Беседуя о моем завтрашнем первом моем рабочем дне, Максим разлил чай по чашечкам и пододвинул одну из них ко мне… Теперь обычный чай, который раньше я всегда пила без каких-либо подозрений, вызвал отторжение.
Могло ли быть что-то нехорошее в том чае, который я пила раньше? Или воде? В кофе? В алкоголе? Припоминаю, что чаще всего напитки мне подавал муж и только когда я была рядом с ним. Это все слишком подозрительно.
Погрузившись глубоко в мысли, я почти перестала слушать мужа, который рассказывал о сети клубов и о нашей общей работе над документацией. Каждый раз кивая, я спрашивала примитивные вопросы, поддерживая тему, при этом глядя в чашку, которая вызывала больший интерес, чем сам муж.
В этот раз я дважды пригубила чай, имитируя глотки, любезно улыбнулась и поблагодарила за ужин. Распрощавшись с Максимом, как делаю уже на протяжении двух недель, я ухожу в нашу спальню, которая стала полноценно моей.
Гордеев все прошедшие ночи проводил либо в кабинете, либо в спальне для гостей. Это единственное пространство, которое он оставил после моего возвращения из госпиталя, но даже такому я была очень рада и быстро привыкла засыпать в одиночестве.
Ровно в девять вечера, как и договаривались с Эльдаром, я сбросила ему рюкзак из окна, который едва не сбил его с ног своей тяжестью. Ничего не сказав, мужчина быстро пошел прочь, даже не оглядываясь, в отличие от меня.
Хоть что-то из задуманного не составило мне проблем, а это уже настоящий прогресс!
Перед сном я решила немного расслабиться. Впереди меня ожидали очень бурные и тяжелые дни, поэтому я хотела позволить себе набраться больше сил и перестать нагружать себя тяжелыми мыслями.
Я набрала полную ванну воды с разными ароматными добавками и пышной пеной. Открыла окно на проветривание, прикрыла дверь, чтобы не создалось сквозняка и зажгла несколько свечей. Они освещают тускло, но силуэты хорошо очерчены. Сейчас самое время расслабиться.
Раздевшись, я избегаю взгляд в зеркало, в нежелании видеть в нем свое изувеченное тело. Залезая в горячую воду, я подбираю волосы и завязываю их в пучок на макушке, с блаженством опускаясь в наполненную доверха ванну. Черт, это действительно то, что нужно было!
Приглушенный свет умиротворяет, а в тишине слышно, как шелестят и лопаются пузыри. Тело моментально расслабляется в горячей воде, пока я вдыхаю свежий воздух и легкий аромат горящих свечей со вкусом яблока.
Откинувшись спиной на бортик, я прикрываю глаза и стараюсь вспомнить, какими теплыми были объятия у моего брата, с какой суровой внимательностью отец оглядывает меня каждый раз, когда я приезжаю домой, а убеждаясь, что я цела и невредима, позволяет себе сдержанную улыбку. Я вспоминаю, как мама любит печь творожную запеканку и как ароматно пахнет утром на кухне, наши тихие разговоры за чашечкой кофе…
Жаль, что подобное я игнорировала с тех пор, как уехала в Москву. Тогда все казалось мне таким ненужным. А сейчас мне ужасно не хватает моей семьи, только осознание приходит уже поздно, когда я в сотнях километров от родного дома.
Я вздрагиваю, когда холодный сквозняк мгновенно обжигает плечи и щеки. Нахмурившись, открываю глаза и нервно вздрагиваю, увидев в дверном проеме застывшего мужа, которого буквально обнимает темнота. Я сразу же съехала по бортику ванны чуть ниже, прикрываясь пеной, затравленно посмотрев на мужчину.
Что ему нужно?
— Максим? — я нервно сглотнула.
— Прости, малышка, я не заметил такого тусклого света. У меня не было в мыслях тебя смутить, — осторожно проговорил Гордеев, не отрывая от меня своего взгляда, — у меня здесь набор станков для бритья, мой сломался. Ты позволишь? — он указывает на тумбу под умывальник и я киваю, сгребая к себе больше пены.
Он неохотно отвернулся, присел над умывальником, и зашуршал в шкафчике.
Я напряженно слежу за каждым его движением, внутри переживая настоящую бурю эмоций. Поверила ли я ему, что это была случайность? Нет! Он намеренно вошел, загоняя меня в угол и делая вид, будто совсем не замечает того, как я напряглась.
Гордеев меня совсем за дуру считает?
Максим находит вещицу, за которой пришел и поднимается на ноги, заостряя внимание на моих коленках, которые не вместились под водой и слой пены. Узнаю этот полыхающий звериным желанием взгляд, и тяжело сглатываю, затаив дыхание. Я начинаю нервничать.
Уходи… Уходи… Уходи…
— Если бы ты знала… — он сделал несколько шагов ко мне, отчего я нахмурилась и еще плотнее обняла себя за плечи, остерегаясь Гордеева, — как сильно мне тебя не хватает, — договаривает он, присев на бортик ванны, прикоснувшись пальцами к моей щеке.
Я нервно отвожу взгляд, не зная на что смотреть, как вести себя и что делать в такой ситуации. Я никак не предполагала, что он посмеет в ближайшие несколько недель склонять меня к интиму. Но нет… Гордеев берет напором и своей самоуверенностью, которой нельзя сопротивляться.
Он точно помнит, как зацепил меня в день нашего знакомства и почему я тогда возбудилась.
— Я скучаю по тебе, Ярослава, — шепчет Максим, мягко улыбаясь, трогая влажные завитки на моем затылке. Он решает не обращать внимание на мое замешательство. — Еще немного и я могу забыть, как ты пахнешь, — он нависает над ванной, прикасается носом к моей шее и шумно втягивает воздух, заставляя меня вздрогнуть и покрыться мурашками от подобного действия.
Животное…
— Что ты делаешь? — сипло прошептала я, посмотрев в его сверкающие глаза.
Замечательно зная, как маленький огонек в глазах Максима превращается в поглощающий и опасный пожар, я стараюсь вести себя рядом с ним очень осторожно.
— Малышка, подари мне все лишь один поцелуй, — непростительно легко просит меня Гордеев, вымученно заглядывая мне в глаза, будто это его единственное желание всей жизни. — Мне нужно тебя почувствовать, — он уже двумя руками обхватывает мое лицо, пока мои губы непроизвольно сложились в тугую полосу протеста.
— Я не уверенна, что стоит это делать сейчас, — тяжело выдавила я из себя.
Максим мягко улыбнулся, и сам притянул меня к своим горячим губам, из-за которых все мое тело пронзило очень болезненное чувство… Чувство, которые я вспоминаю каждую беспокойную ночь, прежде чем закрыть глаза — как больно может быть рядом с Господином Гордеевым.
Меня будто вывернули наизнанку, обнажая душу и снова по ней потоптавший грязными ногами. Я понимаю, что он был предельно аккуратен и нежен со мной, что бывало довольно редко. Но мои чувства обострились настолько, что его прикосновения жгли, а в воспоминании всплывали те разы, когда он насильно заставлял меня делать самые отвратительные вещи.
— Ну вот, малышка… Я не так страшен, правда? И совсем не кусаюсь, — улыбнулся Максим, отстранившись, одной рукой продолжая поглаживать мою влажную щеку от слез.
Гордеев замер, всматриваясь в мое лицо, которое я попыталась отвернуть от него. Эмоции взяли вверх. Я уже не могу справляться с ними, как раньше. Хотя, когда это я последний раз вообще справлялась со своими эмоциями? Возможно, в Москве я еще держалась, но не здесь, и не сейчас.
— Ты плачешь, — он сурово сдвинул брови к переносице.
— Я… Я просто… Вижу, как сильно ты меня любишь, но я всего этого не помню, — объясняться еще сложнее, чем сдерживать эмоции!
— Ни к чему эти слезы, Ярослава. Не переживай, малышка, у нас все еще будет впереди, — заверяет меня Максим, а я ощущаю, как тело пробирает дрожь. — Ну же, маленькая, что мне для тебя сделать, чтобы ты не огорчалась? — спрашивает муж, трогая мою шею и обнаженные плечи.
Узнаю его жесты, и понимаю, что он возбужден. Это подавляет меня еще больше.
— Хочешь, я останусь с тобой этой ночью? — внезапно спрашивает Максим.
Одна часть меня в ужасе шарахается, а другая злобно оскалилась этому наглому и для него определенно выгодному вопросу. Гордеев виртуозный манипулятор и всего парой предложений делает невозможное — загоняет меня в крепкую хватку своих собственнических рук.
