Я не чувствовала себя любимой уже очень давно.

— Я точно знаю, что случилось в последний раз, когда я доверил ее тебе, так что нет, не думаю, что поверю тебе на слово, Дрейвен.

Глаза Гейба переходят на мои, но я мгновенно отворачиваюсь. Я не хочу, чтобы сегодня на меня смотрели, не хочу, чтобы они думали о том, что произошло, и осуждали меня. Я знаю, что Атлас считает меня абсолютной жертвой, что неправда, но я также знаю, что Норт, вероятно, считает, что его брат не сделал ничего плохого, что тоже неправда.

Беспорядок.

Все в чертовом беспорядке.

Челюсть Норта напрягается, а затем он снова смотрит на меня. Я вижу, как он зол под всем этим тщательно выверенным спокойствием, под всей сдерживаемой яростью из-за того, что Атлас задал ему вопрос и вызвал его на разговор.

Я не хочу, чтобы все стало еще хуже, поэтому беру Атласа за руку и сжимаю ее. — Все в порядке, я на минутку. Прими душ, а потом мы сможем позаниматься.

Гейб открывает дверь и держит ее открытой для Атласа, явный знак того, что он рад поверить мне на слово, но Атласу требуется секунда, чтобы отойти, каждый дюйм его тела практически вибрирует от ярости и разочарования.

Он наклоняется, чтобы нежно прикоснуться губами к моей щеке – маленький спасательный круг, дающий мне понять, что все его поведение не имеет ко мне никакого отношения, а затем он идет в мою комнату, плотно закрывая за собой дверь.

Я засовываю руки в карманы, чтобы не нервничать и не выдать, насколько я нервничаю, стоя здесь с ним. Я не боюсь, ничто в Норте меня не пугает, но я также уверена, что он сможет уничтожить меня всего несколькими тщательно подобранными словами, а я так устала, так устала до мозга костей, благодаря долгому дню в кампусе.

Я отчаянно хочу просто отключиться.

— Ты выглядишь измученной.

Это совсем не то, чего я ожидала от него, и слова вырываются из меня без раздумий и резче, чем я хотела: — Так и есть, но у меня нет другого выбора, кроме как пройти мимо, верно? Вот как выглядит выполнение твоих приказов. Есть ли у нас реальная причина для разговора, или ты просто хочешь меня достать? Если тебе не нравится мой наряд, тебе придется обратиться к Грифону. Он единственный, кто отказывается носить немного цвета.

Его глаза опускаются на черный балахон, в котором я утопаю, но он не клюет на мою приманку. В его глазах есть что-то, что заставляет меня защищаться, что-то, что говорит о том, что он недоволен тем, что я ношу одежду моего Связного, и мне приходится напомнить себе, что Грифон никогда не приходил в мою комнату, не оставив что-нибудь для меня. Он видел, что я ношу его вещи, он никогда не говорил мне ни слова об этом, не то чтобы я украла их.

Господи.

Норт, наверное, думает, что я их украла, и собирается меня за это тоже достать. Почему он ничего не говорит? Почему он оставляет меня здесь, чтобы я обдумывала все возможные варианты того, что все это может быть?

— Если тебе нужен репетитор или дополнительная помощь с уроками, я тебе ее предоставлю. Все, что тебе нужно для успеха, у тебя будет.

Я стараюсь не хмуриться. — Я справлюсь с этим. Я могу это сделать, я не глупая. Это…? Ты просто проверяешь меня или тебе что-то нужно?

Он хмурится на меня еще секунду, а затем качает головой. — Бэссинджер решает проблему от твоего имени, он хочет, чтобы у тебя была работа и собственные деньги. Я все еще не верю, что это хорошая идея, но ты убедила достаточно своих Связных в своих благих намерениях, поэтому я больше не собираюсь тебя останавливать. Ты будешь присутствовать на ужине по понедельникам, и твои оценки должны оставаться стабильными, но пока ты соблюдаешь комендантский час и периметр, ты можешь проводить свои дни и выходные так, как захочешь.

У меня открывается рот, и я уверена, что выгляжу абсолютной идиоткой, но он просто поворачивается и идет в ту сторону, откуда пришел, не говоря ни слова.

Работа.

Деньги.

Свобода, новый гардероб, покупка собственного завтрака, когда мы избегаем есть в окружении моих Связных, — это самый большой подарок, который мне когда-либо делали.

Я поворачиваюсь обратно к своей двери, ключ все еще находится в замке, благодаря предусмотрительности Гейба, и когда я вхожу в комнату, я вижу Атласа, который стоит там, ожидая меня с взволнованным выражением лица.

Я бросаюсь к нему в объятия.

У него отличные рефлексы, и он ловит меня, притягивает к себе и прижимает к своей груди так, что мы сливаемся воедино, что очень нравится моим узам.

— Что случилось? Что он натворил? Я убью его, — бормочет он, его руки хватаются за меня очень почтительно, но отчаянно. Как будто он лапает меня, но не в тех местах, которые могли бы сделать это сексуальным, что одновременно ужасно и прекрасно.

— Ничего. Он… Я могу найти работу, Атлас! Я могу работать, зарабатывать деньги и купить джинсы, в которых моя задница будет выглядеть хорошо, — бормочу я, находясь на грани слез, но держащая себя в руках.

Он смеется надо мной и опускает руку вниз, чтобы быстро сжать мою задницу – самое маленькое нарушение границ, которые он так хорошо соблюдал. — Не знаю, по-моему, она уже выглядит чертовски идеально. Я буду проводить все свое время в холодном душе, если будет еще лучше.

Я насмехаюсь над ним, но только крепче сжимаю его, потому что он дал мне это. Он пришел сюда после того, как я сбежала от него, не желая ничего, кроме принятия и готовности бороться за меня, когда мне нечего ему предложить.

Если бы я могла сделать это, не рискуя всем, я бы связала себя с ним прямо сейчас. Я бы сделала это без колебаний, готовая посвятить ему всю оставшуюся жизнь, потому что он хороший человек, и, черт возьми, мне нужен такой.

— Вам двоим нужна минутка? — говорит Гейб, с сарказмом, но с такой нерешительностью, что становится ясно, что он ждет, что мы его выгоним.

Я отрываюсь от Атласа, по моим щекам ползет румянец, и бормочу: — Мне нужен душ, это был долгий день.

Я слышу звук чьих-то ударов и ворчание Гейба, но не оборачиваюсь, чтобы увидеть, как они снова ссорятся.

***

Я просыпаюсь от первого стука в дверь моей спальни и сразу же понимаю, что это один из моих Связных, который нетерпеливо ждет, и скоро снова постучит. Гейб ворчит во сне и шевелится, но не просыпается в своем гнезде на полу, а Атлас катится ко мне, словно собирается снова накрыть меня физически.

Я не могу прятаться от них вечно, как бы мне этого ни хотелось.

— Подожди здесь, я посмотрю, кто это и что, черт возьми, им может быть нужно в такое время, — пробормотала я. Должно быть, он устал, потому что просто соглашается, откидываясь на подушки.

Вчера вечером я забралась в кровать сразу после душа, но так как было очень рано, Гейб включил фильм и забрался в кровать ко мне и Атласу, зажав меня между ними. Я то засыпала, то просыпалась в течение нескольких часов, чувствуя себя комфортно и совершенно умиротворенно, лежа рядом с ними двумя.

Я не помню, как они готовились ко сну или как Гейб перебрался на пол, и, осторожно обойдя его, чтобы добраться до двери, я решила, что нам нужно что-то придумать, потому что он не может продолжать спать там.

Когда я открываю дверь, свет в коридоре почти ослепляет меня, и я уверена, что выгляжу ужасно, когда моргаю и прищуриваюсь на Грифона. Он выглядит совершенно бодрым и собранным, за исключением того, что он не в своей обычной одежде – джинсах, куртке и байкерских ботинках. Нет, он одет в шорты, кроссовки и толстовку.

Он выглядит восхитительно.

— Чт… который сейчас час? Это конец света? Почему ты здесь ни свет ни заря в таком виде? — хриплю я, и он смотрит на себя сверху вниз, но никак это не комментирует.

— Я беру на себя твои тренировки. Иди оденься в свою тренировочную форму, мы собираемся на пробежку.

Я стону, потому что почему… почему?! – но я делаю то, что он говорит, стараясь тихо передвигаться по комнате. Грифон держит дверь открытой и смотрит, как я исчезаю в шкафу, а затем, когда я выхожу, шепчу Атласу, куда я иду.