Он не узнал её в первые секунды.

Так она была худа и перепачкана грязью. Её пошатывало, она хромала и прижимала к груди руку, затянутую окровавленными обрывками одежды. Только взгляд её выдал, острый как бритва, пусть и затуманенный и судорожный от пережитого и уже поселившегося надолго страха.

— Что с тобой случилось, Розари? Где ты была? — спросил он.

Она не ответила. Подошла к нему широкими шагами и залепила ему такую пощечину, что он отшатнулся.

Затем вторую, третью, четвёртую. Била одной рукой, замахиваясь то с одной стороны, то тыльной частью ладони. Он и сам поднял руки, чтобы защититься или схватить её, но передумал. Она сама перестала увидев его лицо.

Отошла и застыла, пытаясь понять в чём дело. Он вздохнул, смерил её тяжёлым взглядом, пнул от себя инструменты, которыми работал, и пошёл вперёд. Розари постояла, глядя ему вслед, пересилила себя и пошла за ним. Пока они брели до шатра Вокима, она озиралась вокруг со всем большим удивлением. Не понимала, что случилось, почему стражи лагеря так выглядят и почему всё усеяно телами темников.

У савана, края которого колыхались на ветру, и который скрывал тело Анижи, она застыла с ещё большим недоумением, которое быстро сменилось всё нарастающим в глазах испугом.

Что внутри этого клочка ткани?

Кто?

Кто там внутри?..

Несколько мгновений она перебирала немногочисленные варианты людей близких настолько, чтобы лицо Кальдура выглядело так. И поняла, что такую скорбь могла вызвать потеря только одного человека. В шоке Розари оцепенела.

— Кто это сделал, Розари? Кто ранил тебя? Это Скорбь? Он ещё рядом? — тихо спросил Кальдур.

Розари лишь покачала головой, не отрывая глаз от Анижи, и пытаясь вместить в голову то, что случилось.

— Да, это Анижа, — ответил Кальдур на немой вопрос. — Я не уберёг. Не успел.

Испуг и шок сменились в её глазах промелькнувшей дикостью и ненавистью, она заметалась на месте, оглядываясь из стороны в сторону, едва не сорвалась с места, но тяжёло дыша, опустилась на корточки. Мстить уже было некому.

Она бросилась к савану, раскинула в сторону ткань и коротко болезненно всхлипнула, увидев то, что с ней сделали. рука и губы её задрожали, она поспешила снова прикрыть тело. Взглянула на Кальдура с такой надеждой, что его сердце съёжилось.

— Нет. Слишком много времени прошло... Уже ничего не сделать. Прости.

Это ещё больше лишило её дара речи. Она села землю, подтянув к груди ноги, и вдруг зарыдала, громко и протяжно. И долго не успокаивалась. Кальдур стоял рядом и ждал.

— Поможешь мне подготовить её? — спросил он, когда поток слёз почти сошёл на нет.

Розари сухо кивнула, утёрла слёзы, поднялась. Кальдур сходил до лазарета и вернулся с тазом и тряпками. Поставил его рядом, опустил тряпку в воду, смочил её и принялся оттирать грязь с тела Анижи.

Розари постояла рядом, прижимая к груди раненную руку, собралась с духом, села напротив и здоровой рукой взяла губку. Расправил как мог разорванное платье, прикрыл её тело, помог Розари уложить спутанные волосы.

Со вздом Кальдур освободил ладонь Анижи от повязки, которая прикрывала так и не зажившую до конца рану. Зачем-то спрятал окровавленный кусок тряпки за пояс. Ну хотя бы теперь ей не больно и из этой раны не сочиться кровь.

Снова завернул в саван, на этот раз туго и в несколько слоёв, поднял на руки и замер. Вокруг них собралась толпа.

Лица раненых и перебинтованных солдат, которых был не один десяток, и которые так же собрались проводить Анижу, удивили Кальдура. А потом он усмехнулся, вспомнив, как они покидали Неопалимую и как за ними бежали благодарные и спасённые люди. Это Анижа. Нечему тут удивляться. Там где была она, был и Свет Госпожи. И люди, которым однажды повезло согреваться им, теперь чувствовали потерю так же остро, как и Кальдур.

Они расступились.

А он понёс её к полю. Травы и красивых летних цветов тут почти не осталось. Всё было перекопано и засыпано землей. Могил там было столько, что можно было потеряться. Это его не устроило и он пошёл дальше, искать место покрасивее и поспокойней. Там, где ей будет хорошо.

Её душа в хорошем месте, и однажды снова ступит на эту землю. Будет помнить, как с ней обошлись люди, и может быть будет держаться подальше от всего этого проклятого дерьма. Это будет уже не Анижа.

Анижи больше нет.

Из процессии за ними потянулись только четверо. Розари, молодой парень, и ещё двое, почтительно державшихся на расстоянии. Он шёл долго, пока лагерь не скрылся далеко за горизонтов, пока вокруг не осталось тропинок и следов пожарищ, устроенных во славу войны. Поднялся на холм, поближе к небу и солнцу, и застыл у его обрыва.

Вдалеке, затянутые дымкой, виднелись Северные Пики. С их ледяных склонов вниз убегал ручей, который проделав далёкий путь куда-то на юго-восток, соединялся с величественной Явор и наполнял её силой поддерживать жизнь во всём королевстве. Вокруг колосилась уже пожелтевшая трава, но всё ещё виднелись синие, оранжевые, жёлтые и красные цветы. Ветер здесь дул прохладный и полный их ароматов.

Хорошее место.

Оглянулся в поисках лопаты. Понял, что даже и не подумал взять её с лагеря. Призвал когти, опустился и стал копать ими.

— Я могу... я могу вытащить землю порталом, Кальдур, — едва слышно сказала Розари. — Если мой доспех послушается... он так слаб.

— Нет, — Кальдур на секунду остановился. — Мы не будем делать так. Я вырою ей могилу как положено. Она достойна быть похоронена как воин. Как один из нас. Как наша сестра.

— Да...

Он вспотел изрядно, даже под когтями из светоносного металла почва поддавалась с большим трудом. Когда яма показалась ему достаточно глубокой, он поднял Анижу и погрузил туда. Не торопясь, зарыл, разровнял почву, подтащил камень побольше и застыл над ним, не зная, что выцарапать.

— "Анижа, жрица Света Её", — предложила Розари.

— "...Которая не отступила", — закончил Кальдур.

— Вот и всё.

— Вот... и всё.

Молодой парнишка, пожелавший отдать последние почести Аниже, положил на её могилу цветы, кивнул Розари и оставил их ещё недолго побыть там. Душный ветер трепал волосы, соединялся с удушливым же запахом цветов, несся прочь, куда-то в сторону Северных Пиков, к прохладе, снегам и вечном спокойствию. Так хотелось, чтобы он унёс туда же их всех.

Они покидали могилу в последних лучах солнца.

— Думала, ты уже не вернёшься, — буркнула ему в спину Розари.

— Я тоже так думал, — вздохнул Кальдур и поморщился от духоты, усталости и опустошения.

— Анижа говорила, что ты погиб, — Розари замолчала надолго, шаркая позади ногами. Голос её изменился, стал острее. — Но я знала, что ты просто сбежал.

— Я не... — попытался вставить Кальдур, но его слова потонули в крике.

— Потому что ты трус! Слышишь меня?! Ты трус!

Она нагнала его в несколько шагов и впечатала ему уцелевшую ладонь между лопаток. От удара он сбился с шага, ещё раз поморщился, но даже не обернулся, продолжил идти так.

— Ты трус, Кальдур!

Шаги позади стихли, она ждала хоть какой-то реакции, хоть каких-то слов, и то, что ничего не последовало, только больше её разозлило. Она снова нагнала его и ударила, на этот раз кулаком. Метила в печень, но усталость, слабость и не привычные ощущения от нехватки одной из конечностей не позволили ей ударить как нужно. Да и в последний момент Кальдур почувствовал её намеренья, немного согнулся, увёл корпус подальше от удара и выдохнул. Кальдуру не хотелось отвечать ей, он просто шёл дальше. Он знал, что на душе Розари, чувствовал это как будто чёрное и проклятое болото, в которое ему очень уж не хотелось проваливаться, но в которое он мог провалиться… просто потому что чувствовал тоже самое. Только он винил не её, а себя самого. И будь у него возможность оказаться с самим собой лицом к лицу — он бы тоже ударил. И не раз.