Тогда, в начале пути, нам повезло вырваться из безымянного гаража в маленьком городке на большую сцену, с местных пьяных вечеринок прямо в первое мировое турне. Сколько мне было, когда кофемолка закрутилась? Уже и не вспомнить. Двадцать лет, кажется.

Это не было чудом, или мигом удачи, как могли бы подумать многие – только результатом большой и кропотливой работы, проделанной нами всеми. Из квартета мы превратились в крепко сбитый квинтет. Я и сам понял простую истину – будь ты хоть трижды талантлив, хоть умей стоять на голове, но в команде должен быть и тот, кто заправски умеет управлять этим цирком. А мистер Шорт умел. Его талант администратора, музыкального менеджера, был на вес золота, как и у меня – писать музыку.

Без больших связей и умения договариваться мы бы так и остались прозябать в безвестности. Идея симбиоза сработала, и «Блудному сыну» лишь оставалось делать свое дело. Нам доставались залы, музыка и любовь поклонников, а Вуду мастерски вел переговоры и отсчитывал кэш на карманные расходы.

Что там стало с его радиостанцией и студией звукозаписи – не знаю, да и никогда после не спрашивал его. Наверное, подыскал замену. Думаю, нашлось немало желающих сидеть в теплом офисе, плевать в потолок, попердывать в большое кожаное кресло и сводить пластинки. Та еще работенка – не бей лежачего, это вам не на заводе у станка стоять.

Итак, начав с небольших залов в пару сотен человек, перемещаясь от одной площадки к другой в небольшом трейлере, который вмещал наш нехитрый скарб, незаметно для самих себя, мы расширили свои горизонты и амбиции.

Первый год, когда наш звездный путь только начинался, я и написал многое, в том числе и самые свои лучшие песни. Они были пронизаны усталостью дорог и невероятной силой пути за своей мечтой. И всякий раз был рад, что мое вдохновение перешло и моим слушателям. Порой за сценой мне удавалось перекинуться парой слов с кем-нибудь из них во время автограф-сессии. И часто находились такие, которые благодарили, искренне, от сердца, за то, что своими песнями я давал им стимул жить дальше. Правда, это приводило меня в восторг! То самое чувство, когда понимаешь, что кому-то помог. Не просто способ набить карман деньгами, а настоящее искусство – не больше и не меньше. И я умел разделять это.

Потом залы становились лучше, а слушателей больше. Появился и второй трейлер с аппаратурой высокого класса, неотрывно следовавший за нами. Рабочие поднимали мониторы, звукорежиссер выстраивал мониторы. А мы вместе с нашими инструментами часто ютились на маленьком островке сцены, окруженном светом больших прожекторов и океаном поклонников. Залы были наполнены под завязку и sold out58, кажущийся ранее невозможным, стал уже привычным и обыденным.

В те дни мы исколесили всю Америку вдоль и поперек иногда засыпая в Остине, а следующим вечером играя очередной концерт в Спрингфилде, отмахав шестьсот миль по федеральным трассам в нашем трейлере. Мы были одухотворены происходящим настолько, что нам хотелось продолжать творить, играть, вдохновлять, записывать новые песни и… спать. Ох, уж этот вечный недосып во время туров. А спать, скажу я вам, безумно хотелось! Но не этой ли безумной кутерьмы мы жаждали? Да, пожалуй, именно ее!

Мой гейзер творческой энергии вместо того, чтобы убить, жаром фонтанировал изнутри, рождая новые рифмы и накладывая их на аккорды. Нам было по двадцать, мы были неубиваемы.

Я строчил песни в салоне самолета, в кресле нашего трейлера, в перерыве между концертами и придорожных кафе. Многие из них сразу отправлялись в помойку, но другие, связываясь строками, складывались, словно пазл, рождались в виде очередного хита, который мы добавляли к ближайшему выступлению в концертный сет-лист.

Тут уж все были «за». Как же так – не показать очередной новый материал. Все это быстро оказывалось на Ютубе и набирало миллионы просмотров. Наши фанаты быстро разносили музыку группы по соцсетям. Вуду был крайне недоволен и в какой-то момент наложил строгий запрет на исполнение нового материала. А в груди кололо от нового неистовства песен!

Мы прошли путь от самого первого хита до того момента, когда чуть ли не каждый новый сингл «Блудного сына» попадал в музыкальные чарты, то сразу оказываясь на вершине хит-парада Billboard Hot 100, то, стремительно скользила вверх, начиная отсчет с самого последнего места последней десятки.

Мы с ребятами, порой, даже держали пари, до какого места дойдет очередная песня, а чем еще заниматься музыкантам в турне?! На удивление, чаще всего выигрывал наш молчаливый Хайер, который в стотысячный раз настраивая любимую Энджи, даже сейчас он не отказался от нее – бросал в воздух совершенно случайные цифры. И надо же, фортуна часто оказывалась на его стороне. А моя главная песня, что когда-то зацепила больших боссов из «Сони» – наш хит «Follow The Dream»59 – так и вовсе удерживала первое место на протяжении шестнадцати недель в топе! Шестнадцати! Кому такое еще удавалось? Мэрайе Кэри, Луису Фонси и «Блудному сыну», черт побери! Чем не повод открыть бутылку-другую «Кристалл»60? Это очень вдохновляло!

Мы быстро набрали высоту, ни секунды, не боясь с нее сверзиться. А оказавшись на самой вершине, разом забыли ту, прошлую жизнь, начав новый отсчет. Как быстро забывается все плохое. Удача подменяет понятия, стирает из памяти неудачи, оставляя только веселые истории, которые можно под смех и хохот рассказать на очередной вечеринке на звездных дорожках Голливуда, Вегаса, озаренных яркими прожекторами и вспышками фотокамер вездесущих папарацци и официальных СМИ.

Теперь наши лица постоянно мелькали на обложках «Rolling Stone», «New Musical Express», «Rock It Magazine» и многих других музыкальных журналов – всех и не упомнишь. Я пытался поначалу было коллекционировать все вырезки, где было упоминание о нашей группе, но быстро бросил это бесполезное занятие – их было слишком много.

Толпы фанатов, спешные перелеты и переезды из города в город: Лос-Анджелес, Прага, Рим, Монте-Карло, Ницца, Париж, Шанхай, Токио, Москва и даже трудновыговариваемый русский Владивосток, или он все-таки японский?

Мы отмахали полмира, следуя за своей мечтой! И если бы я собирал мили, давно бы стал золотым клиентом. Да все авиакомпании быстро разорились бы на нас. Очень вовремя Вуду взял в аренду самолет – небольшой бизнес-джет Bombardier Challenger 300 – и установил туда мини-студию, где мы могли заниматься творчеством даже во время перелетов.

Еще один концерт, один из многих. Двухтысячный или больше – мы уже потеряли счет. Большой зал State Music Hall где-то в Алабаме, кажется. Я устал запоминать их все, тем более что названия все чаще повторялись. Все как обычно – самолет приземлился на посадочной полосе, пробежав отмеренные пилотом сотни футов. В тот момент мы были распластаны в креслах, давя задницы и храпя каждый на свой лад.

– Привет, синьоры! – странная привычка капитана воздушного судна здороваться после каждого приземления теперь даже не казалась нам забавной.

Закинув спросонья инструменты на плечи, мы медленно спустились по трапу позевывая и потягиваясь, на взлетно-посадочную полосу, где нас уже поджидал микроавтобус, готовый преодолеть очередные футы до ворот, а там, скользя через весь город, разгрузить у концертного зала. Какие еще достопримечательности? О чем вы? Максимум водитель возьмет автограф и все. А иные даже не знали, что за группа едет у него за спиной. Слишком непривлекательными мы были в тот момент. На головах петухи и слипшиеся копны волос, изо рта воняет, что из навозной кучи. Одна мечта – добраться до ванной очередного отеля. А что нам оставалось? Вся неугомонная жизнь нашего музыкального бэнда – голубое небо и лабиринт улиц. На впечатления места просто не остается. Я бы и рад был поваляться на пляже где-нибудь в солнечном Камари61, оставив все мысли на потом, но турне такого не предполагает – нас ждет очередной концертный зал, который слишком похож на такой же другой.