Пытаясь отвлечься от насмешки Волкова, я опускаю взгляд на его абсолютно идеальный смокинг синего оттенка. Он выглядит взрослым и уверенным в себе молодым человеком… И как же чертовски сильно он меня раздражает! Что за ребячество?

Вадим морщится, когда пробует горячий зеленый чай, и беспардонно хватает бокал моего мужа, выхлестав шампанское до самого дня. Приоткрыв рот от удивления, я расширила глаза, не находя никаких слов. Он с цоканьем стекла возвращает на стол бокал, и в следующее мгновение отправляет меня в нокаут, захлопнув мой рот одним слишком вульгарным жестом своего пальца.

Я недовольно сощурилась, удивившись и даже обозлившись на это шоу.

— Ты привлекаешь лишнее внимание, — прошипела я. — Убирайся, пока Гордеев нас по кусочкам не разложил, — еще тише добавила я, но для пущего эффекта пнула ногой этого невежду.

Вадим продолжил сидеть. Нет, не так. Точнее быть он нахально откинулся на спинку стула, почти развалившись, давая понять, что так просто не уйдет.

Его рука упала на мою ногу, отчего я вздрогнула, расширив глаза от ужаса, что это кто-то может увидеть. Во благо Гордеев настойчиво вбил мне в голову держать свое лицо при любых обстоятельствах и знатно натренировал, это помогло мне довольно быстро обрести бесстрастие, только скрипнув зубами от злости.

— Вы прогоняете меня, Госпожа Гордеева? — с излишним придыханием прошептал парень на миг, приблизившись к моему уху, отчего я почти в бешенстве смотрю на него. Какого черта этот идиот вытворяет? Он сжимает мою ногу, я опускаю взгляд, и снова смотрю на него. — Я бы не торопился этого делать. Вам же необходимо знать нюансы побега?

Он полный кретин.

Скинув руку Вадима со своей ноги, оглядываясь по сторонам, я облегченно выдыхаю. Осматриваю банкетный холл на наличие потенциальной опасности — Гордеевых, но каждый из них занят, увлеченно беседуют, а позади нашего стола стена — жест Волкова продуманный и служит только для того, чтобы меня лишний раз позлить, в этом я уверенна.

— Не прикасайся ко мне, — рявкнула я угрожающим шепотом, позже заглядывая в его лукавые глаза, налитые металлическим холодом. — Обсуждать это здесь… Вадим, скорее говори, зачем пришел и уходи.

— Знаешь, а я успел заскучать по твоему ненавистному взгляду из-под ресниц, — как-то слишком серьезно произнес Вадим, и мне пришлось сосредоточить все свое внимание на бокале своего шампанского, в котором лимонад. Если бы не мое такое сложное положение этим вечером, я с удовольствием выпила несколько бутылок вина и однозначно выплеснула один из бокалов прямо в лицо самодовольного следователя. — В двадцать один ноль семь начнется аукцион. Ровно через сорок минут будут самые жаркие события этого вечера. Тебе нужно уйти через черный выход, он расположен слева от барной стойки прямо по коридору. Виктора уже заметил мой к тебе интерес, я отвлеку его внимание, как и его сына. Выйдешь на парковку, третий ряд справа, в машине будет Розумовский, он посветит фарами. Я тебя подстрахую, не оборачивайся и не останавливайся, чтобы не произошло. Все ясно?

— Ты думаешь, что, если бы все было так просто, у меня самой не вышло провернуть нечто подобное? — перебила я парня, который сразу заткнулся и насупился. — Сегодня весь периметр охраняется, Виктор с Максимом почти не сводят с меня глаз, это большая глупость — твой дурацкий план, — запротестовала я.

— Кажется, я не спрашивал твоего мнения. Ты будешь делать то, что я тебе говорю. Или тебе понравилось быть избитой и трахнутой женой Гордеева? — насмехается парень, заставив меня обозлиться. — Заруби себе на носу, Соколовская — твою задницу я не буду прикрывать, а если будешь мешать мне в выполнении операции, я помогу Гордееву устроить шоу за твое отвратное поведение. Твоего братца я вышвырну из отдела с гнусным разжалованием на четыре стороны, и приложу руку, чтобы ему составили в придачу волчий билет за вранье о том, как издеваются над его маленькой сестричкой. Так издеваются, что она даже не хочет поднимать свою тощую задницу и подчиняться. Хочешь что-то еще оспорить? Ты будешь следовать моим правилам, если ты этого еще не поняла, — тихо и предельно горячо высказался Вадим, отчего я едва не побледнела.

— Не облажайся, — Вадим поднимается на ноги, и сразу же почти горланит следующее, очередной раз меня обескуражив. — Это по-настоящему здорово, Госпожа Гордеева, просто замечательно! Всегда знал, что супружеская чета Гордеевых не только богата, но и блещет талантами в бизнесе, — громче произнес он, и его рука легла мне на предплечье в мимолетном касании.

Вадим уходит, а я поворачиваюсь ему вслед, и сразу же встречаю Гордеева, который ближе, чем казался ранее. Он приближается хищной походкой, презрительно окидывает полыхающим взглядом Вадима, который ведет себя, как нашкодивший кот, улизнув вправо, в толпу.

Этот парень сведет меня с ума!

— Я вижу тебе уже значительно лучше, — Максим поставил две руки на спинку моего стула.

— Я бы так не сказала, мои ноги невероятно болят, — почти прохныкала я, взглянув на наручные часы Максима, отследив отсчет времени.

— Зато язык подвижен, как никогда прежде, — язвительно замечает Максим. Его колкость отвлекает от переизбытка эмоций, и кажется, что мне откатом возвращается и головная боль, и тошнота.

— Вадим похвалил меня за работу, которую я сделала вчера для ваших партнеров. Почему меня твои сотрудники хвалят больше чем ты сам? — вопрос провокационный, и именно такой заставляет изменить злость Гордеева на недоумение и растерянность.

Мужчина садится рядом, берет мою ладонь в свою и проникновенно смотрит прямо в глаза.

— Я ценю не твою работу, а тебя всецело, дорогая, — он перебирает мои пальцы. — И ты важна для меня больше, чем, можешь представить. Ты как воздух. Без тебя трудно дышать. Ты как солнце, без которого холодно. И ты моя жена, без которой я не представляю своего существования, — он не говорил это тихо.

Соседние столики точно расслышали этот фальшивый сценарий в признании любви. И хоть Гордеев был откровенен, он расчетливо просчитал время и место подобной речи, в этот момент даже музыка остановилась! Выкрутился, засранец, к тому же еще и в преимуществе остался. Просто верх эгоизма и находчивости.

— Это так трогательно, Максим, — я накрыла его ладонь своей второй рукой.

— Поднимайся, пойдем потанцуем, — говорит так, чтобы у меня не вышло отказаться.

— Давай немного позже, я еще не до конца пришла в себя и хочу припудрить носик, — улизнула я от ужасно сложных танцев, от которых меня может вырвать прямо на публике.

— Тебя проводить?

— Нет, что ты. Я же не совсем беспомощная. Кажется, с тобой хотят поговорить твои коллеги, — указала я на вовремя идущих к нашему столу мужчину со своей женой.

С большой неохотой, Гордеев все-таки меня отпускает.

Время начало стремительно приближать меня к неизбежному часу.

Мое самочувствие не улучшалось, скорее наоборот — я мучилась каждую прошедшую минуту в томительной боли. Уже дважды я была в уборной и мысленно поблагодарила девушек-стилисток, которые сложили в мою сумочку мини-набор косметички. Но я была настолько обессилена, что около десяти минут провела у раковины, умываясь и дыша свежим воздухом из открытой форточки в уборной, забыв обновить макияж.

На ногах стоять труднее всего, поэтому я села на подоконник, приклеившись спиной к холодному кафелю, прикрыв глаза от облегчения. Сейчас меня уже посетили мысли, что в таком состоянии я ни то, чтобы сбежать, но и дойти до чертовой парковки не в состоянии. Каждый шаг вызывает тошнотворные спазмы, в висках бьют ударные, отчего часто хочется морщиться и простонать, а сил… Сил бороться совершенно не осталось.

Сегодня не тот день.

Нужно поговорить с Вадимом. Как бы там ни было, я сама выживала рядом с Гордеевым больше полугода, а значит, выдержу еще несколько дней. Меня пугало только одно — последствия неудавшегося побега, а сейчас я как никогда ранее обречена на провал.