Из дверей церкви Воскресения тем временем вышел толстый поп, тот самый, который венчал меня с принцессой. Вид у попа был скорбно-деловым. Так… Судя по всему, еще одна проблема.

Впрочем, меня уже настолько завалило проблемами, что очередная сильно ситуацию бы не ухудшила. Так что я довольно равнодушно воззрился на батюшку:

— Что такое, отче?

— Вы меня подставили, барон, вот что, — сообщил поп, недовольно, но поклонившись, — Звонил епископ. Он сказал, что ваш прошлый друидический брак с Головиной расторгнут незаконно. Он не признает это расторжение брака. Так что будет разбирательство, царскосельский епископ Его Преосвященство отец Адальберт ждет вас завтра в полдень. Вместе с эм… вашими женами и вашим братом.

— Жены не мои, — пояснил я в ответ, — Точнее говоря, у меня одна жена. Вторая — моего братца. А что касается вашего епископа… Я же могу его просто послать, воспользовавшись своей привилегией АРИСТО?

— Боюсь, что нет, господин, — вздохнул священник, — В случае если вы не явитесь на разбирательство — епископ будет жаловаться самому Императору. Двоеженство — дело серьезное, за такое обычно отправляют в ссылку…

— Ясно, — кивнул я, — А что епископ решит по итогам этого разбирательства, можете примерно почувствовать, отче? Он оставит мне обеих жен, я надеюсь?

— Да вы что, — ужаснулся поп, — Нет, конечно. Двоеженство у нас запрещено. Я лично думаю, что он наоборот расторгнет оба ваших брака, признав их юридически ничтожными.

— Я согласна, это хороший вариант, — злобно процедила Головина.

— Баронесса, речь идет о моих браках, — заметил я, — А не о вашем браке с моим братом. Его-то как раз расторгать не будут, насколько я понимаю.

Головина смотрела на меня так, как будто хотела уничтожить одним взглядом, Глубина тем временем открыл рот, явно намереваясь сказать очередную гадость, но я его остановил:

— Князь, я сейчас не в настроении. Еще одно язвительное замечание — и будет дуэль, я клянусь. А теперь все в парк. Нечего развлекать горожан нашими потасовками. Поговорим подальше от лишних глаз и ушей.

В Александровском парке было пусто и тихо, ветер гонял по аллеям палую листву.

Мы остановились у пруда, заросшего каким-то красным кустарником. В отличие от Екатерининского парка, принадлежавшего Лицею, этот парк выглядел заброшенным и неухоженным, здесь даже не было ни казаков, ни садовников.

Вроде бы этот парк принадлежал раньше Чудовищу — двухголовому Багатур-Буланову, но Чудовище об этой своей собственности особо не заботился. После смерти Чудовища парк перешел в собственности Павла Павловича, но тот на него, судя по состоянию парка, точно также плевал.

Впрочем, сейчас это все было только кстати, нам нужно было обкашлять кучу вопросов подальше от посторонних, и заросший кустами парк подходил для этого как нельзя лучше.

Принцесса с торжествующими видом уселась на деревянную лавку возле пруда, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, Громовищин последовал за своей хозяйкой, все остальные остались стоять, а мне как раз пришло два сообщения — Аленка и герцог Кабаневич ответили почти что одновременно:

«Знаю про Корень-Зрищина. Он в Павловской тюрьме. Её контролирует политический департамент. У меня там нет своих людей, я вам писала. Этот департамент — полностью под самозванцем, подчиняется только ему.

Пытать Корень-Зрищина будут. И он все скажет. Счет идет на часы.

Жирдяй, про которого вы пишете — Поварнин, начальник тюрьмы. Видный консервативный масон. Друг Старшего Жаросветова. Даже не думайте его прессовать.

Сбежать из Павловской тюрьмы невозможно. Ни одного побега за двести лет.

Советую вам покончить с собой, барон.

Касательно принцессы — это она и есть. Арладаар Багатур-Буланова. Вы женились на настоящей принцессе, если вас это сейчас волнует.»

Чего? Женился на настоящей принцессе? А кто тогда, по словам той же Аленки, сейчас сидит в тюрьме у Охранки?

Второе сообщение от герцога Кабаневича было не менее обнадеживающим:

«Таисию за её поведение накажу.

Это катастрофа, барон. Я вынужден немедленно покинуть страну.

В случае если хотите отправиться со мной — напишите в течение получаса.

Инцидент с ограблением вашим братом моей лавки, думаю, полностью исчерпан, я не имею к вам никаких претензий.

Умоляю вас, не доверяйте Аленке, она очень опасна и играет свою собственную игру.

Вам удалось что-то о ней узнать?»

Я хмыкнул и быстро набил ответ:

«По Аленке — ничего. Мне было не до этого, герцог, я женился.

Не доверять Аленке мне будет затруднительно, учитывая, что Шаманова из петли она достала. Кроме того, мне придется сотрудничать с ней, чтобы получить информацию.

Россию покидать не намерен»

Оторвавшись от экрана я оглядел собравшихся и вздохнул:

— Так, ладно. Про мою подземную лабу вы все в курсе, насколько я понимаю?

— Я не в курсе, брат, — ответил Петя.

— Ну это легко поправить, — ответил я, — Тем более что узнать про наш семейный бизнес тебе все равно придется, учитывая, что базируется он в подвале поместья, которое теперь по праву твое…

«Губитель грядет,

Смерть магократии — то что он несет за плечами,

Крокодил — его знак,

Фиолетовая Луна — его предвестник,

И сам он подобен ящеру,

Он пожрет Солнце,

Как огромный трикоин,

И напитается им,

И магия оставит мир…»

«Сага о Райдерёнге Быстром», апокрифический вариант, записанный в Гренландии в XVI веке

Я быстро отвел Петю в сторону и в двух словах объяснил ему суть моего бизнеса.

Решение посвятить моего странного братца в семейную тайну было сколь сомнительным, столь же и единственно верным.

Ну не могу же я в самом деле убить брата, или тем более сдать его в тюрьму или дурку. Так что с Петей мне придется вести дела. Если меня самого не повесят в течении ближайших суток, конечно.

— Я не знал про пилюли, — произнес, выслушав меня, Петя, при этом он как-то странно улыбнулся, — Папа всегда от меня все скрывал. Он только тебя любил.

— Это все теперь дело прошлое, — отмахнулся я, — Наш отец упокоился в фамильном мавзолее, так что самое время забыть все старые обидки. Особенно если мы хотим выжить, а еще поставить Нагибиных на самый верх Имперской иерархии. Я, например, именно этого и желаю. А ты?

— Да, я помогу тебе, — кивнул Петя, — Младший.

Чего? Это я младший? Похоже, что Петя продолжал упорно считать себя Старшим нашего клана, даже после всех его косяков. Но разбираться или даже просто спорить с братом сейчас просто не было времени.

Я прокашлялся и громко заявил, обращаясь ко всем присутствующим:

— Значит так. Есть ряд важных вопросов, требующих немедленного обсуждения. Все вопросы касаются исключительно нашей ложи, пусть она тут и присутствует не в полном составе. Так что всех, кто в ложе не состоит, прошу нас оставить.

Я имел в виду, естественно, не Таню и не Петю, хотя мои родичи в ложе и не состояли, а отца Головиной и самое главное — князя Глубину. Рожу последнего мне сегодня созерцать уже порядком надоело.

Глубина в ответ на мои слова тонко улыбнулся:

— Вы забываете, что я намерен вступить в вашу ложу, баронет. А еще забываете, что про пилюли и принцессу я и так знаю. Как и Его Благородие барон Головин.

Я нахмурился, ощущая, как внутри меня растет раздражение, переходящее в злобу.

В принципе я так и думал.

Но какого хрена, зачем? Именно этот вопрос я и задал Головиной, которая теперь стала женой моего брата:

— Баронесса, зачем? Зачем вы все выложили вашему отцу и тем более Глубине?

Головина-Нагибина подняла на меня глаза, тушь у неё растеклась от слез, но сами глаза уже были сухими.

— Мой папа отказывался выдавать меня за вас, вот зачем, — бросила мне Головина, — Само собой, мне пришлось рассказать ему и о вашем бизнесе, и о том, что у вас принцесса в друзьях, хоть и беглая. Я должна была поднять ваш престиж, чтобы папа согласился отдать меня за вас.