А Рузанна … Вы ни при каких обстоятельствах не увидите ни в облике ее, ни в речи признаков остервенения после описанного выше пути. Цветущий вид, безмятежная улыбка, сердечное участие в делах близких и друзей. Есть женщины в русских селеньях! И в нерусских тоже.

Закончив разговор с мамой, Даша тяжело вздохнула. Та опять настойчиво требовала от нее проявлений дочерней любви. Как именно она ее понимала, хотя вроде бы Даша все делала все что надо. Ежевечерний созвон, один из выходных – непременный родительский день с обязательным продуктовым пакетом для мамы и маленькими приятными сюрпризами для нее же. Она была заботливой дочерью. Когда медперсонал больницы, в которой она после окончания медицинского колледжа работала вот уже пятнадцать лет, мобилизовали на борьбу с коронавирусом, Даша тоже мобилизовалась и целую неделю проработала в знаменитой теперь уже на весь мир Коммунарке. А потом, после смерти пожилой пациентки, пришла к старшей медсестре с заявлением о своем нежелании продолжать быть на медицинской передовой. Объяснила просто:

– У моей мамы кроме меня никого нет. А у меня – кроме нее. Если так случится, что я заболею, а это происходит со многими моими коллегами (даже с нашим главврачом), со мной, молодой и здоровой в принципе, в результате будет все в порядке. Но есть и худший вариант. Наши контакты сейчас, когда она со своим возрастом и болячками сидит на жестком карантине, неизбежны. Волонтеры волонтерами, а моя помощь ей нужна. И что будет, если я ее заражу? Она с ее хроникой умрет – это без вариантов. А мне потом как с этим жить…

Дашу без слов отпустили на ее постоянное место работы. Было жалко терять дополнительный заработок – коллеги на передовой борьбы с коронавирусом удвоили свои доходы. А Дарья явно не помешала бы дополнительная сотенка тысяч: в списке первоочередных затратных дел – зубной имплант, например. Но она сделала то, что сделала. Да, когда она писала заявление, ее терзали разные сомнения. Интернет пестрел пабликами о том, как прессуют медработников, которые отказались работать с заболевшими коронавирусом. Их, дескать, заставляли под страхом увольнения, ну, а бесстрашных действительно увольняли. Правда, с интернетом – дело такое… Если бы у него были глаза, в них навсегда застыл бы страх и ужас.

Даша, когда принимала свое решение, тоже опасалась негативных последствий. Но все-таки надеялась, что они не про нее. В отделении, где она работала, ее искренне любили коллеги-медсестры, ценили доктора и просто обожали пациенты.

Последнее обстоятельство, учитывая контингент в ее отделении – большая часть это 60+, – было труднообъяснимо, если принять во внимание внешность Дарьи. Ее маленькое, бараньего веса тело было щедро татуировано. На лице, по воле случая, татушек не было, зато повсеместно поблескивал пирсинг. Нос, бровь, губа, плюс по четыре дырки в каждом ухе… Каждый новый заведующий отделением призывал Дашу к соответствующему гордому званию медработника внешнему виду, но потом, видя, как она работает и как к ней относятся пациенты, менял гнев на милость.

Ее подруга Лена философски замечала, что ее нательные и наличные художества не имеют никакого отношения ни к тому, что Даша считает себя неформалкой, ни к ее представлениям о прекрасном. Лена считала, что Даше просто нравится переживание боли: это чувство как сильный наркотик бодрило ее, надолго делая энергичной и даже счастливой. Подруга любила говорить: «Ты, Дашка, практически как Пастернак, который говорил, что ему хорошо, только когда ему плохо. И сравнивал себя с раком, который становится красивым только в кипятке».

Дарья лениво отмахивалась, но сама себе признавалась, что Лена, которая знала всю ее жизнь, как свою собственную, была отчасти права. Смешно сказать, но самый счастливые дни ее детства – это те, когда она болела сильнейшей ангиной, когда было жарко, как яйцу страуса в песке, когда попытка сделать малейший глоток пронизывала нестерпимой болью от макушки до пяток. Но она была счастлива: целых две недели дома, а не на постылой пятидневке в детском саду; мама уделяла все внимание ей, а не очередному кандидату в мужья. Отвратительные препараты, которыми мама смазывала ей горло, казались чуть ли не любимой шоколадкой, Даша храбро, без всяких капризов, глотала таблетки, превозмогая боль. Мама была только с ней – и это было ее самое большое детское счастье.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.