— Ну-ка заткнись, — прошипела Розари.

— Вы что, дети, делать собрались? — он не послушал. — Помереть по глупости? А о Госпоже и этом королевстве вы вообще подумали? Чёрт бы вас подрал, кайрам сраные, неужели никого лучше и смышлёнее вас не нашлось? Будь у меня такой доспех...

— Не желай ношу другого, ибо она лёгкой кажется, только пока не оказалась на твоих плечах.

Розари сказала это с лёгкой усмешкой и расслабившись, словно Дукан больше не напрягал её, а только смешил. Его слова и скрытое желание всё расставили по местам.

— Вы же всё просрёте!

— Мы сделаем что должно, старик. Будь спокоен. Спасибо, что учил нас, — Кальдур поклонился ему и обернулся на Розари.

Та вздохнула с недовольством, но тоже полонилась, задержавшись в поклоне чуть дольше чем нужно и не скрыв прощальной издёвки. Этого Дукан уже не стерпел. Развернулся, застыл на секунду, словно в поисках двери, которой можно бы было хлопнуть, опомнился, и быстрым шагом пошёл прочь.

Розари проводила его взглядом, как-то печально выдохнула, сгорбилась, ещё немного постояла и пошла в другую сторону. Кальдур не стал преследовать её или пытаться отвлечь разговором, понял, что ей нежно немного побыть одной.

Жалко её. Её так рано забрали из семьи, что у неё должно быть и не было никаких воспоминаний о доме и родителях, даже самых смутных и непонятных. Только мастер Лотрак, и потом чуть позже — Дукан. Такая себе компания, но никого ближе у неё никогда не было.

Наверное, поэтому она такая.

Нельзя прожить такую жизнь и не чувствовать злость от того, что с тобой делают и что происходит вокруг. Ярость, живущая у неё внутри, и которая иногда затмевает ей разум, с возрастом утихнет. И останется просто женщина, словно бы отлитая из стали, ещё будучи ребёнком готовая отринуть всё смертное и возложить себя к подножью алтаря лучшего мира... Куда сильнее, чем Кальдур.

Хорошо, что она поняла так просто. Их глупые путешествия и скачки по горам не имеют ничего общего со спасением Госпожи. Это королевство конечно же держится на обычных людях, но обычному человеку тут не справиться. Не справиться Избранному Госпожу, не справиться кайрам, не справиться зерафиту. Нужно перешагнуть всё это, придётся перешагнуть всё это, оставить всё лишнее позади и взять высоту ещё неведомую слугам Госпожи.

Только так они смогут победить.

Это их ноша. И никакой самый верный друг или самый умелый воин не смог её разделить и хоть как-то облегчить. Их будет только двое на этом пути, и нужно принять это, как данность. Это уже куда больше чем одиночество, и им повезло, что их двое.

Стало не по себе.

Бледный полумесяц появился из-за туч и спешил спрятаться за горизонтом. Он долго просидел в своих мыслях, а Розари так и не вернулась.

Он поднялся и отправился искать её.

Теперь он чувствовал её постоянно. Может быть, просто научился, а может быть, их связь стала куда прочнее после последних событий. Нашёл в уклоном месте, между поленницами в человеческий рост. Она сидела на корточках, чертила стальным когтем на земле знаки и что-то бормотала себе под нос.

— Что ты делаешь, Розари? — осторожно спросил Кальдур, пытаясь рассмотреть бессмыслицу, которую она рисует.

Она долго не отвечала, продолжая бормотать, и он уже подумал, что она сошла с ума или близка к этому. С каждым словом, срывающимся с её губ, он всё чётче слышал, что она повторяла раз за разом.

— Клянусь освободить Её, и что Свет её не никогда померкнет и дальше будет освещать наши сердца. Клянусь убить Алазама и всех его слуг, что позволили себе коснуться Её кожи, заковать Её в цепи и смотреть на Неё сверху вниз. Клянусь обрушить Небесный Дворец на головы неверных, чтобы они больше никогда не захотели прийти на эту землю и осквернять это чистое небо. Клянусь похоронить Морокай так глубоко, что он уже никогда не выберется. Пока я жива, не будет жизни у Её врагов и не будет места им, где они смогут спрятаться и почувствовать себя в безопасности. Я гнев и клинок Её, я остра и направлена в самое сердце Мрака, и нет во мне страха... Клянусь освободить Её...

Она подняла глаза на Кальдура, вздрогнула и её речь стала неразборчивой. Она спешно повторила клятву ещё несколько раз и резко замолчала. Поднялась с колен и отвернулась от Кальдура, пытаясь скрыть от него стеснение и стыд.

— Мой первый учитель, мастер Лотрак, носитель Гибельного Света, первый кайрам и сильнейших из зерафитов, самый верный Её слуга и защитник, каждый день перед сном и на рассвете произносил свою клятву, — пояснила она. — Она выглядела глупо... и изрядно меня бесила. Я немного изменила её слова, чтобы эта клятва продолжала жить и исполняться, даже если тот, кто впервые произнёс её... уже мёртв.

Кальдур положил ей руку на плечо, она снова вздрогнула.

— Клянусь освободить Её... — начал Кальдур.

***

Пред самым рассветом ночная прохлада ненадолго прогнала духоту, но Кальдур так и не смог уснуть.

Мысли всё лезли и лезли в голову, оголяли нервы, сбивали дыхание и заставляли сердце биться чаще. Он думал о том, что будет, если он не справиться. Он видел разные картины своей смерти, но они теперь казались такими умиротворёнными, правильными и естественными, что совсем не пугали и не внушали отвращения и желания быть подальше от всего этого.

Он был готов задолго до этой ночи.

Когда просил жизни своих соседей и дяди за свою жизнь.

Когда бросился на бандитов с голыми руками за жизнь и честь Анижи.

Когда снова принимал силу живых доспехов, думая, что он уже не достоин и что станет горкой пепла.

Когда сражался с новыми порождениями Мрака, зная, что те сильнее и что он может проиграть.

Ни раз он хотел обменять свою жизнь на то, чтобы в мире Мрака стала меньше.

Вот, кто он такой.

И может быть, даже правильно, что он понял всё это так поздно. Страх и его жалкие стороны как-никак всё это время пытались спасти его жизнь. Он ведь мог умереть глупо, пусть и геройски, но не погиб.

Выжил.

Выжил множество раз, столько, что это уже просто не может быть какой-то глупой случайностью. Дай воде течь, и она наточит камень. Именно таким он себя чувствует теперь. Наточенным. И готовым.

А это значит, что положение Госпожи не такое уж и безвыходное. Всё ещё висит на волоске, но...

***

Он нашёл Розари сразу после рассвета за стеной лагеря, мокрую от пота и тренирующуюся с усердием, которому можно было только позавидовать. Фигура Кальдура и шум, который он произвёл, сбили Розари, она чертыхнулась и одарила его испепеляющим взглядом.

— Мадж сказал тебе отдыхать и восстанавливать силу, — поприветствовал её Кальдур.

— Не могу спать, — раздражённо отмахнулась она.

— От таких нервов не поможет, — кивнул Кальдур.

— Много-то ты знаешь!

— Чуть побольше твоего, — поделился Кальдур, осёкся, но понял, что хочет продолжать. — И я должен извиниться за то, что не делился раньше. Я забыл каково это нести эту ношу, пока всё кажется непривычным и учиться всему этому.

Она коротко рассмеялась, словно он произнёс глупую и постыдную шутку.

— Не смейся, — он ответил ей лёгкой улыбкой. — У тебя я учусь тоже. Мы сильней вместе.

Розари устало выгнулась и хрустнула плечом.

— Рука меня изводит, — призналась она. — Точнее её отсутствие. Меня словно сбили с равновесия или привязали ко мне лишний груз. Не могу найти баланс. Ничего не получается. Как я буду драться, если не могу делать простейшие вещи?

— Прежнего уже и не найдёшь, думаю, — Кальдур нахмурился. — Нужно искать новый. Китрус учил меня. Левая — быстрые удары, правая — тяжёлые. И часто он приказывал сменить стойку. Бить левой, как правой почти ни у кого не получалось. Я долго расстраивался по этому поводу, думал, что делаю что-то не так, прикладываю не достаточно усилий, и не могу понять какой-то просто истины. Китрус увидел мои мучения и объяснил. Правая рука всегда была главной, я работал ей всю жизнь, давал больше нагрузки, поручал больше заданий. Она умеет больше. Левая никогда не догонит, но и не нужно. Не нужно пытаться бить левой так же, нужно найти для левой то, что будет выходить само собой. Понимаешь? Тебе не нужно учиться драться по старому. Научись по-новому. Как удобнее теперь, с тем что ты имеешь.