– А я буду.

Нет горше для отца-мусульманина, пусть и алкоголика, беды и позора, чем нечестная дочь. Когда он рассмотрел округлившийся живот Гузели, вылил на нее весь поток брани, которой славилась улица, а потом схватился за нож. Как она вырвалась, один Аллах знает. Спряталась в палисаднике, дождалась, пока отец напьется до чертиков, и позвонила в милицию. Приехавшему наряду сдала и отца, и нож с отпечатками пальцев. Больше отца она не видела. Он так и умер в тюрьме – сокамерники не исключали самоубийства. А мать с тех пор перестала с ней разговаривать.

Как уж уговорила Гузель соседа прочесть с ней никях, неизвестно. Для всей улицы ребенок должен был родиться хотя бы в мусульманском, но браке. И он родился на восьмом месяце беременности, против всех правил. К тому моменту сосед по уговору произнес «Талак, талак, талак», и Гузель опять стала свободной.

Спустя пять лет зимой она везла сына из бани, где мыла его в женском отделении: мужчин в семье по указанным выше обстоятельствам не было. На противоположной стороне перекрестка она увидела мужчину, по виду почти старика, вероятно очень больного, и узнала его. Тот, почему-то почувствовав взгляд, увидел Гузель и закутанного мальчика на санках. На миг они встретились глазами и поехали дальше каждый в свою сторону: старый отец и малолетний сын, плод одной страстной ночи после корпоратива.

Но все же нашелся тот, кто подошел нашей героине. Нарисовался на горизонте молодец с шоферской профессией, порой пьющий, но вполне годный к употреблению – разведенный. Гузель быстро сообразила, что надо дать в руки парню дело – глядишь, и возьмется за ум. Договорилась с дальними деревенскими родственниками, и те стали давать на реализацию овощи с фермы. Друг сердечный к пяти утра привозил товар в город, а она торговала на рынке. Постепенно окрепли, арендовали киоск, стали подумывать о торговле мясом: там совсем другие доходы. Закодировался друг, жизнь наладилась.

И тут на пороге со слезами возникла бывшая жена: сын-подросток отбился от рук, ей ничего не надо, пусть только отец разок в неделю заглядывает, пока парень в колонию не попал. Ну что ж, сценарий классический: такая корова нужна самому. Не пьющий, при бизнесе… Пошел друг сердечный проведать сына, да и остался.

Здоровье ухудшалось, а жажда жизни крепла. И начала Гузель искать источники нетрадиционного лечения. Всех окрестных бабок, всех целителей прошла. С гадалками познакомилась, сама начала потихоньку карты раскладывать кое-кому и вспомнила про родную бабку. Ту, к которой толпы ходили. И пошла с разговором к матери. А мать ее огорошила: бабка умоляла дать проститься с внучкой, ведь ушла бы спокойно, если бы «передала» свой дар ведуньи по наследству. Но мать дочку не пустила, и бабка ушла в страшных мучениях. А вот теперь, когда корпорация гадалок стала мощной, клиенты пошли потоком, «знания» и авторитет бабки могли бы стать уникальной рекламой. Но выяснилось, что родная мать лишила дочь достатка и почета. С этого разговора мать вообще перестала существовать для дочери.

… Уходила Гузель тяжко. Протестовала против ампутации ноги, боролась до самого конца. Завещала похоронить себя в могилу отца. Зима была лютой, землю долбили целый день. Теперь они вместе. А мать спит в земле одна. И далеко от этой могилы.

Сын нашей героини нежно любил мать, заботился о ней в болезни. Получил хорошее гуманитарное образование, дважды неудачно пытался создать семью. После смерти матери уехал в глухую деревню, купил дом, стал практически отшельником.

Абхазия. Сухуми. Конец 80-х годов. Элегическая приморская жизнь. Преподаватель Сухумского университета, кандидат физико-математических наук (после окончания аспирантуры МГУ), Рузанна с ее армяно-монгольской кровью выбрала себе мужа с китайско-югославскими корнями. Лямур, тужур. С началом капиталистической эры китайско-югославский муж Роберт лег на волну перемен и грамотно вписался в период первоначального накопления капитала. Бизнес был почти серьезный: штамповали пластмассовые изделия. И в тот период, когда дефицитная машина «Жигули» стоила 4 тысячи рублей, в доме героини появился первый в городе видеомагнитофон за 7 тысяч. Жуткие деньги! Жизнь – полная чаша. Родились сын и дочка. Представляете, какими красавцами были дети? Ну, какое уж тут преподавание? Дом, дом, и еще раз дом.

И тут! Кто называет этот период революцией, кто-то распадом Грузии, но в 1992 году началась грузино-абхазская война, которая продлилась почти год. Роберт взялся за оружие и пошел воевать на стороне Грузии. Рузанна с детьми, матерью и теткой осталась в Абхазии. Семью не тронули, но жизнь кардинальным образом переменилась. Начались перебои с продуктами, не работал водопровод, шли постоянные обстрелы. Однако окончательное решение об уходе Рузанна приняла, когда нашла на своем огороде труп. Ночью, взяв за руку сына, и на руки дочь, в чем была, она перешла через Главный кавказский хребет по Военно-Грузинской дороге и оказалась в Черкесске, то есть в России. Через несколько дней она уже была в Москве.

Жизнь снова переменилась. Приклонив голову у дальних родственников матери, Рузанна пошла торговать в киоск на одном из центральных проспектов. Ночью и бандиты подъезжали, и девушки с пониженной социальной ответственностью. Деньги получались маленькие, а ежедневный риск… В какой-то момент Рузанна поняла, что может оставить детей сиротами, и поехала за советом к друзьям студенческих лет.

В Дмитрове нашлась под съем недорогая квартирка. Через пару дней постучалась соседка.

– Я рисую выкройки для одежды, какой-никакой заработок. Присоединишься?

Рузанна молчала. Соседка запоздало спросила.

– А ты кто по профессии-то?

– Да какая теперь разница, – Рузанна усмехнулась. – Я согласна.

Через какое-то время она стала заказывать шерсть для вязания по выкройкам. Как-то сразу определилась целевая аудитория – дети. Вязала буквально без сна и отдыха, торговала на рынке сама. Изделия брали – они, красно-бело-зеленые, были яркими и веселыми

А тут в бывшей воинской части все пошло на продажу, и об аренде удалось договориться фактически за гроши. Поставила Рузанна в арендованное помещение два арендованных же (оставшихся от какой-то турецкой аферы бывшего командира части) станка и пошла к соседке.

– Теперь у меня к тебе предложение. Ты на машинке умеешь вязать?

Соседка помедлила.

– Не бином Ньютона, – начала Рузанна, потом смутилась, поправилась. – Научу за один вечер.

Станки громыхали, шерстяная пыль забивалась всюду! Но в четыре руки они вязали, как подорванные. Продукция шла в окрестные села, там покупали, потому что дешево. Через полгода на заработанные деньги Рузанна выкупила свой первый бэушный станок. Типично американская история, скажете вы. Ну, да. Однако, к сожалению, не типичная для наших просторов.

Ум и красота сделали свое дело: на каком-то этапе Рузанна смогла договориться с областными чиновниками о пошиве школьной формы. Мы понимаем, какие объемы продукции (а также и доход) подразумевал такой заказ, но она справилась.

Помните, в бессмертном фильме «Москва слезам не верит» главная героиня отвечает корреспонденту: «Руководить фабрикой не трудно. Если умеешь руководить пятерыми, дальнейшее количество уже не имеет значения». В настоящее время у Рузанны налажено производство, на котором трудится около 50 человек. Достаток позволил перевезти к себе маму и тетку, благо достойная квартира появилась. Выросший сын – надежда и опора – взял на себя основные бизнес-хлопоты, дочь подарила любимого внука.

Где-то по пути к благополучию Рузанна развелась с мужем. История умалчивает, что стало причиной. Ну, не политические же разногласия? В тот период, когда Роберт после окончания войны жил в Дмитрове с семьей, он входил в ближайшую церковную общину (был христианином, несмотря на причудливый набор крови), а поскольку всегда хорошо рисовал, помогал реставрировать иконы. Но Тбилиси, похоже, всегда оставался для него городом мечты. Сегодня он сидит на привычном месте на Сухом мосту и продает картинки формата А5, на которых нарисованы птички.