А затем мой взгляд скользит на то, вокруг чего они стоят, и меня едва не выворачивает наизнанку.

Север был прав. Никто не захочет увидеть перед собой обезглавленное тело и кровавые ошмётки черепа и его содержимого, размазанные по кремовому кафельному полу.

Наверное, я никогда не перестану удивляться огромному количеству скрытых в здании штаба помещений. Так Бен, «Бета» и обезглавленное тело, которое, предварительно засунутое в мешок для трупов, Кали держит на руках, проходим через портал на третий этаж, оттуда — к лифту. Молча загружаемся в него, Лена прикладывает свою ладонь, и лифт везёт нас вниз, но я уверена, что не на этаж с камерами предварительного заключения. И оказываюсь правой, когда лифт останавливается, его двери разъезжаются в стороны, и нам открывается большое помещение из металла, освещённое всё теми же синими лампами.

Похоже на морг. Здесь в ряд стоят каталки, накрытые белыми простынями, а по периметру блестят крышки стальных выдвижных ящиков. У самой дальней стены расположен письменный стол со стареньким компьютером и разбросанными папками с цветными ярлыками.

— На время своего отсутствия Женя никого не назначал ответственным на этот этаж, — произносит Лена. — Мы все надеялись, что это не пригодится. — Она указывает пальцем на ближайшую к столу каталку. — Кали, клади его туда.

Кали тащит труп до нужной каталки. Ему едва ли действительно тяжела эта ноша, но мышцы его рук напряжены, однако ни Бен, ни уж тем более я свою помощь не предлагаем. И если Бен — сама принципиальность и после ссоры с Кали не желает и на шаг к нему приближаться, то я просто не хочу касаться обезглавленного тела.

Лена надевает медицинский халат, одноразовые перчатки, защитные очки. Полина помогает ей: приносит со стола планшет с бумагами, ручку, подвозит к каталке высокий небольшой столик с подносом с инструментами.

Я гляжу на Бена. Он кривит губы от отвращения. Мы с ним не обязаны быть здесь, но как свидетелям нам ещё придётся помочь «Бете» составить точный рапорт.

— Обезглавили, чтобы не было ясно, из какой он стаи, — говорит Лена, хватаясь за собачку молнии.

Быстрым и резким движением она открывает мешок. Несмотря на то, что я уже знаю, что увижу, живот всё равно скручивает спазмом.

— Ну да, — произносит Бен. Его голос звучит твёрдо. — Из-за клейма за ухом.

Я успела это изучить. Именно так помечаются оборотни в каждой стае — уникальным символом, который является не столько родовым пятном, сколько кодом идентификации или даже прототипом паспорта.

— Его не обезглавили, — говорю я. — Когда обезглавливают: голова — отдельно, тело — отдельно. А мозги этого бедолаги украшали пол, потолок и стены всех магазинов в радиусе пары метров!

— Как думаете, это магия? — интересуется Полина.

— Оружие, — предполагает Бен.

А затем лезет в задний карман джинсов и достаёт оттуда что-то металлическое и кровавое.

— Руки потом помыть не забудь, — не удержавшись, напоминаю я.

Бен хмыкает.

— Какого типа? — спрашивает Лена, не отрываясь от исследования трупа.

— Снайперский патрон с разрывной пулей, крупнокалиберный, кажется, двенадцать и семь, — Бен берёт гильзу двумя пальцами и отдаляет от лица, бросая изучающий взгляд с расстояния вытянутой руки. — Да, точно. В общем, идеальный вариант для того, чтобы снести кому-нибудь кукушечку.

— Положи в миску, — просит Лена. — Мы потом посмотрим в лаборатории, может, остались частицы зажигательной смеси.

— А есть ли смысл? — уточняет Кали. — Все мы знаем, какая из стай отличается особой любовью к изготовлению подобного оружия и владеет преимуществом близких отношений с ковеном «Восьмёрка», которые за хорошую плату с удовольствием изготовят зажигательную смесь любой сложности.

— Стая Амадеуса, — говорит Полина.

— Теперь уже никому не принадлежащая стая, — напоминает Лена.

— Они идут сюда, — произношу я. — Именно поэтому слабых и беженцев они убивают. Чтобы не мешались. Не путались под ногами и не пытались перебежать на нашу сторону.

— Откуда ты это знаешь? — раздражённо уточняет Кали.

Он скрещивает руки на груди. Не доверяет мне. Но мне сейчас плевать, примет ли он мои слова за чистую монету. Из присутствующих мне будет достаточно убедить в своей правоте Бена и Лену. За ними, я знаю, потянутся многие.

— Они винят стражей в том, что произошло между ними, — отвечаю я. — Последней каплей, я полагаю, стало убийство Дэвона.

— Ты полагаешь, — вторит Кали, выделяя голосом мои же собственные слова. — Теории всегда остаются теориями, Романова, если только у тебя нет доказательств.

— Её слова имеют смысл, — на мою защиту вступает Лена. — Когда мы с Ваней проводили осмотр тела Дэвона, он рассказывал мне нечто подобное… Об авторитете покойного среди своих сородичей, о том, что тот был преступником только для нас — своей стае Дэвон приносил одну только выгоду, пусть и ставил под сомнение их честность. Амадеус никогда не одобрял его методов заработка, но, при всём к нему уважении, никогда не брезговал воспользоваться тем, что Дэвон находил на межмировом чёрном рынке.

— Из-за нас погибла одна из главных единиц стаи, — говорю я, когда Лена замолкает, чтобы перевести дыхание. — Да, отставная, но, могу поспорить, его знания были даже ценнее его практической работы. И пусть не мы его убили, но ещё мы не сделали ничего, чтобы остановить его убийцу.

— Общая трагедия переключила внимание двух враждующих сторон на третью, — кивает Лена. — Им больше не придётся искать противника друг в друге, но при этом будет на ком выпустить пар.

— Прекрасно! — вздыхает Кали. При этом одаривая меня таким взглядом, словно это я во всём виновата. — Просто… прекрасно.

— Я останусь здесь, нужно всё хорошенько проверить, — Лена прикрывает краем мешка окровавленный обрубок на месте шеи. — Позову Ваню, он хорош в генетических экспертизах.

— Фу, — Бен морщит нос.

До того, как он делает это, я и не думаю воспринимать слова Лены как-то иначе, чем то, как они звучат, но после едва сдерживаю смешок.

— Ваша помощь, которую вы и не оказали толком, больше не понадобится, — говорит Кали, обращаясь к нам.

— Вообще-то, рапорт, — напоминает Лена. — Без них он будет неполным. Но это позже, а сейчас…

— Я займусь этим, — вызывается Полина. — Набросаю черновик, а ты потом оформишь всё по правилам.

— Отлично. Спасибо.

Мы втроём покидаем морг тем же путём, как и попали сюда. Самые напряжённые секунды выпадают на время, которое мы поднимаемся в лифте. Я жалею, что здесь не играет отвлекающая музыка. Воздух от напряжения наполняется электрозарядами. Я встаю между Полиной и Беном не специально, но, кажется, к счастью, иначе беды было бы не миновать.

— Ответите на пару вопросов и можете идти отдыхать, — говорит Полина, когда мы выходим из лифта и спускаемся пешком на этаж ниже — в общую гостиную.

— От меня, скорее всего, будет мало толку, — произношу я немного виновато. — Мне так и не удалось подойти ближе, толпа мешала. А вот Бен прибыл на место вовремя и что-то должен был увидеть.

— Мне просто нужно всё, чему вы стали свидетелями, — говорит Полина. — А кто рассказывать будет — не так уж и важно.

Ложь. Мы идём друг за другом, и я замечаю, как Полина чуть поворачивает голову, чтобы быстро глянуть на Бена. Я иду последняя, поэтому никто не ловит меня на притворстве, когда я достаю из кармана телефон и включаю на нём музыку, имитируя входящий звонок.

— Алло? — говорю в глухой динамик, отвечающий мне мёртвой тишиной.

Бен с Полиной притормаживают.

— Да, конечно! Сейчас подъеду. Как ты себя чувствуешь?

Бен разглядывает меня, прищурившись. Он просто так не отпустит меня, и я решаю уйти, не прекращая разговора. Лишь машу Полине рукой и шепчу:

— Идите без меня. — Указываю на телефон, зажатый между щекой и плечом. — Это надолго!

Полина кивает. Она мне поверила. Но Бен не так прост. И я чувствую на себе его пристальный взгляд до самого конца — момента, когда исчезаю за лестничным пролётом. Быстро свожу ненастоящий разговор на нет, бросая никому в телефоне короткое «Пока». А когда сую его обратно, нахожу в кармане ещё один, мне не принадлежащий.