Ранкин двинулся в мою сторону, задев мою руку, но не мне он намеревался запудрить мозги — его целью был Олаф. Ранкин приблизился к нему и пихнул его ладонями в грудь. Олаф даже не попытался уклониться или отмахнуться — он просто позволил Ранкину сделать то, чего тому хотелось. Он ведь не думал, что кто-то настолько невнушительный сможет ему навредить. Я тоже так не думала. В смысле, он же здоровенный, и он верлев… ну, и он Олаф.

Когда Ранкин пихнул его, Олаф пошатнулся, с трудом сохраняя равновесие. Если он не справится, то рухнет на пол. Мы все замерли в немом шоке, затаили дыхание, а в следующую секунду Олаф оттолкнулся от стены и устремился к Ранкину.

Он метнулся с такой скоростью, что движение смазалось у меня перед глазами. На мгновение мне показалось, что Ранкин не увернется. Ему удалось заблокировать правую руку Олафа, но на левую не хватило времени. Это был удар ладонью, а не кулаком, но он отправил детектива в кресло, так что Ранкин вместе со стулом рухнул на пол. Ему удалось подняться на ноги, когда Олаф оказался перед ним.

Комната была слишком маленькой, чтобы мы все могли здесь драться. Тиберн распахнул дверь, позволив нам выскользнуть наружу, чтобы дать двум мужчинам пространства для драки. На мгновение я потеряла их из виду, а через секунду Ранкин вылетел через дверь, впечатавшись в стену, и стал оседать на пол. Олаф оказался перед ним прежде, чем Ранкин успел опуститься на ковер. Олаф ударил его в горло тремя пальцами — человеческое бы такого не выдержало. Ранкин закашлялся, но ему удалось перехватить левую руку Олафа, которая должна была прилететь ему в лицо. Однако у него не было времени заблокировать локоть правой, который впечатался ему в висок.

Ранкин свалился на пол и остался лежать без движения — вероятно, он отключился. Тот факт, что его глаза были открыты, не означал, что он был в сознании. Иногда мозгу требуется пара секунд, чтобы осознать степень повреждений и смириться с ними.

— Хватит! Все кончено! — Рявкнул Тиберн.

Олаф напрягся, поскольку собирался врезать лежачему.

— Отто, нет! — Крикнул Эдуард.

В коридоре уже столпились полицейские во главе с Тиберном. Нас явно перевешивали числом, и единственный способ сократить этот перевес сводился к драке с серьезными повреждениями для всех участников. Я была слишком маленькой и слишком женщиной, чтобы запретить себе действовать быстро и с максимально грубой силой. Иногда ты можешь напугать людей тем, что только собираешься сделать, и драка закончится, потому что цена слишком высока, чтобы рисковать. Но полицию так легко не запугаешь.

Олаф заговорил в этой странной, гнетущей тишине коридора, не сводя глаз с Ранкина:

— Да, кончено.

Он уже почти опустил руки по бокам своего тела. Они не были расслаблены до конца, словно он был готов в любой момент возобновить бой. Из-за его размеров мне всегда казалось, что в драке Олаф будет просто размахивать кулаками, но его техника боя оказалась быстрой и ловкой — она не сводилась к одной лишь грубой силе. Редкий случай, когда действительно здоровенный парень не пытается выиграть исключительно за счет своего размера и мощи. Это заставило меня думать о нем лучше, но и хуже одновременно. Эдуард как-то сказал мне, что если Олаф придет за мной, его необходимо будет пристрелить на месте. Теперь я знала, почему: я была хороша в драке, но Олаф был лучше меня. К тому же, теперь он еще и верлев, что в любом случае прибавляет тебе силы и скорости. Я со своим набором сверхъестественных плюшек ему не ровня.

Эдуард вышел вперед, чтобы убрать Олафа подальше от потерявшего сознание детектива. Это было разумно. Не думаю, что кто-то из присутствующих посмел бы подойти к нему сейчас без как минимум электрошокера. Как я и сказала, копов не так-то легко напугать, но некоторые из них побледнели от ужаса. Хорошо, что я не единственная считаю, что никогда, никогда не хотела бы драться с Олафом всерьез. Эта мысль помогла мне чувствовать себя не слишком большой трусихой.

Я была уверена, что драка не позволит нам сосредоточиться на расследовании, однако все сложилось иначе. Когда Ранкин очнулся, Тиберн стал настаивать, чтобы медики отвезли его в больницу. После того, как Ранкина уже не было в пределах слышимости, Тибер внезапно стал вести себя с нами так, будто мы уже свои ребята. У меня закралась мысль, что он отправил Ранкина в больницу не по состоянию здоровья, а просто чтобы убрать его подальше от нас. И он был не единственным, кого обрадовала временная нетрудоспособность детектива.

Далтон появилась в вестибюле вместе с Микой и Натэниэлом. Позади них шли Ру с Родиной и Никки с Брэмом. Далтон была бледной, но она выглядела решительно, когда приблизилась к Тиберну.

— Сэр, можно вас на пару слов?

— Вы в порядке, детектив? — Спросил он.

— Теперь да, но я не знаю, как долго буду в норме, так что мне хотелось бы поговорить с вами сейчас. Просто на всякий случай.

Он мог сказать ей, что у нас тут вообще-то расследование убийства, и личные разговоры могут подождать, но не стал. Он подозвал одного из офицеров, одетых в гражданское, и сказал:

— Лин, найди маршала Конь-в-яблоках и проводи всех четырех маршалов на место убийства.

Волосы Лина были черными и прямыми, они едва обрамляли его карие глаза и скулы. Я подумала, что «Лин» могло быть не именем, а фамилией. Он бросил взгляд в нашу сторону и повернулся к своему капитану.

— О каком убийстве идет речь, сэр? — Сказал он, но подразумевая, вероятно, нечто вроде: «Вы же не думаете, что я отведу на место преступления незнакомцев, которые только что устроили драку с одним из наших детективов?».

— У нас сегодня только одно место убийства, Лин.

— При всем уважении, сэр… — Начал Лин.

— Отведи их к телу. — Отрезал Тиберн.

— Капитан…

— Живо! — Он почти взревел.

Лин не подпрыгнул и не отсалютовал, но его рука метнулась вверх, будто он все же собирался проделать нечто подобное. Он перевел взгляд с Тиберна на Далтон.

— Кто-нибудь из вас в курсе, как мне связаться с маршалом Конем?

Я прыснула — ничего не могла с собой поделать, — и притворилась, что закашлялась.

— Он маршал Конь-в-яблоках. — Поправил Эдуард.

Олаф сощурился и посмотрел на меня.

— Что смешного?

Я покачала головой, не доверяя своему языку. У нас с Бернардо никогда не было секса, но однажды я видела его голым, и он был очень хорошо оснащен. Странно, что я раньше не придумала ему подходящую кличку. После слов Лина мне теперь будет сложно не думать о нем, как о «маршале Коне» или «маршале Висит-как-у-коня», и еще с полдюжины других идиотских кличек.

Эдуард уже набирал Бернардо, когда Мика с Натэниэлом подошли к нам. У них обоих были очень серьезные лица, которые помогли мне обрести контроль над собой.

— Насколько все плохо?

— Она была уверена, что влюблена в Ранкина. — Тихо сказал Мика.

— Он полностью промыл ей мозги. — Добавил Натэниэл. — И ему почти удалось проделать то же самое со мной.

Я взяла его за руку. Другую ладонь Натэниэла держал Мика.

— Сейчас она выглядит нормально. — Заметила я.

— Сейчас. — Сказал Ру. — Но неизвестно, сколько это будет продолжаться, если мы не будем прикасаться к ней или делиться с ней своей силой, чтобы она могла защитить себя.

— Мы не можем держать ее за ручку всю жизнь. — Сказала Родина.

— Нет, не можем. — Вздохнул Натэниэл.

— Кого держать за ручку? — Поинтересовался Олаф. Я чуть не подпрыгнула на месте. Я не слышала, как он подошел. Я была беспечной — не в фатальном смысле, но я не могу позволить метафизическому дерьму мешать мне четко воспринимать действительность. Олаф наклонился ко мне, и я почувствовала тонкий флер энергии его зверя, когда он шепнул:

— О чем разговор?

Я шагнула подальше от него и поближе к своим ребятам. Это помогло мне отогнать от себя его энергию, но в голове все же вспыхнули янтарные глаза моей львицы. Она проснулась, и ей было любопытно, откуда вдруг повеяло теплом.