— Да я же не знал, что она так отреагирует…

— Да уж, выглядит, как страничка из дневника убийцы-садовода, — хмыкнул Арчи, отодвигая листок подальше, но его перехватила Агнесс, вчитываясь в текст.

— Жуть…Может, опять деталь из эксперимента?

— Нет, — тут же ответил Марвин, — в том-то и дело, что я нашел это на чердаке, за картиной в самом дальнем углу, где стояли горшки с землей. Никому бы в здравом уме не пришло в голову туда лезть.

— Тебе же пришло, дибил.

— Я уже рассказал вам про сон. Может, эта женщина мне специально приснилась, чтобы я нашел эту записку!

— Эй, друг, — засмеялся Арчи, — ты совсем уже того?

— Нет, — строго произнесла я, и все тут же посмотрели в мою сторону. — Эти записи — правда…

— Беатрис, после увиденного ты, должно быть…

— Выслушайте меня. Агнесс, герцогиня на портрете в твоей комнате…Это Твила Кроули, да? Её ведь сожгли живьем, да? — девушка неохотно кивнула, обнимая себя руками. — Рядом с ней на портрете был мальчик. Которого там теперь нет…

— Зачем ты напоминаешь мне об этом!

— Агнесс, этот мальчик Айзек Кроули. Темные волнистые волосы, голубые глаза, брючки с подтяжками…Это он, я права?

— Да, но откуда…Ты ведь не видела этот портрет раньше?

— Не видела. Но я видела самого мальчика. И…У него был красный мяч.

— Погоди, — перебил меня Брис, подходя ближе, — я думал это твой знакомый. Он же всё время за тобой хвостом ходит. Я думал, это ребенок горничной, который к тебе привязался…

— Как…это…хвостом?

В комнате воцарилась тишина, и даже Арчибальд нахмурился, молча доливая в стакан виски.

— Простите, конечно, но мне не могло показаться. Да, темненький мальчик, в белой рубашке. Лет семи. Всё время бегает сзади тебя и пытается взять за руку. Я ещё подумал, почему ты не оборачиваешься…

— Ты не шутишь? — сквозь зубы произнесла Джанет, садясь на пол и запрокидывая голову.

— Стал бы я шутить…

— А то, что всех жен герцога убил один и тот же хрен, вас не смущает? — произнес Арчи, смотря в список. — Тут и за Айзеком этим преступления водятся. Если все эти люди были убиты по приказу герцога, то он был явно психом. Хотя, как не быть психом, когда твои жены пытаются убить детей, а другие дети умирают, не доживая до трех лет.

— А то, что он убивал некоторых по прихоти или за бесполезность, как тебе?

— Прекратите! — закричала Агнесс, закрывая уши и отходя к настежь раскрытому окну. — Я ничего не понимаю!

— Вы меня, конечно, простите, но сейчас я скажу очень глупую вещь.

— Марвин, ты и без того уже наговорил херни…Ну, добивай уж.

— А…Если тут жили вампиры?

Все обернулись в сторону Марвина, одаряя его скептическими и злобными взглядами.

— Я в призраков верю больше, чем в вампиров. Фильмов насмотрелся? — почти прокричала Джанет, утаскивая у Арчи бутылку и наливая себе виски в стакан.

— Но… — вспомнила я было о трупе, но покосилась на Арчи. Нельзя ведь рассказывать…

— Он знает, — сказал Брис, кивая в сторону парня, — вытащил из меня всё. Что ты хотела сказать?

— На трупе, на шее было две дырки…И сам труп был таким белым, словно бы в нем вообще крови не было…

— Беатрис, и ты туда же!

— Попрошу заметить, что все в этом замке бледные, — поддержал Марвин, — и ходят они с такой скоростью, что уследить за ними не можешь! И в записке Авалона сказала «Кровопийцы»!

— Ходят они и правда быстро, — согласилась Агнесс.

— А когда Беатрис уколола палец, служанка тут же ушла из комнаты и даже не помогла ей, помните?

— И манеры у них старинные…

— Так давайте проверим! — воскликнул Арчи, явно сдаваясь под напором алкоголя. — Прижмем к стене горничную. Покажем ей кровь. Если не сдержится — вампир.

— Я не очень хочу это проверять…Они ведь, должно быть, сильные.

— Как быстро вы приняли идею существования вампиров! — вскликнула Джанет.

— Знаете, меня ведь Моника волнует. Она…странная, — тихо сказала Агнесс, — я думала, что Габриэль её на наркотики подсадил, но…

— У нас в замке есть Габриэль? — удивленно произнес Брис, вглядываясь в список. — Тут тоже есть какой-то Габриэль Кроули.

— Не думаю, что они родственники. Они ведь совершенно не похожи.

— Может, он в мать пошел.

— Ребят, — негромко произнесла Агнесс, подходя ближе, — давайте уедем. Хватит уже с нас.

В комнате в очередной раз возникло молчание, нарушаемое лишь стуком починенных часов с маятником. Мы несколько раз переглянулись, но безмолвно поняли, что единогласно пришли к решению. Все поочередно кивнули.

— Даже, если это эксперимент, он прошел успешно, — заключил Марвин, закрывая тетрадь. — А, если это не эксперимент, то лезть в эти дебри нам не стоит.

Положив косметичку в и без того забитый под завязку чемодан, я в очередной раз схватила с тумбы телефон. Вилфорд так и не прочитал моё сообщение, не отвечал он и на звонки, отчего чувствовала я себя если не скверно, то одиноко уж точно. Как мне рассказать об истинной причине столь скорого возвращения домой? Я не придумала ничего лучше кроме, как сослаться на последствия эксперимента и на постоянный страх о мысли о гуляющем маньяке. Говорить ли ему о призраках? Нет, нет и ещё раз нет. Я люблю Вилфорда и не хочу расставаться с ним потому, что он сочтет меня сумасшедшей. О вампирах так и вовсе речи идти не может, не только потому, что это абсурд, но и потому, что я сама до сих пор не считаю это правдой.

Прошлым вечером мы поговорили с профессором, и он был очень удивлен, что сразу шесть человек решили покинуть эксперимент одновременно. Рассказав ему о видящихся нам призраках (думаю, именно этого результата он и добивался), мы, написав заявление, попросили его рассказать об использованных психологических приёмах, сославшись на то, что наш отъезд не за горами, да и мы более не участники происходящего. За кружкой чая Бенджамин поведал нам о сломанных часах, об управлении водопроводной системой, идея с которой быстро закрылась из-за жалоб горничных, о постоянных перестановках различных предметов интерьера (чего я, признаться, даже не заметила), а также о портрете Доротеи, который хозяин замка любезно отдал для реставрации. Реставрировали его, безусловно, так, что бедная Джанет лишилась съеденного завтрака, однако, на вопрос о портрете Твилы и Айзека Кроули профессор лишь пожал плечами, рассказав о том, что случай с мячом и его поразил до глубины души. Решив доказать Бенджамину всеобщую правоту, мы направились в старую комнату Агнесс, где с ужасом обнаружили на картине улыбающегося мальчика. Стоит ли говорить о том, что психолог лишь удостоверился в наших галлюцинациях? Думаю, нет. Не знал он и о записке, найденной Марвином, и около часа проверял он перевод, после чего разразился воодушевленными комплиментами. Безусловно, это была целая историческая находка, не оставившая профессора хладнокровным, тогда как для нас это был билет домой.

Думая об этом сейчас, я вновь и вновь пытаюсь понять: правильно ли мы поступаем, сбегая из замка из-за столь невыясненных обстоятельств? Полагаю, что да. Труп Зои Уиллер был последней точкой моего пребывания в этом месте, и только это пугает меня сильнее всяких призраков и вампиров. Легенды и сказки не имеют власти там, где видна смерть…

Присев на краешек кровати, я вздрогнула, когда дверь распахнулась. Не задерживаясь на пороге, внутрь шагнул высокий мужчина в синем комбинезоне, увидев который я инстинктивно подорвалась с места, бросаясь к окну. Закрыв за собой дверь, флорист грозно сдвинул брови к переносице, бросая мимолетный взгляд на собранный чемодан.

— Уже поздно, — нервно бросил он, начиная кусать губы изнутри. — Теперь поздно.

— О чем вы? Ворвались в комнату, говорите такие вещи…Сделаете шаг, я закричу!

— Это не к чему. Вы ведь всё знаете.

— Да о чём вы вообще!? — схватившись за ручку балкона, я с ужасом осознала, что сама же заперла её на ключ…