Утром Иван разбудил Семена рано. Помня, что нужно идти рубить дрова, он пытался растормошить приятеля. Но в доме было так холодно, что Семен только тщательнее заворачивался в свое рваное одеяло и явно не собирался вылезать из-под него. Иван тем временем начал делать махи руками и ногами, прыгал, приседал, стараясь согреться.

– Эй, лежебока! Подъем! Сейчас чай сделаю, сразу согреемся. Ты не забыл, что нам идти надо?

– Не забыл, – простонал Семен.

– Может, там и накормят. Хорошо бы позавтракать, – мечтательно произнес Иван. – А то вчера на свалке ты мало что добыл. В город тащиться нет смысла, ведь сдавать почти нечего, а на те копейки, что выручим, купишь какие-нибудь крохи.

– Холодно было, – пытался оправдаться Семен.

– Ты кастрюлю большую принес. Я посмотрел, она дырявая, но дырка сбоку и довольно высоко. Будем греть воду и мыться. А то скоро коростой покроемся, вши заведутся.

– Иван, мы не перезимуем здесь. Замерзнем. Точно говорю. Давай уходить.

– Куда? В подвал? Или на теплотрассу?

– Там хоть трубы горячие.

– Знаю, что не гостиница. Я подумаю. Но летом здесь хорошо.

– А ты здесь летом обосновался?

– В августе, кажется. А может, уже и осень наступила. Но еще тепло было.

– Понятно.

– Давай завтракать.

– Ты чай называешь завтраком?

– Ну хоть что-то в желудок бросим…

Они доели остатки хлеба, запивая горячим чаем.

– Не выживем, – опять завел шарманку Семен. – Надо уходить.

– Да, не предполагал я, что так трудно будет.

– Я-то уходил летом, о зиме не думал.

– Семен, тебе домой нужно возвращаться. У тебя же ребенок есть.

– Дочка. Знаешь, такие мысли приходят. Так ведь жена не примет. Она, наверное, уже другого нашла.

– Пить бросишь – примет. Намыкался, ума набрался. Хватит.

– Нет, не простит, – продолжал рассуждать Семен. – Самоуверенный я был. Думал, никуда не денется. Поколачивал даже, но, можно сказать, из нежных чувств. Она повизжит немножко, я окно закрою, чтоб соседи, не слышали, а потом помиримся. Но в тот раз я сильно побил ее. До крови. Не простит.

– Попробуй повинись.

– Уже пробовал. Выгнала.

– Еще сходи. Только трезвый.

– Пригрозила милицией, если еще раз явлюсь.

– А родители у тебя есть?

– В деревне. Старые уже.

– Что ж ты к ним не поехал?

– А что я там делать буду?

– Давно там был?

– Года два назад.

– И ничего о них не знаешь?

– Нет. Они, наверное, думают, что я сгинул. Никто меня не ищет.

– А братья, сестры есть?

– Брат на Севере живет. Мы не общаемся. Я даже адреса не знаю. И к родителям он не ездит.

– Вот ты два года не был у них, ничего не знаешь. Может, их уже в живых нет?

– Может.

Семен от такого поворота разговора расстроился. Сжал зубы, на скулах заиграли желваки.

– Иван, не лезь в душу! – после нескольких минут молчания произнес он. – Когда я не думаю о них, мне легче.

– Но ты ведь не собираешься жить так всегда? Сколько уже бомжуешь?

– С весны.

– Понимаешь, что все может закончиться тюрьмой? Ты этого хочешь?

Семен молча встал, поставил пустую кружку на подоконник и стал собираться. Иван задел его за живое, и настроение разговаривать пропало. Но не прошло и пяти минут, как он спросил:

– А ты что собираешься делать?

– Мне нужно все вспомнить. Тогда и решу. Зажигалка та не дает мне покоя… Отчетливо помню, что когда-то пользовался такой же. Значит, я курил.

– Ну, давай вспоминай, – вздохнул Семен. Они оделись и вышли на улицу.

– Сегодня вроде ветер стих, – посмотрев на ясное небо, сказал Иван.

– Но легкий морозец чувствуется.

Не спеша, погруженные в свои мысли, они двинулись в сторону дома, где вчера им дали картошки и огурцов. Как только они подошли к калитке, залаяла собака. Дверь тут же открылась, и хозяйка зашагала им навстречу. Она загнала дворняжку в будку и открыла калитку.

– А я уже думала, не придете. С раннего утра жду.

– Ну как вы могли подумать такое, – поторопился ответить Семен.

– Да уж, много тут таких, как вы, бродит. Пообещают что-нибудь сделать, а потом исчезнут.

– Мы все вам сделаем, не волнуйтесь, – добавил Иван. – Как вас зовут?

– Агафьей меня зовут, – на ходу представилась она, подводя их к груде бревен.

– Вот, нужно распилить и наколоть. Осилите? Иван и Семен сразу поняли, что работы здесь дня на два, а то и на три, даже если пилить с утра до вечера.

– Постараемся, – почесал затылок Семен.

– Только это не одного дня работа, – добавил Иван.

– Я и не говорю, что все нужно сделать сегодня, – миролюбиво уточнила Агафья. – Приступайте. А я баню вытоплю, помоетесь. Обед приготовлю.

У Семена и Ивана сразу поднялось настроение. Они готовы были горы свернуть после таких слов хозяйки.

– Где пила и топор? – бодро спросил Семен.

– Все приготовила. Лежат возле сарая.

– Иван, приступим?

– Давай.

Они принесли пилу, подняли бревно и положили его на козлы.

– Ух, какое тяжелое, – пыхтел Семен.

– Бери пилу, – скомандовал Иван. – Начали!

Поначалу работа не клеилась. Пила выгибалась, застревала. Агафья наблюдала за происходящим со стороны.

– Ты не торопись. Плавно тяни на себя и не дави в мою сторону. Я сам буду тянуть, – учил Семена Иван.

– Хочешь сказать, что у тебя опыт большой?

– Опыт, видимо, есть. Ты не болтай, а делай, как я сказал.

Семен хоть и огрызнулся, но просьбу выполнил. И дело пошло. Пила начала плавно скользить по бревну. Агафья увидела, что все наладилось, и заковыляла в дом.

– Иван, здесь работы на неделю.

– А ты кушать хочешь? Это лучше, чем на свалке рыться.

– Вот наблюдаю я за тобой, и ты все время меня удивляешь! Думаю, ты предпринимателем был. Уж больно руководить любишь. И все-то у тебя по плану.

– Семен, работай, не болтай. Чтобы заработать, пахать нужно.

Семен замолчал. Ему хотелось курить, да и, чего греха таить, получить в качестве вознаграждения за старания чарку. Он стал интенсивно работать пилой.

Когда было напилено довольно большое количество чурок, Семен взял топор и начал их колоть.

Прошло часа четыре. Иван складывал дрова под навес. Вышла Агафья и окликнула их:

– Давайте, ребятушки, на обед. Молодцы! Хорошо поработали.

Они зашли в дом. По всему было видно, что хозяева жили бедно. Агафья указала на умывальник:

– Мойте руки и за стол.

Хорошенько умывшись, они сели на лавку, которая стояла возле стола. Агафья налила в тарелки дымящийся борщ, поставила соленые огурцы, вареную картошку в чугунке и хлеб.

– Не взыщите: чем богаты, тем и рады.

– Да это ж просто сказка! – воскликнул Семен.

– Да, Агафья, ты нас решила побаловать, – улыбаясь, сказал Иван.

– За работу платить нужно. А я же знаю, что для вас горячая еда – самая дорогая плата. Да и нет у меня денег-то.

– К такому обеду да чарочку бы… – осторожно вставил слово Семен.

– Не беспокойся, я и об этом подумала. Есть у меня самогоночка. Сама делала.

Агафья достала бутылку с мутной жидкостью и, улыбаясь, поставила на стол.

– Сейчас стопочки принесу и с вами выпью, поддержу компанию.

– Иван, вот это праздник! – обнимая друга за плечи, ликовал Семен. – Давно меня так не кормили.

Агафья принесла стограммовые рюмочки и села вместе с мужчинами за стол.

– Наливайте. Ухаживайте за дамой, – игриво смеялась она.

Семен откупорил бутылку и налил всем до краев.

– Ух, за наше здоровье! – произнес он и залпом опрокинул содержимое стопки в рот. – Хороша! – воскликнул он.

– Ты даже не чокнулся с нами, – укоризненно сказал Иван. – Куда торопишься? Он подал Агафье рюмочку, и они чокнулись. Женщина тоже быстро выпила. Иван понюхал и сморщился:

– Не помню такого запаха.

– Давай пей, интеллигент! – подгонял Семен.

А Иван никак не мог собраться с духом и выпить. Сначала понюхал, потом пригубил и сделал небольшой глоток. Он закашлялся так, что Агафья поспешно подала ему стакан с водой.