Погубит нас всеобщая грамотность. (С)

Блестя глазами сокровенно,

стыдясь вульгарности подруг,

девица ждёт любви смиренно,

как муху робко ждёт паук.

Пребывая в счастливом браке с дико ревнивой и шамански-проницательной женой, гляжу на половые хлопоты населения взглядом кастрированного кота. С ленью и лёгкой завистью. Надо сказать, что с этой точки зрения (с тёплой печки) процесс охоты на бабу сильно упростился. Дичь стала настолько ленива, разнежена и фаталистична, что прям сама просится, хм, на мушку ствола. К тому же прекрасно известны места водопоев, кормёжки и гона, где добыча собирается тучными стадами и охотится на охотников. Сам процесс практически потерял смысл. Плюс – цена убоины так упала, что проще пойти в магазин и купить мяса там. Причем, на любой вкус и цвет.

Хочешь молодой оленины – не вопрос.

Модифицированная баранина? Лопатой не отгребёшь.

Пожилая свинина вообще присутствует везде и всюду и продаётся прямо на обочинах федеральных трасс по демпинговым ценам.

Охота потеряла всякий экономический смысл, – на одном снаряжении денег потеряешь больше.

Предполагаю, что лень дичи и охотников – процессы взаимосвязанные. Опять же, количество играет роль. Чем меньше промысловиков – тем ленивее бегство лани. К тому же, во времена моей большой охоты трапперы не выслеживали друг друга с такой активностью (и пассивностью).

В мои времена (тут самое время покряхтеть и почесаться) дичь была куда опасливей. Чтобы взять матерую бабу приходилось неделями, а то и месяцами лежать в схронах, сыпать приманку щедрою рукой, и возможности второго выстрела при промахе жизнь не предоставляла. Потому и били в глаз, чтобы шкуры не попортить.

А оборудование? От него тоже многое зависело.

Помню, приходилось аж ездить в кабриолете ради попыток продолжения рода. Более несуразного изобретения в автомобилестроении человечество не знало. Нахрена? Загорать, что ли? Ну так выйди – позагорай. В Москве иметь такую приблуду – вообще признак душевного нездоровья. Машина на три месяца в году, из которых две трети дождь. Единственное преимущество – в кабриолете можно невозбранно пердеть без опасения получить по шее от попутчиков.

Но! По непонятной причине самочки приматов падки на кабрики. То ли Люба Успенская подсуропила своим бессмертным "А-ая-я сяду в кабриолет…", то ли что.

Правда, если б ко мне в кабриолет плюхнулась Люба, – я бы прыткой кенгурой скакал оттеда, не разбирая дороги. Вот тут отсутствие крыши – большое достоинство и открывает широкие направления для бегства. Если ж Люба Успенская залезла к вам в седан, или, того паче, в купе – вы можете в панике и не найти выхода и стартанёте через лобовое стекло, что чревато травмами и порезами.

Причем в кабрике (Chrysler Le Baron Convertible – помойка звалась) мы с дружочком Андрюшенькой раскатывали в примечательном виде. Он – в шестивёдерном стетсоне (ковбойская шляпа), я – в вышитом вручную сомбреро метровой парусности. При этом оба курили сигары. На промысловых баб такая картина производила просто ошеломляющее впечатление. Как свет фар на зайца. Они столбенели. Оставалось только, подъехав, небрежно кивнуть головой, процедить сквозь сигару "Переваливайся!" и поздравить себя с удачной вылазкой.

Иногда ловля самок одного с тобой вида происходила в совсем уж несусветных местах.

Я, например, с ужасом вспоминаю, что ничтоже сумняшеся шлялся ночами к врачихе в Онкоцентр на Каширке, и мы там в ординаторской чёрти чем занимались.

То есть, нельзя сказать, что у меня тогда нервы были как канаты. Хрен там. Их просто не было.

Мало того, – бывало, что процесс гона был сопряжен с реальным риском для жизни. Упомянул уже как-то, что умудрился в восьмером попереться в поселок Болшево защищать честь дамы.

Вывалило встречать рыл 400. Как живы остались – до сих пор в толк не возьму.

Или шуры-муры с женой чеченского авторитета. Это вам не бейс-джампинг сраный, тут и риску, и адреналину куда как поболе будет. Зато эмоций сколько! Тут не до сомнений. Когда вам обоим за эту потную возню реальная вышка светит (да непростая такая вышка… останкинская… острием сами-знаете-в-чём), вы уж себя убедите, что это лучшее, что у вас в жизни было.

Собственно, я к чему? Да ни к чему. Всё как в анекдоте:

– А где у тебя кот?

– На блядках.

– Так ты ж его кастрировап вроде, чего он там делает-то?

– Консультирует.

К тому, наверное, что, чем охота сложнее, тем добыча ценнее. Тогда тащищь её в дом и долго радуешься удачному выстрелу. С годами приходит понимание, что охотником был вовсе не ты. А дичью – не она.

Спасибо за внимание.

Опять воспоминания из негодяйских времен.

Как всегда всё началось со звонка друга. Заскучал по мне и звал на пьянку друг Борис-архитектор.

– А куда квасить поедем?

– К нацикам. Тебе понравится.

– Борь, а я им понравлюсь, ты уверен?

– Ты ориентацию сменил?.. а-а… ты об этом … как-то не подумал, хотя, Макс, скотская жизнь давно стёрла с тебя признаки племени, так что не ссы. Тебя бы и настоящие наци не признали за иудея, что ж о наших-то говорить.

Надо сказать, что до тех пор я представлял себя в рядах националистов только в роли заложника. Ну или на демонстрации рядом с транспарантом «Жиды Россию продали!» нести свою табличку «А где моя доля?»

Но видать настала пора окунуться и в эту глубину жизни народной.

Как выяснилось, пьянка была по поводу новоселья. Борцы с иностранным засильем сняли новый офис. Несмотря на недавний переезд помещение уже было основательно засрано и в воздухе висел милый моим ноздрям запах казармы.

Поначалу всё было чинно-благородно, потом все распустили кто что (портупеи, галстуки, языки), и понеслось всё в народном духе. На меня никто не косил подозрительным глазом, не кричал «А казачок то засланный, ату его, други!», что сильно радовало. «Нет, слаба ещё национальная идея на Руси, – вздыхал я, патриотично закусывая виски квашеной капустой. – Не знают защитники её, лебеди белой, врага в лицо! Как бы беды не вышло!»

Народ в основном не блистал красноречием, и я змеёй подколодной вполз за стол к офисфюреру Коле. Вот он вещал в режиме радио и слушать его было одно удовольствие.

Как выяснилось, с Борей они знают друг друга давно, и трезвый Коля уже расстался с надеждой обрести в Борисе соратника. Но пьяный Коля продолжал упорствовать.

– Мы наведём порядок в России! – патриотично грохнул кулаком по столу Николай.

– Коля, – укоризненно как маленькому протянул Боря, – ты сначала наведи порядок в своей башке, потом в офисе, посмотри какой у тя тут срач, – Борис обвёл помещение пальчиком, – а уж потом за Матушку Россию берись многострадальную. Да и к тому же с чего ты взял, что на Руси можно навести порядок? И нужно? Кто только не пытался, и что? «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да пойдёте княжить и володеть нами», – это ещё Рюрика затем позвали. Рюрик, как видишь, обмишурился, и твоё присутствие здесь, а не на цугундер, лишнее тому подтверждение. Но вот придёт вождь желанный Николай Багрянорожденный, и всё в порядке? Коля, попей водички!

– Не ну без порядка-то беспредел выйдет! – вступился я за Родину, закидывая удочку на Колю. Вот у нас в армии…

Надо сказать, что годы, проведённые средь гущи народной, не прошли для меня даром. Речь гопника мною была освоена давно и надёжно, так что обитатели окраин городов и сознаний давно принимали меня за своего и даже морду пытались набить по-свойски, а не как представителю другого лагеря. Скорее всего они и были правы.