружение до пятого уровня – вот максимум для шахтера, даже для старшего смены. Это ведь примитивный труд, пойми. Пускай туда другие идут, не с руки Игнату нашему под землей спину гнуть.

– Примитивный труд, говоришь? – с раздражением в голосе выкрикнула Марфа Ильинична. – Не бывает примитивного труда. Все профессии хороши, особенно те, что позволяют работать на благо нашего Содружества…