— Эквадор? — Я вылупилась на парня. Теперь я это точно не стану открывать. — Как это Эквадор?
Парень перекинул вес тела с ноги на ногу, и открыл рот пытаясь что-то добавить, но не успел. В кухню зарулил Алекс, которого очевидно стало подбешивать наличие чужака в квартире и моя с ним не прекращающаяся беседа. И не успеваю я ничего предпринять, как он просто срывает чип- клипсы с коробки и отбрасывает крышку.
Чувственный, неповторимый аромат заполняет небольшое пространство мгновенно.
— Розы. Можно было догадаться, — рушит тишину парень-курьер, пока мы с Алексом пялимся внутрь коробки. — Эквадорские самые качественные и стойкие.
И действительно. Необычайно свежие, никем не тронутые тугие бутоны целомудренно-белого, как шапка снежной вершины, с платиновыми тонкими прожилками, на длинных прочных стеблях, с глянцевыми почти хрустящими листиками. Я теряю дар речи, а брат рядом выдыхает так шумно, что шевелит локон моих волос..
— Ну разумеется.., — рассеянно констатирует Алекс, и спрятав от меня свое лицо, торопливо покидает кухню. Я озадаченно смотрю ему в спину и только в этот момент до меня доходит -Ветров-да-будь-ты-не-ладен-сюрприз-разрыв-сердца.
Ночной визит Тимура к моему дому запутал меня окончательной. И пока я пью свой утренний кофе, любуясь белоснежными бутонами, мой мозг перебирает все возможные версии. Покинуть теплую постель и ехать куда то в ночь, чтобы поторчать у окон малознакомого человека, это как минимум странно. Я ему настолько не безразлична? Или так его заставил поступить безудержный наезд Алекса? Злость, неприятие? Станет ли руководствоваться именно такими чувствами Ветров? А может это и есть поступок человека, который все продумал заранее и пытается контролировать, как делает это с Даниэль?
В любом случае мне не угадать. К решению подобных ребусов меня не готовили. Мажору почему то очень хочется верить, но я совершила в своей жизни массу ошибок, за которые приходится теперь расплачиваться, поэтому заставляю себя не спешить с выводами.
Смотрю на часы, мою кружку, после чего решаю заняться розами. Времени на это уходит куда больше, чем я рассчитывала — их много, ровно на три широких вазы, — приходится смириться с прогулом первой пары; я разбираю цветы неторопливо, разглядываю каждый бутон, упиваясь их красотой и свежестью, и однозначно падаю духом.. Розы из Эквадора. Неоправданно широкий жест.. Почему не из ближайшего цветочного бутика? Там продают похожие, чуть подвявшие, конечно, не такие белые, наверно, но с чем я могла бы сравнить? Я далеко не эксперт. Разве это не проще, не дешевле?
Это не может быть везением, не может быть случайностью и даже не банальный выпендреж. Это либо неудержимый порыв души, либо холодный расчет. А значит пора снять маску беззаботной девочки и серьезно на все посмотреть.
Ночь и утро меня изрядно вымотали, поэтому стою под струями горячей воды столько сколько могу себе позволить. Ванная комната наполняется белым густым паром, и я наслаждаюсь теплом. Мне до сих пор не верится, что сегодняшнее утро было именно таким, каким было.
Покинув ванную первым делом звоню матери и, наконец, объясняюсь с ней по поводу недавно приобретенной работы. Отвечаю на кучу тревожных вопросов, как могу успокаиваю и отпрашиваюсь в поездку на выходные.
Подсушив волосы вхожу к Алексу, застаю его сидящим на краю постели, уткнувшегося в экран телефона.
— Как ты себя чувствуешь? — Прислоняюсь к дверному косяку, откидываю на него тяжелую от бессонной ночи голову и мысленно матерю своего несносного братца, успевшего за предыдущие дни хорошо помотать мне нервы. За ночь я изгрызла себе все губы и изнутри, и снаружи, и сейчас они противно ныли и были неприятно шершавыми.
— Не беси меня своей наигранной заботой, — щетинится он, и я многозначительно вздыхаю. Всё же я ошибалась насчёт него. Он не напыщенный и заносчивый индюк. Нет, он ребёнок-переросток, который до сих пор не смирился со своим взрослением. И если поставить его рядом с Ветровым, то это окажется еще очевидней.
— Значит, более или менее нормально, — заключаю с таким видом, будто обращаюсь к малоразвитому ребенку. Я не считаю свою заботу наигранной, но и сил спорить больше не нахожу. Потом все таки заставляю себя пройти в его комнату и присесть на краешек разобранной постели. — У меня масса вопросов. И один из них по поводу того, что произошло между тобой и Лисицким, и если ты мне не расскажешь сейчас, мне придется искать ответы самой.
— Зачем? — выдыхает он и его избитое лицо морщится.
А меня этот вопрос ставит в тупик. Нет, для себя то я все решила еще ночью.., не зря же она была такой волнующе-гадкой. Мне просто необходимо найти доказательства, что сам Ветров в этом не замешан, но ревнивому сводному братику знать об этом не стоит.
— Что бы не совершать ошибок, — отстраненно отвечаю я и разглаживаю пальцами ткань халатика на своих коленях, словно заломы на нем и есть те самые оплошности.
На мои слова Алекс лишь невесело смеется, словно выдавливает этот смех, а после, покачав головой из стороны в сторону, переключает свое внимание на меня.
— Ищи. Не хочу лишать тебя возможности еще раз посетить домик своего избранника.
С трудом подавляю желание закатить глаза.
— Алекс, у тебя что, вообще мозг ветром выдуло? Кто вообще так делает?
Дай мне шанс, говорит мой взгляд.
— И это говоришь мне ты? Девушка с розовыми фантазиями вместо мозгов? Куда ты смотришь, София, если ничего не видишь? Этот мудила подведёт тебя к краю пропасти и столкнет вниз даже не раздумывая!
— Хорошо, я тебя услышала. А ты меня? Я через пол часа ухожу на пары, Алекс, и мне нужен твой ответ.
— Да, бли-ин! — брат запускает в пальцы в волосы и нервно ерошит их. — Я не могу, не могу..
Он срывается с постели и отходит на шаг. Отворачивается к окну и я понимаю, что сейчас его просто ломает.
— Я трахаюсь с Ветровым, — упавшим голосом оповещает он и запрокидывает голову к потолку. — Да, можешь поржать, давай. Лис отмудохал меня именно за это. За то, что я трахаюсь с Ветровым!
В последнем крике Алекс поворачивается и смотрит на меня с высоты своего роста. Я таращусь в ответ, как на приведение, ничего не понимая, но банально не решаясь переспросить.
— Вот, что такое твой хваленый Ветров, София. Топай к нему, целуй, благодари за розы, — губы изломаны в призрении и глаза блестят, будто в них образуются слезы.
Вот, черт! Я пытаюсь подняться с постели, но не могу, меня как будто прибивает тяжёлым мешком.
— Но это же..,— «глупость», хочу оправдаться я, но тут же понимаю, что для Алекса это уже никакая не шутка и готова завыть от досады.
— София, — внезапно произнесённое имя заставляет вернуть взгляд.
— Ты ведь не станешь во всем этом копаться, верно? Пообещай мне. Ни спрашивай ни о чем, держись от него подальше.
— Я ничего не понимаю. Он же вчера избил Лисицкого...
— Ты дура, что ли? Скажи ещё, что он реально ко мне не равнодушен и розы для меня!
Я смотрю растерянно и подавлено. Это как-то настолько бред, насколько не может быть правдой.
— Бл**ь, — едва уловимо шепчет Алекс, прочтя в моем взгляде недоверие и опять нервно взъерошивает волосы.
...
До начала пары остаются считанные минуты, поэтому я быстрым шагом направляюсь к кабинету, оставляя шумную толпу позади себя. Времени, чтобы дойти к шкафчику и взять нужную мне тетрадь, совсем нет, поэтому мне приходится идти на пару с блокнотом, который я обычно использую в том случае, если тетрадь закончилась, а новой у меня с собой нет.
Второй парой история, а значит конспект будет впечатляющим. Я занимаю место и достаю из рюкзака блокнот с ручкой. По привычке уже тянусь за телефоном, но сразу себя одергиваю.
— Совет дня. Чтобы избежать разбитого сердца, не подпускай девушек к Тимуру Ветрову ближе чем на милю, — вместо слов приветствия слышится чей-то до боли знакомый голос, который, как оказывается, принадлежит мило улыбающейся Яне Лютовой. Она упирается локтем о парту и, подперев щеку рукой, смотрит на меня с бездонным интересом. — Ты с ним уже переспала? — интересуется она обыденным тоном, а я в ответ смотрю на неё так, будто она секунду назад сказала, что Луна сделана из сыра, а Земля на самом деле не планета, а большая, пребольшая звезда. У меня с губ почти срывается: «Захлопнись, дура», но я себя вовремя сдерживаю.