Судья и правда, больше ни разу не заговорил со мной о моём странном появлении перед его экипажем, был вежлив и учтив.

Супруга его всегда мило улыбаясь, приглашала меня на общее чаепитие перед их дневной прогулкой, сестрица её правда, была какой-то замкнутой и вечно молчала.

Мне же, больше нравилось находиться в компании Маркуса и его няни.

Мальчуган, как только отец удалился после представления меня своей семье, запрыгнул ко мне на колени, со словами: «Это ты, та безумная, что бросилась под папину лошадь?» — и одарил меня самой лучезарной улыбкой, не обращая внимание на материнское шипение. Спрыгнув, схватил меня за руку, потянул на улицу.

Маркусу, как оказалось, недавно исполнилось шесть лет и он, как и мои племянники обожает узнавать всё новое, а тут такой экземпляр появился, да ещё и не против провести с ним время. Ну а няня Нина, добрейшая женщина, была совсем не против моей помощи.

Каждый день мы с младшим Эризом и его нянюшкой, то кучковались у камина, в компании попивающих чай и неслышно беседующих вир, то гуляли в саду или недалеко от дома, на небольшой полянке, усыпанной, полевыми цветами.

Никто не задавал мне лишних вопросов. Иногда мне казалось, что о том, как я здесь очутилась никому и дела нет. Лишь пару раз заходил Магистр Вериос и после небольшого осмотра спрашивал, не вспомнила ли я чего. Я только отрицательно качала головой, он в ответ грустно цокал языком и удалялся.

Это утро мы с Маркусом и вирой Ниной, проводили в саду, под тенью той самой ажурной беседки, что видела я из окна своей комнаты. Раскинув небольшой плед на деревянном полу, мы решили порисовать. Няня сидела на скамье, читая книгу, не скрывая довольной улыбки, изредка кидая взгляд на наше занятие. Карандашей в таком виде, к какому привыкла я, в этом мире нет, зато есть мелки, наподобие нашей пастели, с такой же разнообразной цветовой палитрой.

Смеясь, угадывая нарисованных животных, мы не заметили, как к нам подошли.

Тихий кашель привлёк внимание.

Вскинув голову, я увидела два почти одинаковых тёмных, мужских силуэта.

Утреннее солнце, бившее по глазам, не давало разглядеть лица.

В ушах зазвенело от радостного визга Маркуса.

— Дядя Рэйс!!! — закричал сча́стливо мальчуган, вскакивая и в одном прыжке взбираясь, на одного из мужчин.

— Доброе утро, Амалия, — заговорил судья, — это мой младший брат, виэр Рэйсон Эриз, он прибыл по моей просьбе, чтобы помочь в поиске Ваших родных.

Я поднялась, стряхивая цветную пыль с рук.

«Ну вот и подкрепление прибыло», — вздохнула обречённо.

Конечно, я понимала, что Тиберий не будет сидеть и ждать просветление моей памяти, об этом он сообщил ещё при нашем первом разговоре. Но тихая, размеренная жизнь этих нескольких дней как-то успокоила и я позабыла, что мой «спаситель» вызвался мне помочь.

— Доброе утро, — поздоровалась в ответ.

Из-за тельца Маркуса, повисшего на дядиной голове, что-то шептавшего в это время ему на ухо, выбрался наконец сам Рэйсон Эриз.

«Да что же это такое! Кто их родители? Эльфы?» — почти выругалась про себя, появилось даже желание прокрутиться вокруг своей оси и топнуть ногой.

На меня смотрела почти копия Тиберия: тот же прямой нос, высокий лоб, чётко очерченные чувственные губы, жёсткая линия подбородка, с аккуратной ямочкой. Только скулы были мягче, а глаза — холодные, серые с лисьей хитринкой, почему-то показавшиеся мне знакомыми. Оба жгучие брюнеты, но в отличие от старшего брата, у младшего были длинные волосы, туго стянутые в хвост.

— Вира Амалия, — чуть с хрипотцой произнёс Рэйсон, делая кивок головой. — Очень рад знакомству. Тиберий рассказал о том, что с Вами случилось. Уверен, мои полномочия и связи помогут быстро разыскать Ваших родных.

«Хм, а что это за полномочия такие, что могут помочь найти родных из другого мира. И смотрит так пристально, что мурашки по коже забегали.»

— Рэйсон является главой «Королевского отдела по расследованиям магических преступлений», — словно прочитав мои мысли, пояснил судья, забирая сына с рук братца.

— Здорово, — только и смогла выдавить я, соображая, во что вляпалась.

Очень захотелось исчезнуть, раствориться, только бы не стоять под этим, внимательно разглядывающим сейчас меня, взглядом.

Угораздило меня попасть под крылышко, этого семейства, состоящего исключительно из служителей закону.

Боюсь этот сероглазый красавчик, ещё быстрее разберётся кто перед ним стоит.

Похоже, пора бежать.

Кое-что об этом мире я уже знаю, не просто так сижу постоянно с Маркусом.

Ежедневно с ним проводятся занятия и под предлогом, возможности вспомнить что-то из своей жизни я напросилась в вольные слушатели.

Как-то увидев мои рисунки, няня Нина сказала, что с таким даром я не пропаду хотя и девушка.

Женщины, как оказалось, в этом мире не занимали высокооплачиваемых должностей. Исключением были очень одарённые виры, дар которых не мог остаться без внимания, только случалось это крайне редко, так как представительницы слабого пола, сами предпочитали наслаждаться тихой, семейной жизнью, за спинами своих виэров.

Художники — это немагический дар, это талант, крайне редкий в этом мире.

Портреты, написанные рукой человека, ценились особенно, как, впрочем, и у нас.

Ни один магический дар не может передать игру мазков, перетекающих в цельный, живой образ. Поэтому позволить себе портрет, написанный рукой художника, могут только состоятельные жители этого мира, иногда ожидая очереди годами.

Так что, если что, работу я себе точно найду.

Надо как можно скорее собирать свои немногочисленные вещички и «делать ноги», пока эта очень заботливая семья, с «хорошими связями», не сообразила о сокровище-иномирянке.

— Амалия! — выдернул меня из просчётов моего побега, Тиберий.

— Да, — растерянно захлопала ресницами, понимая, что своим видом выдаю себя.

— Я спросил, Вы не против побеседовать с Рэйсоном?

— О чём? То есть, почему я должна быть против, — запнувшись согласилась на очередной допрос.

— Хорошо, — одобрительно кивнул старший из братьев. — Вира Нина идёмте в дом, Валерия спрашивала Вас, — теперь обратился он к нянюшке, тихо сидящей всё это время, на том же месте.

Вира Нина тут же послушно встала, и медленно поплелась за своим работодателем, который, не спуская сынишку с рук, направился к дому.

— Ну что же вира Амалия, присядем, — сразу, как дружная компания скрылась за углом особняка, обратился ко мне Рэйсон, указывая на теперь пустующую скамью.

Я делала специально мелкие шажки, растягивая время для проработки стратегии поведения, с этим спецагентом местного разлива.

Решила, что буду вести себя так же, как и с судьёй при нашем первом разговоре — говорить правду с забытыми подробностями, так и сама не запутаюсь.

— Знаете виэр Рэйсон, я в принципе всё что могла вспомнить, рассказала вашему брату, — заговорила первой присаживаясь, на явно не рассчитанную на большую компанию скамью.

— Да, да, он мне рассказал, — спокойным, певучим тоном ответил «мой» дознаватель, располагаясь рядом. — И о вашей частичной потере памяти тоже сообщил. За эти дни ничего не вспомнили?

— Нет. Ели бы, вспомнила, обязательно сообщила бы судье.

Стараюсь держаться спокойно, не дёргаться, хотя по телу бегают мелкие мурашки с паническими криками, а колени жжёт, словно на них положили горячую грелку. Так, всегда происходит, когда я волнуюсь, а здесь есть о чём волноваться.

Мало того что красивый, так ещё и опасный.

— Я осмотрел Вашу одежду, в которой вы были. Крой и пошив точно не местный, да и количество тоже смущает. Только верхнее платье?

— Почему только там была ещё джи… — «Чёрт чуть не проговорилась» — должна была быть куртка, — быстро поправилась. — Мы с Вашим братом предположили, что я очень спешила.

— Убегали?

«Он, что пытается меня подловить?» И смотрит, не отрываясь. Мне кажется, я уже раза три побледнела и столько же раз покраснела, под этим серебристым, настырным взглядом.