Клео клонит голову вперёд, слегка приседает. Кланяется? Стены позади неё расходятся и открывают мне помещение гораздо больше. Посреди возвышается трон с фиолетовой бархатной обшивкой, крупными камнями на подлокотниках и ведущими к нему ступенями. У дальней стены водопад. Вода в нём красного цвета, и она кипит, обрушиваясь в маленький резервуар, окружённый покрытыми мхом камнями, неестественно белой пеной. Чуть дальше — винтажная клетка с птицами. На стенах висят картины, меняющие свои полотна каждый раз, когда я моргаю, и фотопортреты, которые остаются неизменными, и, кажется, являются самой древней частью убранства, потому что краска на их рамках давно пошла шелухой.

И много, слишком много, буквально во всём: в оттенках, в ароматах, в мелком и крупном декоре, в свете и даже каким-то невероятным образом в музыке — везде присутствует лаванда.

— Добро пожаловать в мой дворец, — говорит Клео. Она взмахивает рукой, образно демонстрируя мне свои владения. — Чувствуй себя как дома.

Я оборачиваюсь, но теперь вместо Власа, Вани и пиратов, я натыкаюсь на стену. Протягиваю руку, не веря своим глазам, чтобы коснуться кирпичной кладки, но та, едва нас разделяют не больше сантиметра, разваливается и идёт волнами, превращаясь в целые клубки змей. Едва сдерживая вздох отвращения, я соскакиваю со стола, на котором всё ещё сижу, и прыгаю в сторону.

Клео сие зрелище ни капли не удивляет.

— Ты голодна? — Клео щёлкает пальцами, и вокруг нас вихрем начинают кружиться чёрные тени.

Из силуэтов вырисовываются полноценные существа с руками, ногами и головами, но я не могу сказать, что они похожи на людей или на любую иную форму жизни. Тени держат форму, но они продолжают оставаться тенями, чем-то полупрозрачным, неосязаемым. Заканчивая свой танец и исчезая, вместо себя тени оставляют еду на серебряных подносах.

Подносы парят в воздухе. Я даже подхожу ближе и провожу над ними рукой, чтобы убедиться в отсутствие невидимых столов или чего-то в этом духе.

В животе предательски урчит и неприятно сосёт от голода, и всё же вместо согласного кивка на ранее заданный вопрос, я отрицательно качаю головой.

— Нет.

— Как скажешь, — Клео спокойно пожимает плечами. — Тогда пойдём.

Она идёт к трону, поднимается по ступенькам и присаживается в бархат. Мне достаётся притащенное одним из придворных фейри чудного вида кресло с тремя ножками и твёрдым сидением при мягкой поролоновой спинке. Пока я усаживаюсь, пытаясь найти удобную позу, Клео забрасывает ногу на ногу, принимает у поднявшегося по ступенькам на коленях фейри в одной лишь набедренной повязке хрустальный бокал с чем-то чёрным и ни на секунду не сводит с меня изучающего взгляда. Я чувствую его, пока верчусь на месте и пока делаю вид, что поправляю штаны, хотя на самом деле лишь тяну время, чтобы обдумать, что же я скажу ей и с чего начну разговор.

— Мы пришли, чтобы…

— Я знаю, зачем вы пришли, — перебивают меня, едва я заставляю тон голоса стать громче и увереннее. — Знаю, когда вы пришли, знаю, как вы пришли, и даже знаю, в какой момент сама идея прийти возникла в ваших прекрасных, но таких самоуверенных головах.

Я сбита и с толку, и с мысли. Пытаюсь отвлечься. Прислушиваюсь к шуму водопада и пению птиц. По плану мы должны были проникнуть в Зимний двор и место, где королева держит заложников, тайно. Ни в одном пункте плана, даже в запасной части, не значилось, что я буду вынуждена разговаривать с ней лично.

Тем более там не говорилось, кем именно окажется королева.

— Поэтому мне больше интересно другое. — Клео делает глоток из бокала, морщит нос. — На что вы рассчитывали?

Один из прислуги подходит ко мне. Не на коленях, но согнувшись в три погибели, словно я в любой момент могу вскочить и стукнуть его по спине. Когда он протягивает мне поднос с бокалом, я замечаю, что жидкость в нём идёт ходуном и едва ли не переливается через край.

— Нет, спасибо, — шепчу я в ответ на любезность.

Но фейри не уходит. Лишь ниже наклоняется, практически касаясь носом своих колен. Мне становится его жалко, я принимаю подношение. Пить, разумеется, не собираюсь. Но позволяю себе принюхаться. От чёрной жидкости пахнет перцем и лакрицей, и от этого запаха неприятно чешется в и без того раздражённом носу.

— Это вкусно, — произносит Клео. — Попробуй.

Ваня был прав. Я чувствую себя на ужине у людоеда. Отказать — страшно. Пуститься в пререкания — ещё страшнее.

Делаю вид, что пью. Имитирую глоток, а сама плотно поджимаю губы, не позволяя жидкости попасть в горло.

— Ну как? — спрашивает Клео. Я киваю, мол, вкусно. — Я же говорила!

— Где мои друзья? — спрашиваю я.

Пальцы сами крепко сжимают бокал. С тех пор, как я очнулась без своего меча, эта вещь — единственное, что хоть как-то можно будет использовать в качестве оружия.

— Ты имеешь в виду юного оборотня и сына Анастасии? — Клео переводит задумчивый взгляд в сторону. Я прослеживаю его направление, но не вижу ничего, кроме статуи женщины, держащей на руках свёрток с младенцем. Статуя выполнена из пористого светящегося бледно-голубого камня, природа которого едва ли известна человеку. — Они в порядке. Временно недееспособны, но жить будут.

Ногти впиваются в ладонь. Будь у меня чуть больше сил, хрустальная ножка бокала наверняка бы треснула.

— А пираты?

— Они тебе не друзья, — подмечает Клео. При этом выпрямляет спину, бросает взгляд из-под бровей. Похоже, я опрометчиво коснулась темы, которую трогать не стоило. — Они и себе-то не принадлежат. Только мне.

— Пираты — живые существа, а не ваша собственность.

Это я сказала? Язык работает раньше головы, поэтому первый я прикусываю, а вторую лихорадочно загружаю мыслями, заставляющими работать. Мне стоит быть осторожней. Сколько времени я пролежала без сознания с трубками, торчащими из носа? Что это была за жидкость? Именно благодаря ей я видела странные видения? И вообще, в какой именно момент мы оказались в заложниках у королевы, сами того не понимая?

— Половина из этого правда, — спокойно соглашается Клео.

По крайней мере, именно так мне кажется ровно до того момента, как она выводит руку в сторону и разжимает пальцы. Когда хрусталь сталкивается с полом и разлетается на мелкие осколки, впоследствии взрывающиеся искрами и огнём, я удерживаю себя на месте лишь благодаря свободной руке, вцепившейся в подлокотник.

— А вторая — лишь то, во что тебе бы хотелось верить. Но мы, увы, живём не в идеальном мире. Даже здесь, в Волшебных землях.

Прислуга бросается вытирать остатки чёрного напитка с пола. Клео встаёт с трона, спускается по ступенькам, медленно приставляя одну ногу к другой, останавливается напротив меня.

Я непроизвольно дёргаю ногой, и только тогда понимаю, что не в состоянии этого сделать. Опускаю глаза вниз и вижу, что ножки кресла, на котором я сижу, превратившись в металлические оковы, крепко обхватывают мои голени.

— Для тебя будет лучше уяснить это гораздо раньше. А то и глазом моргнуть не успеешь, как разобьёшь себе все колени, спотыкаясь и падая, снова, и снова, и снова….

Клео кружится на месте, смеётся. Продолжает повторять «и снова» до тех пор, пока эта фраза окончательно не теряет смысл.

Зато я всё понимаю. И теперь мне не нужно искать зёрна логики во всём, что случилось по вине королевы, потому что та, кто сейчас передо мной, давно потеряла рассудок.

— Вы хотите меня убить? — спрашиваю я.

Этот вопрос заставляет Клео притормозить. Юбка её платья доворачивает полукруг без хозяйки.

— Убить? — искреннее удивление на её лице ставит меня в тупик. — Как тебе в голову вообще могла прийти такая мысль?

Клео в пару шагов окончательно сокращает расстояние между нами. Приседает на колени. Её лицо напротив моего. Я с трудом сглатываю.

— Вы так на Васю похожи.

Опять само с губ срывается. И в этот раз Клео не остаётся такой же нетронутой моими словами.

Я чувствую, как воздух вокруг неё превращается в нечто тяжёлое и вязкое. Несколько раскатов грома заставляют меня запрокинуть голову к потолку, чтобы убедиться, что мы точно не под открытым небом.