— Да, но ты не разорвала восемнадцать человек на части своими голыми… ладно, ну, лапами, наверное. Ты понимаешь, о чем идёт речь, я убил их физически, вблизи, а это довольно жестоко.

Я пожимаю плечами, не беспокоясь об этом различии, и пристегиваюсь ремнем безопасности, пока Атлас наконец-то заставляет машину двигаться. Никто из нас не разговаривает, пока Атлас не останавливается на красный свет на последнем перекрестке перед закрытым поселком, в котором находится поместье Дрейвенов.

— Норт и Нокс отправились на охоту после того, как нашли Уильяма. Мы с Грифоном узнали, когда они уже были по локоть в лагере Сопротивления, они зашли слишком далеко, чтобы остановиться, так что нам пришлось просто переждать их убийственную ярость и убедиться, что никто к ним не приблизится, — тихо говорит Гейб, и у меня такое чувство, что он думает, что предает свою семью, рассказывая нам это.

Находясь рядом с ними почти двадцать четыре часа в сутки, я начала понимать динамику, которая сложилась еще до моего приезда сюда. Норт не просто самый старший, он еще и тот, кто взял на себя ответственность за них всех. Он принимает решения вместе с Грифоном, оба они прирожденные лидеры. Нокс – дикарь, верный остальным, но идущий своим путем. Я еще не до конца понимаю его, в основном потому, что то, как они относятся к нему и отказываются называть его дерьмом, сбивает меня с толку, но я начинаю понимать это.

Гейб определенно «младший брат» в этой группе.

Они не относятся к нему так, будто он ниже их, хотя он моложе и все еще учится в колледже, но у них определенно такие же защищающие, заботливые отношения с ним, какие были бы у старшего брата или сестры.

То, что он сейчас говорит об этом с нами, — это предложение, это акт веры в то, что мы все делаем все возможное, чтобы преодолеть пропасть, на которую мы все смотрим в центре группы Связных.

Светофор загорается зеленым, и Атлас снова заставляет нас двигаться, пока я спрашиваю: — Как пострадал Норт? Нокс в порядке?

Гейб протирает рукой глаза. — Существа Норта не такие, как у Нокса. Они чертовски бешеные. Он зашел слишком далеко в своем гневе на то, что случилось с Уильямом, поэтому, когда все закончилось, у него едва хватило сил, чтобы их… убрать. Одно из них вырвало кусок его руки, прежде чем он взял его под контроль.

Вот дерьмо.

Я поворачиваюсь на своем сиденье, чтобы посмотреть на него, и его глаза опускаются вниз, туда, где Брут свернулся калачиком за моим ухом. Он такой тихий и спокойный, что иногда я забываю, что он вообще есть, только мягкие вибрации его храпа говорят о том, что он всегда со мной.

— Нокс был в порядке. Он был истощен, потому что тоже превысил свои возможности, но Грифон доставил его домой и привел в порядок. Его существа никогда не позволяли ему получить травму, за все время, что я видел, как он сражается. Существа Норта убивают без разбора, но существа Нокса очень хорошо обучены обеспечивать безопасность своему хозяину.

Я сглатываю и киваю, моя щека инстинктивно поворачивается к Бруту, когда он ласково гладит мою кожу.

— Как они узнали, где найти лагерь? Мне трудно поверить, что они просто споткнулись о лагерь посреди ночи, когда были в бешенстве, — говорит Атлас, меняя передачу и кладя руку на мое колено, чтобы поддержать меня и показать, что все это не отпугивает его от меня.

Гейб пожимает плечами. — Норт и Грифон годами отслеживали и составляли карты сортировочных лагерей Сопротивления. По их оценкам, под наблюдением находится около тридцати процентов из них, но они с трудом набирают численность ТакTим, необходимую для их уничтожения. Здесь есть загвоздка, потому что семьи из высшего общества отказываются вступать в команды и сражаться, но они также стали столпами нашего сообщества, потому что являются одаренными высшего уровня. Низшие семьи готовы, но не всегда обладают дарами, которые нужны нам в борьбе.

Иисус.

Я выдыхаю и смотрю на ночь через окно машины. Чувство вины поднимается по позвоночнику из-за того, какой соплячкой я была в отношении уроков ТП, потому что именно там Грифону нужно искать больше новобранцев. Блядь, Зоуи бы пригодилась со своей нокаутирующей силой.

Надо будет поговорить с ним о том, чтобы вернуть ее в класс.

Сейчас она не может меня тронуть, и я уверена, что они смогут приучить ее к более командному мышлению.

Атлас застонал и посмотрел на меня. — Ты собираешься заставить меня продолжать тренироваться с этим садистом, не так ли?

Я одариваю его небольшой улыбкой и пожимаю плечами. — Считай это способом доказать ему свою выносливость. Я в этом не сомневаюсь, но вы, ребята, странно относитесь к тому, чтобы доказывать, кто здесь главный.

Атлас ждет, пока машина будет припаркована, и мы поднимемся в мою комнату, чтобы съесть пиццу, прежде чем он притягивает меня к себе, чтобы прошептать на ухо: — Единственный человек, которому я хочу что-то доказать, — это ты, и я могу придумать гораздо лучшие способы сделать это, сладкая.

***

Я подняла руку, чтобы постучать в дверь, но струсила.

В третий раз.

Это становится жалким. Честно говоря, что худшего может сделать Нокс со мной за то, что я явилась в его комнату в назначенную ночь, когда он уже согласился, чтобы я была здесь? Проблема в том, что я не чувствую себя особенно рациональной в этом вопросе и, даже со словами Грифона, крутящимися в голове, я чувствую чертов ужас от того, что делаю это.

Мои узы затихли в груди, и я думаю, что это пугает меня больше, чем что-либо другое. То, что он просто решил, что никогда не изменит своего мнения обо мне, и поэтому я должна снизить свои ожидания до… ну, ничего.

Не слишком ли поздно спорить с Нортом по этому поводу?

Я бросаю взгляд на его дверь, потому что, конечно, на этом этаже дома есть только три спальни, и, конечно, они принадлежат Норту, Ноксу и мне.

Точно.

Просто постучи в дверь, Оли. Будь мужиком. Будь женщиной? Блядь, как лучше, более содержательно сказать: «Собери свое гребаное дерьмо и перестань быть маленькой плаксой, женщина»? Я не знаю, но также, вероятно, это просто еще один способ оттянуть время.

Я заставляю себя постучать в эту чертову дверь, представляя, как нахмурился бы сейчас Грифон, если бы узнал, что я волнуюсь из-за этого. Он был бы оскорблен тем, что я сомневаюсь в нем и его уверенности, что все будет хорошо.

Я жду целых три минуты, прежде чем топнуть ногой и зашипеть, как капризный ребенок. Конечно, он не собирается отвечать и впускать меня. Он, наверное, установил шпионскую камеру, чтобы наблюдать, как я жду его, как какая-то жалкая…

Ладно, перестань жалеть себя, Олеандр.

Я пробую надавать на ручку двери, и она не заперта, поэтому я делаю вдох и просовываю голову, чтобы крикнуть: — Нокс? Это не смешно, могу я войти или нет?

Ничего.

Гребаные мужчины, я хочу убить его и искупаться в его внутренностях.

Я открываю дверь до конца и вхожу в комнату, пинком захлопывая за собой дверь, нервно обхватываю себя руками, оглядывая темную комнату.

Я в порядке.

Все в порядке.

К черту, я призываю свой дар, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте, и обнаруживаю, что стою в библиотеке.

Верно, это не совсем библиотека, потому что она такого же размера и общей планировки, как и другие комнаты на этом этаже, но здесь нет кровати, а книжные полки стоят вдоль каждой стены. Я делаю шаг вперед и, ага, ванная комната находится там же, где и моя, и шкаф тоже, только у Нокса он полон книг, и я имею в виду, полон книг. Здесь нет ни одной поверхности, которая не была бы не завалена старыми книгами в кожаных переплетах.

Это другая сторона профессора, которая не должна меня так удивлять… Я не уверена, чего ожидала, но не этого.

Я обхожу полки и только когда дохожу до конца комнаты, обнаруживаю маленькую, узкую винтовую лестницу, спрятанную за углом, которой точно нет в моей комнате.

— Нокс? Ты там наверху? — зову я, мой голос чуть менее хриплый, чем в прошлый раз, но он все еще не отвечает.