Киран ругается под нос, оглядываясь на меня, и отчаянно потирает центр груди. Когда он подносит телефон к уху, я уже знаю, кто будет на другом конце линии.

— Где ты? Фоллоуз собирается поджарить всех в туннелях, мне нужно переместить ее… понял, мы уже в пути.

Он протягивает одну руку, чтобы схватить меня за запястье, его глаза вспыхивают белым, когда он призывает свой дар переноса. Он не хватает Атласа. Я не знаю, почему он не хватает его, до меня доносится рычание моего Связного, когда меня отрывают от него и переносят прочь, но я ничего не могу с этим поделать.

Мой желудок сжимается и взбунтовывается от ощущений, и когда мои ноги, наконец, снова становятся на твердую землю, я отшатываюсь от него, на лбу выступает пот.

Меня рвет на ковер, я трясусь как лист, и слышу пронзительные звуки, будто кто-то злится из-за этого, но потом я поднимаю голову, и все они видят цвет моих глаз и затыкаются.

Я нахожусь в офисе с Нортом, Ноксом и женщиной в юбочном костюме и на каблуках. Она прикрывает рот рукой, а ее глаза расширены, но не это расстраивает мои узы. Нет.

Она держит руку на бицепсе Норта.

— Господи, мать твою, где Шор? Он сказал мне встретиться с ним здесь, она должна быть…

Дверь распахивается с такой силой, что отскакивает от стены и рикошетом возвращается к Грифону, который входит в комнату в полном тактическом снаряжении, со шлемом в руках и шейной повязкой, натянутой на рот и нос. Он стягивает ее и кричит: — Убери от него руку, если не хочешь, чтобы твои мозги превратились в суп, Пен.

Женщина вздрагивает и отдергивает руку от Норта, отходит от него и немного спотыкается на ногах. Мне от этого не легче.

Кто она такая и почему она думает, что может прикасаться к тому, что принадлежит мне?

Киран стонет позади меня. — Черт, я снова чувствую это в своей груди, Шор. Если ты не сделаешь этого в ближайшее время, она взорвется.

А потом все становится черным.

Мои узы в ярости.

***

На этот раз я прихожу в себя в собственной кровати, слава Богу, но еще до того, как я открыла глаза, я знаю, что все мои Связные здесь, со мной. Покалывания и маленькие разряды электричества, проходящие через меня, просто смешны, потому что в этой комнате много дерьма, на которое я не хочу, чтобы они смотрели.

Например, моя кровать, заваленная их подушками, или мой шкаф, переполненный их украденными вещами.

Я не хочу открывать глаза и смотреть им в лицо. Я не хочу терять эту маленькую гавань запахов, которую Атлас и Гейб построили для меня, и я действительно не хочу иметь дело с последствиями того, что у них будут неприятности из-за того, что они помогли мне.

Атлас взял мою руку и слегка сжал, прежде чем пробормотал: — Я вижу, что ты проснулась, сладкая. Как ты себя чувствуешь? Скажи мне, что ты в порядке.

Я стону, а затем моргаю, быстро оглядывая каждого из них, просто чтобы понять, где они все находятся и насколько сердитыми они выглядят. Атлас рядом со мной на кресле, придвинутом к кровати, и держит меня за руку. Грифон и Гейб стоят вместе перед шкафом, наблюдая за мной так пристально, что у меня кожа покрывается колючками, а Нокс сидит на другом кресле у двери с усмешкой на лице.

Остается только Норт, который стоит в изножье кровати и выглядит разъяренным.

В этом нет ничего нового, но, кроме того, обычно он холоден и резок, когда злится. Это еще страшнее, это раскаленная до бела кипящая ярость, которую я ожидала от его младшего брата, а не от холодного, спокойного и собранного члена совета.

— Она была такой… с тех пор, как снова обрела силу. Месяцами вы лгали нам о ней и о том, что ей нужно.

Гейб морщится, но Атлас просто наклоняется вперед в своем кресле, чтобы провести рукой по моим волосам, приглаживая их назад. — Оли не доверяет никому из вас. Зачем ей говорить с вами…

— Это не какая-то мелочь, она чуть не использовала свой дар против дюжины людей сегодня! — прерывает его Норт рычанием, и мое сердце подпрыгивает в горле.

Я отворачиваюсь и зарываюсь лицом в подушку, но сколько бы глубоких, глотательных вдохов я ни делала, это не останавливает паническое бурление силы внутри меня.

Я слышу, как Атлас встает и снова движется ко мне, огрызаясь на Норта: — Как будто мне есть до них дело.

Вокруг кровати раздаются шаги, а затем в поле моего зрения попадает Грифон, бормоча под нос: — Говорит как настоящий Бэссинджер. Мне было интересно, насколько ты похож на свою тетю, думаю, теперь мы все знаем.

Я не знаю, что это значит, но мои узы сосредотачиваются на крошечном участке кожи на шее Грифона, и я чувствую, как мои глаза смещаются, мое зрение становится более ясным и сфокусированным.

Я хочу этого.

Мне это нужно.

— Какого хрена она делает? — бормочет Нокс, но это только привлекает мое внимание, и да, я тоже этого хочу. Я хочу большего, чем те крохи, на которые я живу. Я хочу большего, всего, дайте мне все это.

Я двигаюсь к нему с неестественной скоростью, смутно осознавая их реакцию на мои действия: все вокруг меня вскакивают на ноги, Атлас бежит за мной, но все, что меня волнует, это его запах.

Когда я приземляюсь на колени Нокса, я чувствую, как Брут покидает мои волосы и встает рядом с нами, как будто он следит за мной, ожидая момента, когда ему нужно нанести удар, но когда я начинаю цепляться за рубашку Нокса, чтобы задрать ее вверх, Брут просто подходит и сворачивается калачиком у его ног, как будто я не раздеваю его создателя.

Нокс замирает и не особо позволяет мне манипулировать собой, но и не останавливает меня. Он просто смотрит на меня изумленным, испуганным взглядом, когда я пригибаюсь, чтобы обхватить его и вжаться в только что обнажившуюся кожу.

Потребность в моей груди успокаивается на секунду, а затем удваивается. Еще. Мне нужно больше.

— Уберите. Ее. От. Меня, — говорит Нокс сквозь стиснутые зубы, и его сердцебиение под моим виском такое громкое, как будто его сердце пытается выскочить прямо из груди.

Он паникует.

Он не хочет меня, он не хочет этой Связи, он действительно не хочет…

— Что, блядь, за проблема…

— Заткнись и хватай ее!

— Черт, убери ее от него, пока его кошмары не вылезли наружу. Оли, просто отпусти его.

— Олеандр, отпусти его.

Но я не хочу отпускать его, я хочу большего. Я хочу, чтобы он был на мне до тех пор, пока не впитается в мою кожу, не пропитает меня до самой глубины души, и не будет ни единого шанса, что кто-нибудь когда-нибудь встанет между нами. Я должна носить его как предупреждение, как щит, чтобы они все знали. Они все должны знать.

Появляется лицо Норта и перекрывает все остальное. — Они знают, все знают, Связная. Отпусти его. Я дам тебе все, что нужно.

Но он не даст, он весь в одежде, а я не хочу больше футболок, свитеров и подушек, я хочу…

Кожу.

Больше кожи, кожи, которая пахнет теплом, мужчиной и моим. Он не напрягается и не сопротивляется, когда я придвигаюсь к нему, его руки принимают мой вес, когда я обхватываю его и зарываюсь в него. Я не могу подойти к нему так близко, как хотелось бы, но когда мое лицо прижимается к его шее, а руки обвиваются вокруг него, это уже близко.

Дверь открывается и закрывается, но я едва замечаю, потому что под моими пальцами так много кожи, и когда я двигаюсь, чтобы уткнуться носом в его грудь и вдохнуть еще один его вдох, каждый дюйм моего тела оживает от этой Связи. Он идеален, и он мой. Он не останавливает меня, не вздрагивает от безумия в моих руках, когда я хватаюсь за него, чтобы притянуть его ближе к себе.

Мне нужно больше.

Норт переносит меня обратно на кровать и садится там, держа меня на коленях, и моим узам это нравится. Мне нравится, что он заботится обо мне и возвращает меня туда, где мне нужно быть. Я должна быть голой, а он должен избавиться от своих штанов, потому что мне нужна сейчас Связь, мне нужно…

— Если будешь продолжать в том же духе, то ты такой же плохой, как и твой брат. Она ни хрена не понимает, что сейчас происходит. Она даже не там сейчас.