— Станислав, скажи мне, знает ли Господин Гордеев, что его жене неудобно работать на диване? Стоит поставить его в известность. Кажется, Аня говорила, что заказанный стол отнесли на склад, но его нужно собрать. Пока ты отлучишься, я займу Госпожу работой, её накопилось немало, так уж и быть, уступлю своё место, — Вадим обращается к моему телохранителю, который впервые за всё время хмурится, показывая свои настоящие эмоции.

— От Господина Гордеева не поступало никаких приказов.

— Всегда забываю, что вы любите, когда Господин Гордеев свирепствует. Что же, Госпожа, я сделал всё, что мог. Своё недовольство относительно рабочего места можете высказать Максиму Викторовичу уже в удобное для вас время, — парень разводит руками и садится за свой рабочий стол, включая компьютер.

Телохранитель напряженно смотрит на меня и то, как я едва нахожу удобный угол на диване, поджимая под себя ноги, подтягивая ступку документов, поставив на широкий подлокотник ноутбук. Не выдержав напряжения, он выходит за дверь, похоже, намереваясь разыскать моего мужа и предоставить мне для удобства рабочий стол.

Неплохо. В любом случае провокация Волкова срабатывает на высшем уровне.

Я мгновенно поднимаюсь на ноги. Подхожу к столу, за которым уже работает Вадим. Он окидывает меня вопросительным взглядом, когда я с искренней и широкой улыбкой, беру его руку и тяну на себя, чтобы он поднялся.

Парень слушается, поднимается, не до конца понимая мои действия, а я сразу же обвиваю его своими руками, крепко обнимая, радуясь, что за меня кто-то всё ещё переживает, волнуется и пытается помочь.

Сколько дней, я думала, что обо мне забыли? Сколько недель, я себя мучила догадками и причинами, почему меня никто не ищет? Сколько месяцев я провела подле Гордеева и его цепных псов, лившись нормальной жизни?

Это настоящее счастье, что здесь Вадим, и от этого на душе стает тепло… До следующего момента.

— Убери от меня свои руки, — его голос едва не режет меня острием, и только сейчас замечаю, что он не собирался обнимать меня в ответ.

Растерявшись, поднимаю голову, но руки не слушаются, продолжая обнимать напряженную спину парня. Я замечаю, что он сердится на меня. Вадим сам, схватив меня за запястья, сдергивает с себя, как нечто мерзкое и случайно прилипшее.

Непонимающе смотрю на Вадима, и, кажется, это уже не сценарий, а действительность. Но я не понимаю, почему…

— Больше не смей ко мне прикасаться.

Он буквально оглушает меня своими словам, и садится на стул. Волков отворачивается от меня, как от какой-то прокаженной.

— Я не понимаю тебя…

— И не стоит. Такой безмозглой блондинке незачем что-то понимать. Садись за работу и больше не мешай мне, — он кивает в сторону дивана, а я всё ещё стою над ним, не находя ни единого понимая того, что с ним произошло.

Разве я его чем-то обидела? Нет уж, я его ничем не обижала! Хотя…

— Злишься, что прервала тебя с этой рыжей шлюхой? Неужели так сильно хочется трахаться, что ты прикасаешься к шлюхам Гордеева? — недовольно прошипела я.

— С твоей помощью уже ничего не хочется. Не нужно так переживать, Госпожа, к тебе я точно прикасаться не буду, — хмыкнул Вадим, не отрывая своего взгляда от компьютера.

Бесит!

Не поняла. Он только что назвал меня шлюхой Гордеева?

Я сразу же закипаю в котле ярости с новой силой.

— С каких пор ты начал так со мной разговаривать? — раздраженно спрашиваю я Вадима, который сознательно не обращает на меня своё внимание.

— Отойди от меня, — сухо отзывается парень, из-за чего я оскорбленно поджимаю губы. Да что с ним такое? — Ты меня плохо понимаешь? Может быть, если я вытяну с петель ремень, ты станешь более покладистой? Для тебя же подобное уже привычно, — он заваливается на спинку мягкого кожаного стула и смотрит на меня насмешливым взглядом.

Если бы моё сердце было хрустальным, оно бы уже с шумом разбилось, а так только… Болезненно сжалось в конвульсивном спазме. Он смог отвесить мне словесную пощечину, причём настолько сильную, из-за чего я невольно отступаю.

Я теряюсь с ответом, и отворачиваюсь к окну, как можно быстрее моргая, прогоняя непрошеные слезы слабости.

— Где мой брат? — несмотря на всю эту боль, которая ноет в груди, я спрашиваю холодным и ровным тоном.

— Хочешь наябедничать? — слышу явный смешок и непонимающе оглядываюсь. — Твой брат сидит в своей убогой норе и боится высунуться на рожон.

— Ты хочешь сказать, что его здесь нет? — я практически умоляюще смотрю на парня, который никак не смажет свою едкую ухмылку с лица. Мне не нужен его ответ, по глазам вижу, что я правильно его поняла. Невольно сминаю губы в напряженную полосу, сложив руки на груди. — Когда всё… Произойдет?

— Когда я посчитаю нужным, — пожимает плечами парень, осматривая меня колким взглядом, словно изучая мою одежду.

Я и сама выпрямилась, поправив блузку. Максим, конечно, любит меня наряжать в разную открытую одежду, но терпеть не может, когда меня смотрят подобным взглядом. Мои синие брюки обтягивают ноги на высоких каблуках, от которых Гордеев без ума, а блузка полупрозрачная, вызывает сплошной интерес и желание рассматривать форму бюстгальтера. Я знаю, что выгляжу хорошо, но парень даже взглядом смеет меня осквернять.

Может быть, он злится, что из-за меня его ударил Гордеев?

Нет, здесь проблема серьезней, но понять какая именно и как её исправить трудная задача. Я бы попыталась ещё раз узнать, что не так, но Вадим не собирается идти на контакт и полностью игнорирует моё присутствие.

Он будто специально меня раздражает!

Я подхожу ближе к его рабочему столу, и хоть я стою над сидящим парнем, он не воспринимает меня всерьез, открыто продолжая скалить зубы.

— Послушай меня, Вадим. Если у тебя проблемы, это не значит, что я в них виновата. Ты здесь не один, я могу всю информацию спросить у полковника, который мягко прощебечет мне весь ваш план. Огрызаться или артачиться, в твоем случае, бессмысленно, — не могу сохранять за собой холод или равнодушие.

Его свинское поведение и гадкие слова имеют свой неизгладимый эффект на моё непринятие обстоятельств.

— Крошка, — это слово он произносит так, как если бы выплюнул простое, но острое словечко «шлюха». — Я ещё не решил, помогать тебе или нет. Недавно столкнулся с мыслью, что последние месяцы моей жизни и бесконечная работа на Господина — жутко утомляют. Я работаю не покладая рук, никакой личной жизни, никаких развлечений, одно сплошное напряжение… И задумываясь над этим всем, понимаю, что мне катастрофически мало твоего сухого «спасибо». Будет вполне справедливо, если ты каждое утро будешь меня благодарить. Мне до крайности необходима твоя поддержка, Госпожа, — я не сразу понимаю, к чему он ведет, и хмурюсь, задумываясь, игра это или нет.

Я сцепляю руки в прочные кулаки.

— Вадим, я не совсем понимаю, что ты хочешь мне сказать, — мой голос почти зазвенел от напряжения. Он лениво склонил голову набок, очередной раз осмотрел мою одежду и губы, впервые подавив свою едкую ухмылку.

— Ненавижу блондинок, — внезапно заявляет он, в это время рассматривая мои волосы. Не знаю, что сегодня за день и что со мной, но меня цепляет каждое слово этого парня, вынуждая вспыхивать не то от злости, не то обливаться свежим румянцем от обиды. — Ты настолько глупа, что подтверждаешь стереотип многих мужчин о блондинках, — на его губах снова усмешка, а глаза засверкали от неизвестной мне игры.

— Ты что себе позволяешь? — не сдержавшись, я прошипела.

— То, что позволить себе ты уже не можешь.

Последняя капля!

— Послушай сюда, парень… — я с решительностью делаю один шаг, и хватаю его руку, желая взъерошить парня с огромным самомнением.

Неожиданно всё меняется, и моя секундная власть над ситуацией сокрушается буквально в следующее мгновение.

Вадим встает довольно резко, вырывает своё запястье и перехватывая мою руку, заводит за спину, а второй рукой крепко впивается в мой затылок, уложив лицом на стол. Я даже опомниться не успеваю, когда оказываюсь в безвыходном положении, потрясенно выдохнув.