При виде нового оружия гигант вдруг оживился, уставился на Кальдура и двинулся вперёд, прихрамывая и заводя за спину правую руку. Слишком поздно. Кальдур развёл руки в стороны, поднял оружие над головой и ударил двумя лезвиями друг о друга. Раздался причудливый звон металла, который всё усиливался и входил сам с собой в резонанс. Это был не просто звук. Сам воздух под его колебаниями становился препятствием для колдовства, и любой бледный колдун или колдовская тварь, порожденная им, становились абсолютно беспомощными. Серая Тень так же не забыла что нужно делать — закрыла его уши плотными слоями металла. Сила Круга Безмолвия не угрожала Кальдуру, но звук был настолько громким, что стоя рядом, можно было оглохнуть.

Металл в его ладонях вибрировал всё сильнее, удержать его было тяжёло. Чудовище приближалось.

Кальдур сместил назад правую ногу, поднял полумесяцы ещё выше, завёл их за голову и вдруг резко метнул вперёд один за другим. Неловкими уклонами гигант избежал встречи с обоими лезвиями, но совсем потерял с трудом набранную скорость. Волоча одну из ног за собой, он неспешно покрыл оставшееся расстояние и замер перед Кальдуром лицом к лицу.

Ударил из-за спины после небольшой паузы. Короткий и быстрый выпад снизу вверх, куда-то в сторону сердца, без всяких обманок и прелюдий. Правая рука гиганта превратилась в длинный, тонкий и гладкий шип, похожий скорее на иглу, чем на наконечник копья. Откуда-то из своих тренировок Кальдур вспомнил схожий удар, сместил корпус в сторону, отшагнул назад, и лезвием, отросшим из левого запястья, увел выпад в сторону и вверх, закрутил его, сгибая руку, и отбросил в противоположную сторону. С глухим стуком в его спину врезались оба вернувшихся лезвия.

Чудовище закрутилось, потеряло равновесие и по инерции шагнуло несколько раз вперёд.

Кальдур подавил желание добавить в спину великану обидный пинок и увидеть как тот заваливается лицом в землю — такой выкрутас бы мог дорого ему обойтись.

Чудовище вдруг упало на колени само, схватилось за горло, начало терзать камнеподобную кожу, раздирать её скрюченными пальцами.

— Оно мучается, Кальдур. Убей это. Одним ударом. Оно не будет сопротивляться.

Лезвия Круга Безмолвия в спине великана начали источаться и распадаться пеплом. Слишком сложное и громоздкое заклятие, чтобы долго поддерживать его. Великан больше не дёргался, лишь водил пальцами по своей искорябанной шее и «посматривал» на Кальдура дырой, что служила ему лицом и глазами.

Жутко.

Кальдур застыл рядом с занесенным клинком и всё не решался нанести удар. Не потому что испытывал какую-то жалость или сочувствие к неудавшемуся творению Морокай, а просто трезво понимал, что прочная кожа чудовища вряд ли поддастся. И даже если Кальдур пробьёт её — он всё ещё будет слишком живучим, чтобы хоть какой-то урон был причинён одним ударом. Он думал о кромке своего лезвия и пытался заставить его стать более острым и смертоносным, сделать с ними что-то необычное, как делала Розари. Раз за разом рубить шею этой твари, словно свинью тупым топором, ему совсем не хотелось.

— Думай быстрее, Кальдур! Пока оно не опомнилось или не передумало! — голос Серой Тени наполнился тревогой.

— Я знаю только один способ убить эту штуку, — мрачно изрёк Кальдур, спрятав лезвие назад в локоть. — Но прошлый такой фокус стоил жизни Мрачному Колоссу. Да и я вернулся из ничего только благодаря его милости и заботе.

— Я крепче него и меня уже не постигнет такая судьба. Мне навредить куда сложнее, чем ему, — отмахнулась Серая Тень.

— Из-за того, что ты проросла в меня намертво? Спасибо что напомнила, я ведь в восторге от этого... Ладно. Я сделаю это.

Чудовище снова взглянуло ему «в глаза», словно было в нетерпении, а Кальдуру стало не по себе от давления, которое он ощутил от всего этого странного «боя». Он выругался, собрался с силами, протянул руку, коснулся уродливой головы и призвал Форму Пространства. Половину чудовища срезало и утянуло в портал, вместе с верхушками слишком высоких травинок, которые тут же разлетелись в стороны от них. Невидимое лезвие, забравшее Кальдура и его добычу в пустоту, с одинаковой лёгкостью прошло сквозь воздух, тоненькие стебельки, почву под ногами, бледную кожу и неведомые кости и внутренности этого существа.

Их закрутило, зашвыряло кубарем куда страшнее обычного, а тело Кальдура вдруг свело судорогой — он почувствовал невероятные потоки энергии из разрушенного тела великана, и увидел мелкие капельки тёмно-бурой крови, расходящиеся в стороны от вращения.

Кальдур не успел понять, что чудовище было действительно живым — оно вдруг запаниковало, задёргалось, попыталось вцепиться в него. Инстинктивно Кальдур упёрся согнутой ногой в грудь великана, что было силы оттолкнулся от него, тут же расцепил руки, чуть отдалиться и наконец объявил у себя в голове конечную точку назначения — рядом с местом, где он стоял только что.

В лице-дыре монстра, как ему показалось, застыл ужас, оно удалялось всё дальше.

Из портала он появился уже один. Ноги и верхняя часть туловища лежали на земле и дымились. Сила исходила и от них, но Кальдур не хотел смотреть туда, чувствовать и пытаться разобраться, он хотел поскорее забыть о всём, что произошло сегодня. Вот только вряд ли он сможет когда-либо.

— Кажется, ему не очень-то понравилось, — прошептал Кальдур. — Интересно, где оно окажется и будет ли у этой штуки когда-нибудь возможность вернуться?

Он не ждал ответа на свои вопросы, просто хотел немного выдохнуть и восстановить силы, и не как можно дольше не возвращаться к горе, что упала ему на плечи. Каждая его мышца от напряжения и тысяч движений теперь болела, он пропотел на несколько раз, всё не мог остановиться от глубокого и спешного дыхания, и всё это было бы даже приятными ощущениями, если бы не…

Анижа мертва. Она лежит там, у шатра Вокима, который должен был защищать её… Почему она просто не ушла отсюда, зачем осталась, ведь Кальдур не раз говорил ей... ведь она сама видела, как жгли её монастырь...

Он с трудом нашёл её в тумане снова.

Замутнённые бледные расширенные зрачки смотрели вверх. Её лицо не было безмятежным. На нем застыл страх, предельная изнеможение и гримаса нескончаемой боли. Оно выглядело уродливым и неприятным, недостойным такой чистой Анижи, не принадлежащим ей.

Она страдала. Очень сильно. Её терзали. Не просто убили. Замучили до смерти.

От мыслей о её последних минутах, часах, даже днях, его живот скрутило и он закусил губу до крови. Зачем они так? Да, мы враги, но разве у Кальдура хотя бы раз было желания мучить их вот так? Да, он причинял им вред, да, пытал их, да, получал от этого удовлетворение, когда мстил, но ему никогда… никогда не хотелось мучить их и видеть как они страдают, как бы он их не ненавидел и не боялся.

Не люди они никакие.

Не способны на такое люди, никогда не были и не будут. Уродливые внутри и снаружи куклы, души которых полностью извращены и во власти Морокай, и нет для них никакого спасения, даже в смерти.

Если бы тогда, десять лет назад, он был бы сильнее и убивал бы их больше… хватило бы у них сил снова прийти на эту землю и творить такое?

Кальдур опустился рядом на колени, и едва коснувшись стальными пальцами, прикрыл ей глаза.

А он ведь знал, что всё эти кончиться. Это он позволил ей пойти следом, уверился в том, что она слишком упрямая, что никак не сможет отговорить ей. Он мог просто ударить её, привязать к забору и сбежать куда глаза глядят... тогда в Лукате. Она бы до конца жизни ненавидела его, может быть даже искала, но не нашла бы. И была бы далеко от всего этого. И всё бы, по крайней мере, не закончилось вот так вот.

Он дал ей пойти за собой, просто потому что не хотел оставаться один. Она умерла потому, что он потащил её за собой. У неё должна была быть другая жизнь. Но её не будет, потому что глупый и жестокой Кальдур принял решение отнять у неё всё это.