А нет, я поторопился. Дознаватель, пытавший меня все эти дни, тоже присутствовал, но держался чуть поодаль, опустив голову.

— Боюсь, что нет, ар-хаттазис. Этот парень гораздо крепче, чем можно подумать. Я применил все свои навыки и умения, но он оказался крепким орешком.

— Значит он не станет отрекаться от своего отца и молить о снисхождении?

— Вряд ли.

Дознаватель выглядел виноватым, и это для меня было лучшей наградой. По крайней мере именно сейчас. Когда план Валирэль подойдет к финалу, а я обрету свободу, то ты, ублюдок, глубоко пожалеешь за свое усердие.

Я попрошу Анни создать у себя в обители пропасть, куда тот будет падать, разбиваясь о камни. Раз за разом, бесконечно. Он будет падать, ломая всё, а затем время будет откатываться, и всё повторится.

О, да…

— Уже жалею, что доверил эту работу тебе, — пробормотал эльф, не сводя с меня внимательный взгляд. — Но это уже неважно. Приготовления завершены, суд над предателями скоро состоится, и казнь Люциуса Готхарда — важнейший этап в ней. Хотелось, чтобы он молил о пощаде, чтобы проклинал своего отца и публично отрекся от него, но… видимо для того, чтобы сломать сына бога, нужно больше времени.

Он ещё немного смотрел на меня, но его взгляд изменился. В нем больше не было заинтересованности, лишь брезгливость.

— Приведите его в порядок. Он не может показаться перед новыми Владыками Старших Домов в таком виде.

Отдав приказ, эльф развернулся и быстрым шагом направился прочь, в сторону лестницы, ведущей из подвала.

— Радуйся, — зло буркнул дознаватель. — Твои муки скоро подойдут к концу.

— А твои скоро начнутся, — улыбнулся я. Ожидал, что он вновь что-нибудь устроит, засадит кинжал под ребра или вроде того, но нет, эльф сдержался. Приказ был ясен — привести меня в божеский вид, так что первым делом меня искупали. Вернее просто обдали холодной водой, после чего залили целую прорву зелий в глотку.

И после всего этого дали наконец поспать.

Очнулся я уже не висящим на цепях в подвале, а сидящим на какой-то лавке со скованными руками и ногами. На мне была дорогая шелковая рубаха и не менее дорогие штаны, что слегка удивило. Не помню, чтобы одевался.

Голова немного гудела, но как не странно, это было приятное ощущение. Зато я ощутил некоторую ясность, которой уже давно не чувствовал.

Я осмотрелся, но никого вокруг не увидел.

— Что происходит? — пробормотал я, морщась от чересчур яркого солнечного света. За всё то время, что я провел прикованным к стене в подвале, глаза слишком привыкли ко мраку, а в небольшом помещении, где я сидел, имелись огромные панорамные окна, через которые лился мягкий солнечный свет.

Я тряхнул головой, окончательно пытаясь прийти в себя.

Глянул вниз, на тень под ногами.

— Эрра, ты тут? — я наклонился и помахал рукой, привлекая внимание девушки, но в ответ ничего. Может её нет рядом? Может тут стоят какие-нибудь теневые барьеры? Они редкие и дорогие, уж слишком мало теневиков ходит по миру, но если «Патриоты Юндора» прознали, что со мной теневик, то могли озаботится такими.

Плохо. Очень плохо…

Я осмотрелся ещё раз, но уже гораздо более внимательно. Помещение было маленьким, круглой формы и фактически состояло из колонн и больших мозаичных окон, на которых были изображены какие-то эльфийские воины. В центре находилась лавка с наброшенной алой тканью, и как раз на этой лавке я и сидел.

Попытался подняться на ноги, но тут же сел, не сумев сохранить вертикальное положение. Все-таки пытки, бесконечные зелья лечения и нехватка пищи сделали свое дело. Я был слаб и едва мог стоять.

Все-таки собравшись с силами, я неуверенной походкой прошел к массивной железной двери, что была единственным выходом. Взялся за кольцо, потянул, но та не шелохнулась. Заперта и возможно даже на магический замок.

— Ладно, Люц, и что дальше? — спросил я сам себя, отходя от двери. Оковы на руках и ногах никуда не пропали, а следовательно надеяться, что меня спасли, и по ту сторону двери я увижу Валирэль, не приходится.

Тогда что?

Думай, Люц…

Если мне не приснилось то, что я помню последним, то заявился эльф, сказав, что настал черед объявления приговора, и что меня надо привести в порядок. И последнее, судя по моему виду, уже сделали.

— Ох, срань… Да меня вот-вот собираются казнить… Я сижу и жду, когда меня потащат на казнь!

Так, спокойно…

Я сделал глубокий вдох, прогоняя нахлынувшую панику. Первым делом я впервые за время, проведенное в плену, обратился к моему магическому дару. Нельзя было давать понять эльфам, что блокираторы магии на мне не работают, но сейчас это уже не так важно. Я разогнал энергию по каналам и сразу почувствовал, как слабость уходит, но это обманчиво. Усиление маной хорошо, когда тело здорово и полно сил, а в нынешнем состоянии в момент заварушки я рискую тем, что могут отказать руки или ноги, а может что-нибудь гораздо более важное, вроде сердца.

И тем не менее совсем без магического усиления сейчас никак нельзя. Я должен быть готов действовать, когда настанет момент “Х”.

Ох, Валирэль, очень надеюсь, что твой авантюрный план сработает. Иначе я окажусь в окружении в логове врага совсем без сил.

Я вернулся на лавку и прикрыл глаза, занявшись собой. Нужно было заняться внутренней энергией и настроить баланс так, чтобы мышцы были насыщены равномерно. Это снизит риски. Да, я стал гораздо крепче благодаря Анни и Еве, но я всё ещё человек из плоти и крови, а не бог из Света.

Пока занимался разгоном энергии по телу, прислушался. Где-то далеко шумела толпа. Вначале я принял это за море, но чем дольше слушал, тем яснее становилось, что это именно голоса. Возгласы ликующих людей. Хотя скорее уж эльфов, но сути дела не меняет.

Собрались посмотреть на казнь?

Ублюдки…

Хех… Ну ничего, разберемся!

Самое неприятное в такие моменты — ожидание. Я не знал, сколько мне осталось и сколько сумею сделать. Стоит ли попытаться освободиться от оков, или это лишнее? Металл на них крепкий, но не тентруллит, что уже хорошо. Если бы оковы были из него, то у меня возникли бы серьезные проблемы. Его магией не возьмешь, а прочность у него превосходит в десятки раз сталь. Но нет, тут металл обычный. Добротный, но обычный.

В итоге решил оковы пока не трогать. Лучше подготовить внутренний запас энергии к битве.

И вот двери заскрипели, и в комнату вошло пятеро эльфийских рыцарей. Я, изображая усталость, поднял голову и увидел того самого эльфа, который и пришел объявить, что меня забирают на казнь.

— Очнулся? Хорошо. Ты должен быть в сознании, чтобы признать преступления против Юндора.

Я ничего не ответил, но этого и не требовалось. Двое эльфов подхватили меня под руки, прочно зафиксировав, и потащили за собой.

И когда меня вывели из комнатки, я вдруг понял, почему меня не охраняли. Тут просто некуда было бежать. Я понятия не имею, что это была за комнатка, но она удерживалась в воздухе тонким мостиком без перил, а под нами была высота метров под сто, не меньше. Разбей я окно и попытайся в него выпрыгнуть, упал бы вниз. А вот на другой стороне мостика стояло ещё четверо эльфийских воинов в черных доспехах.

Меня вели долго, и крики становились все громче и громче, пока я не оказался посреди знаменитой Юндорской арены, трибуны которой были полны. А ещё тут было просто огромное количество солдат в черных доспехах. По меньшей мере не одна сотня, а может даже больше тысячи.

И все это воинство было выстроено в несколько рядов, чтобы взять кольцом центр, где возвели что-то вроде эшафота, но с размахом. Крупный, из черного металла со множеством украшений. Сразу видно, что делали не наспех, а со старанием.

Эльфы остановились неподалеку от него и заставили меня упасть на колени. Я же пока отметил, что моя казнь будет далеко не первой. Чуть в сторонке уже имелась настоящая гора трупов, от которой пытались избавиться с помощью нескольких людей-невольников. Они грузили трупы на повозку и увозили их с арены.