– Возьмем отпуск? – парни кивнули. Нам явно нужна была передышка.

Что делали музыканты в те дни, я не знал.

Что делал я? Складывал самолетики из бумаги, смотрел телек или просто сочинял. Среди мыслей и рифм искал очередной хит. Пытался найти ту проникновенную мелодию, что еще громче зазвучит в головах наших фанатов. Мне было мало того, что я уже сделал. Было мало тех навязчивых мелодий и слов, которые всякий раз доводили до исступления зрителей на каждом концерте. Я рылся в себе, в скрытых закоулках памяти, разыскивая ту славную историю, которую бы мог выдавить рифмами из себя, как рвоту, которой и дела нет после очередной пьяной вечеринки. Она-то приходит без спроса. А вот новая песня – надо еще сильно постараться.

В моем поиске я довел себя до крайности, почти до исступления. Но, как не ковырялся, так и не смог обнаружить хоть что-нибудь, пусть самое простое и посредственное. Неужели я так мало знал о жизни?

Телефон молчал, как проклятый. Сейчас я был бы рад любому случайному звонку. Так, лишь бы перекинуться парой слов. И даже Хемингуэй забыл мой номер, хотя иногда мы созванивались по несколько раз на дню. Время шло, а тишина все больше заполняла пространство вокруг. Как странно, я совершенно не привык к ней. Моя жизнь всегда была наполнена звуками, мелодиями, ритмом увядающего городка за окном. Пускай пройдет еще десять-двадцать лет и все тут иссохнет, и жизнь остановится. Но мое время – сейчас! Всего неделя отшельничества, а я уже спорю и воюю сам с собой, всячески пытаясь отвлечься на музыку, которая сумбуром звучит в голове, не принеся ни одной конкретной ноты.

Так и сидел сиднем взаперти, погрязнув в какофонии мыслей, слов и нот. А однажды, в секунду беспробудного отчаяния даже было попробовал набрать номер мистера Шорта, но тот уверенно не брал трубку, переводя звонки на автоответчик. Каюсь, с ним бы разговаривать точно не решился. Но всячески надеялся, что Лайонел не забыл о своем обещании после нашей записи.

Когда надоело это, я в одиночестве бесцельно шатался по городу только лишь для того, чтобы потратить затянувшееся время. Иногда заглядывая в музыкальный магазинчик, скитался вдоль полок, болтал с продавцом, моим одноклассником, о новинках музыки. И, глядя на виниловые пластинки, думал, что среди них явно не хватает наших, квадратных конвертов «Блудного сына». Мечтал, что среди всей классической глянцевой кутерьмы – «Accept», «Kiss», «Led Zeppelin», «Van Halen» – мелькает и наше имя. Для настоящих, искушенных ценителей. Что-то типа «Лучшее за 10 лет». Впрочем, где «Блудный сын», а где десять лет?! Я бы и рад был, но пока мы работали на время, а не наоборот.

– Пока! – я пожимал ему руку.

– До встречи, – школьный приятель подмигивал мне каждый раз, поднимая вверх большой палец. Ох, братан, я сейчас вообще ни в чем не уверен.

Однажды я забрел в закусочную около бензоколонки на окраине, где наткнулся на знакомых ребят, у которых мы когда-то играли на вечеринке. Помню в лицо, но по именам… Интересно, остались ли вообще в городе компании, у которых мы не играли? Это захолустье, из которого надо скорее бежать, делать ноги, иначе протухнем здесь как все те, другие. Маленькие города не дают ни единого шанса. Впрочем, лгу, шанс на то, что спиться здесь можно быстрее, где чем-либо еще слишком велик. Наш городок никогда не был кузницей величайших музыкальных талантов, и угодило же меня здесь родиться.

Я мечтал совсем о другом: больших городах, блестящих стеклами небоскребах, знакомствах со звездами, которым можно тыкать, опрокидывая в себя очередной бокал виски где-нибудь в самом дорогущем баре на бульваре Сансет41. И даже давать им советы. Ведь если ты там, то чего-то да и стоишь. А здесь ты кто? Местная рок-звезда, под которую можно послэмиться, запустить круг, а потом хлопать по спине и говорить, как это было прикольно. И ничего более. Периферия, одним словом.

Я – никто. Это написано у меня на лбу черными чернилами, и еще пару раз обведено, чтобы лучше было видно. Даром что прилепилась дурацкая кличка Кей-аккорд. Как проклятие. Как жалко себя!

Сначала мы болтали о чем-то, даже не вспомню, но потом на их предложение поиграть на ближайшей вечеринке я сказал твердое «нет». Нельзя разбрасываться талантом направо и налево, тем более, когда готов покорить вершину. Даже если ты и полуфабрикат никчемного музыкального мира.

В общем, парни звали нас поиграть у них в ближайшие выходные. Кроме дармовой выпивки предложили еще и небольшую сумму, что явно может покрыть порванный на последней репетиции барабан Эрла. Не сомневаюсь, что, во-первых, это заманчивое предложение для группы с неясным будущим. Настолько туманным, что даже потенциальный продюсер на нее забил. А, во-вторых, я сомневался, что к ближайшим выходным «Блудный сын» будет в состоянии исполнить хоть что-то. Мои парни разбрелись по городу, словно бегемоты в жаркий день. Один кайфует, настраивая свои сраные струны и сшибает телочек на ближайшей трассе, двое других засели в баре, гоняя пиво и бильярдные шары по очереди.

Впрочем, все эти провинциальные зарисовки всякий раз говорили об одном: однажды научившись ездить на велосипеде больше не разучишься, правда? И музыкант остается музыкантом, даже если голову отобьет себе гитарой. Хотя, тут кому как повезет.

И то ли я о себе слишком возомнил, то ли сказалась вся тяжесть предыдущих дней, но я уже не представлял себя на сцене перед взъерошенной публикой, которой особо и дела нет до нашей музыки. Вот так, по чесноку! Для них главное – пара-другая тяжелых аккордов, пара-другая пинт пива и движуха, что разом разбавляет все действо.

Не прошло и недели, а тот гигантский скачок для человечества, что мы сделали, завтра увидят все! И скоро наши песни будут гонять по радио, а мы соберем первый стадион… И что, после этого соглашаться на какие-то пьяные предложения, что сулят лишь забвение? Это тебе не «Диснейленд»! Второго шанса может и не быть. А был ли первый? Где Лайонел, где парни?

Я вдруг проснулся ото сна, который сковывал меня эти беспробудные дни.

– А не пойти бы вам… – я не договорил, но парни явно не хотели нарываться на конфликт и разом отвернулись, продолжив незамысловатую беседу. Не хочешь, а нам зачем стараться? Мало ли местечковых банд лабают на струнах за выпивку. Свистни – прибегут, ботинки будут облизывать за возможный шанс. Мы это уже проходили. И на том спасибо!

Я повернулся к ним спиной, высказав все свое «достопочтение», оставшись один на один со стеклянным бокалом. И, добив порцию виски с колой, спешно покинул заведение.

Потом я просто посидел под тенью деревьев в маленьком центральном парке, попивая холодную «кока-колу» и смотря на людей вокруг. Какая скукотища!

Всякий раз я забавлял себя мыслями о том, как это – просыпаться знаменитым? Утром, в теплой постели, потягиваясь и еще не осознавая себя. Потом в ванне, чистя зубы и смотря в зеркало, понимать, что ты – Стивен Тайлер42, Мик Джаггер43, великий и ужасный Оззи44, ну, или, на худой конец, Кейси-аккорд. Интересно, как им, знаменитым, живется с такими мыслями?

Еще несколько таких дней и я сойду с ума. Только сейчас я заметил, как мало у меня иных увлечений. Я просто не могу думать ни о чем другом, как о музыке. Наше будущее все еще достаточно зыбко и не определенно. А вдруг Вуду давным-давно растерял все свои связи? Тот самый халиф на час, распушивший перья над нами, а на самом деле обыкновенный лесной гриб, дождевик, выпускающий коричневый дым в воздух, как только перезреет. Все труха! А, что, если не растерял, как оценят его компаньоны нашу музыку? Немного успокаивало, что мы действительно сделали все, что могли. Пожалуй, наше лучшее выступление! Пускай и перед одним зрителем, но ведь он так много значил для нас, правда? Как зрительный зал, заполненный фанатами, или нет, как целый стадион!