Особнячок маленький, но вполне уютный. Четырнадцать спален, библиотека, столовая, бальная зала, зала для приёма гостей, рабочий кабинет, заполненный бочками и бутылками винный подвал… Ещё флигель во дворе, гараж на четыре машины, собственный электрический генератор, и артезианская скважина, питающая водопровод особняка, фонтан и бассейн. Для полного счастья не хватало только бани, но механики и оружейники отряда сменяли у сапёров несколько бочек на сосновые брёвна, и в ближайшие пару дней обещали исправить упущение. Пока же приходилось довольствоваться ванной и бассейном.

А неплохо провести сиесту в шезлонге у бассейна с бокалом холодного вина! Война с удобствами начинала нравиться Васе всё больше и больше.

— Спишь или загораешь? — на соседний шезлонг присела Верочка Столыпина. — Проспишь всё на свете.

— Дремлю в тени под зонтиком, — лениво ответил Красный. — Пользуюсь моментом, пока есть небольшая передышка в военных действиях.

— А чего мы вообще застряли в этой Сарагосе? Дыра дырой, хуже Хацапетовки.

— Ждём, когда подтянутся основные силы корпуса с французской границы. Артиллерия наша тоже вся там. Вот как соберёмся, да как дадим супостатам! И полетят клочки по закоулочкам.

— Шутник, — улыбнулась Вера. — Я вообще чего пришла — там кто-то названивает по телефону и пытается найти генерала Есенина.

— Бесполезно его искать. Сергей Александрович и Михаил Васильевич взяли два ящика динамитных шашек и укатили на рыбалку. В местной речке, по слухам, водятся огромные сомы.

— Тогда, может быть, сам подойдёшь к телефону? Очень уж человек настойчиво просит.

— Подойду, — кивнул Василий, и поставил бокал на плетёный столик рядом с шезлонгом. — Но если вино нагреется, я тебе не прощу.

— Свежее принесу из подвала, — пообещала Вера. — Тебе херес или малагу?

— Лучше бы оджалеши или киндзмараули, но за неимением… Научишься тут по заграницам пить всякую бурду.

— Зря ты так, испанцы делают вино со времён древнего Рима.

— Ага, а грузины начали делать вино, когда предки испанцев и римлян сидели на деревьях и бросали друг в друга гнилые апельсины.

Вернулся Василий через пятнадцать минут молчаливый и задумчивый. Разговор по телефону больше всего напоминал не очень грамотно устроенную провокацию, хотя интуиция убеждала в обратном. Собеседник так и не представился, пообещав сделать это при личной встрече, и предложил командованию Экспедиционного Корпуса купить очень нужный в хозяйстве товар. Что за товар, тоже не сообщил, но убеждал в большой его ценности. Безопасность сделки гарантировал своим честным словом. Интересно, какое может быть честное слово у инкогнито?

— Вера, ты не желаешь немного развлечься?

— На что намекаешь? — усмехнулась Верочка Столыпина.

— Намекаю на полёт в сторону Мадрида. Там дельце одно нарисовалось, а ты полетаешь вокруг для подстраховки. ОДАБы подвесим на всякий случай.

— То есть, дело опасное?

— Скажем так, не исключена такая возможность, — ответил Красный. — Вероятность пятьдесят процентов.

— Лететь в такую жару? Лучше Чкалова с Нестеровым позови.

— Да они тоже с Фрунзе на рыбалке — вчера пришла машина из Барселоны и привезла несколько ящиков настоящей водки, — пояснил Василий. — Ну ты летишь, или как?

— Лечу, а куда деваться? Только я на своём тихоходе за тобой не успею.

— Тоже на «Стрекозе» буду. У Лизаветы одолжу самолёт на пару часов. Собираемся?

— Собираемся, — вздохнула Верочка. — Вредный ты человек, Василий Иосифович.

Спустя полтора часа. Где-то неподалёку от Мадрида.

Генрих Мюллер, как человек опытный в таких делах, для встречи подобрал место, в котором невозможно устроить засаду ни одной стороне. Он откуда-то знал характеристики новых летательных аппаратов русских, и нашёл ровную площадку без камней и ямок. Это оказалось засеянное какими-то чахлыми злаками поле, а уж овсом или ячменём, никакой роли не играло.

Покрашенные в зелёно-голубой цвет птички появились внезапно, прошли на небольшой высоте, высматривая обстановку, и одна из них направилась к земле, а вторая закружила в небе, явно подстраховывая. Аппарат совершил небольшую пробежку и остановился, но выключать негромко тарахтящий двигатель не стал. Из самолёта, так называют русские свои новые аппараты тяжелее воздуха, выбрался совсем молодой авиатор в комбинезоне без знаков различия.

— А ты, Эрих, генерала обещал, — упрекнул Ремарка Геринг.

— Бери выше, Герман, — усмехнулся узнавший авиатора Мюллер. — Если не ошибаюсь, то это сам наследник российского престола цесаревич Василий. — Это гуда как серьёзнее и солиднее любого генерала.

— Да не может быть!

— Россия страна контрастов и загадок, там всё может быть. Ну что, Эрих, веди товар покупателю.

— Угу, — кивнул Ремарк и толкнул вперёд связанного генерала Мигеля Нуньеса, чью голову до сих пор украшал плотный мешок. — Шевели копытами, швайнехунд наш драгоценный!

Глядя в спину удаляющемуся Эриху, Геринг нервно поёжился и спросил:

— Как думаешь, Генрих, сколько дадут за этого генерала? А дадут ли что-нибудь вообще?

— Не буду загадывать, но вообще-то генералы всегда были товаром штучным и дорогостоящим, — ответил Мюллер, тоже заметно нервничающий. — И хорошо бы сразу договориться на следующего.

— Аппетит приходит во время еды? Ты смотри, русский забирает генерала!

— Вижу.

Они оба видели, как русский авиатор проверил верёвки на руках у испанского генерала, дополнительно связал ему ноги, и при помощи Ремарка запихнул в кабину летательного аппарата. Потом последовал короткий разговор, после которого авиатор тоже скрылся в кабине.

— А деньги? — разочарованно протянул Геринг.

Но нет, русский задержался в самолёте на несколько минут, и появился обратно с большим бумажным пакетом в руках, который и отдал Эриху.

— Сколько же там, если пакет понадобился? — удивился Мюллер. — Хотя если франками, то не очень много.

Возвращался Ремарк какой-то странной деревянной походкой с удивлённой и очумелой физиономией. Пришёл и буквально рухнул на овёс. Или на ячмень.

— Вот это силища, камрады, я так вам скажу. Не дай бог нам воевать против таких энергетиков.

— Да чёрт с ними, с энергетиками, — отмахнулся нетерпеливый Геринг. — Сколько денег в пакете?

— Много, камрад Герман. Нам с тобой такие деньги всю жизнь зарабатывать.

Глава 17.

Овсяное или ячменное поле где-то недалеко от Мадрида.

— Да сколько же там, Эрих? — у Германа даже руки задрожали от предвкушения и нетерпения.

Генрих Мюллер заглянул в пакет, присвистнул, и уточнил:

— Здесь мелкими?

— Да, — подтвердил Ремарк. — Рублёвыми и трёхрублёвыми купюрами, а крупные нам никто здесь не разменяет.

— Тогда в пакете примерно…

— Ровно пятнадцать тысяч.

— Сколько-сколько? — не поверил Геринг, но потом гордо приосанился. — А я всегда говорил, что генералы ходовой и дорогой товар.

Удивление Германа было понятно — за пятнадцать тысяч рублей можно купить небольшую квартирку в благополучной округе Парижа, и потом целый год не задумываться о хлебе насущном, иногда позволяя себе маленькие шалости и невинные прихоти.

— Итак, камрады, — подвёл итог восторгам Генрих Мюллер. — Наше дело пошло вполне удачно, и теперь стоит задача сделать его процветающим. Какой товар нашего торгового дома пойдёт вторым номером? У кого есть предложения и пожелания?

Ремарк достал из кармана блокнот, и провёл пальцем по списку:

— Генерал Карлос Маскелет наиболее доступен нашему вниманию.

— Недавно назначенный военный комендант Мадрида?

— Он самый.

— Будем работать по этому товару, — кивнул Мюллер. — Кстати, Эрих, а что ты говорил про силу цесаревича Василия?