Ялмир нетерпеливо снова окликнул Анвиля:

— Да будет у тебя ещё много таких мечей! Бросай и дуй сюда если тебе ещё хочется чистым воздухом подышать! Куплю я тебе новый меч, бросай его давай!

Анвиль не отреагировал. Гриф конечно знал, что Анвиль не привык разбрасываться своими вещами, но будь этот меч даже каким то очень дорогим, Ялмир на этот раз не разделял взгляды товарища. Да будь в зубах твари хоть Душегуб! Родная шкура Ялмиру превыше всего!

«Тц, скряга пьющий! Всё за тебя приходится делать!» — Ялмир подбежал к Анвилю, вцепившись левой рукой в его плечо и вонзив шприц как можно глубже, надавил на упор штока. Шприц издал шипящий звук, а несколько частей его механизма провернулись. Температура шприца подскочила после применения. Ялмир сжал зубы, но не разжал ладонь, боясь разбить единственный выход отсюда.

— Дьявол! — прошипел Анвиль от боли. Он пихнул ногой в живот твари, отбросив её. Бросив меч на пол, он зажал рукой место укола. — Предупредить было не судьба, горе-лекарь!? И… и что это за вялость?

Тело Анвиля постепенно начало выделять капли цвета кожи, а после и сами его ноги начали проседать, превращаться в жидкость. Физическая оболочка медленно таяла. Значит, всё идёт по плану. Остаётся только вколоть это Ялмиру, и они выберутся отсюда. Гриф поднес шприц в своей руке, закатив рукав. Температура шприца еще не спала, перед повторным использованием нужно немного подождать, но времени было в обрез. Ялмир снова провернул механизм шприца.

— Ялмир! — Анвиль постарался толкнуть мечника, но его руки буквально расплылись. Ялмир быстро поднял взгляд, обнаружив испуганное лицо товарища. И на это была причина.

Его рука, в которой он держал шприц. Она уже вот вот вонзит его в плечо, остаётся только поднести. И за момент до этого. Челюсть рептилии, так предательски взяв руку в свою зону досягаемости, захлопнулась.

Перед глазами Ялмира пронеслись капли крови, закрывающих обзор на Анвиля и его такое же испуганное лицо. Всё, что чувствовал Гриф — жжение, судорогу и пустоту в правой руке. То есть, он не чувствовал ничего, что раньше чувствовал на том месте, где была рука. Перед его глазами пронеслась тварь, с его рукой у желудке, с шприцом. Странное урчание пронеслось по комнате.

Ялмир упал на землю, зашипев от боли. В луже собственной крови он даже не старался остановить кровотечение. Под его ухом он постоянно слышал хлюпающий звук, он чувствовал запах крови и собственной плоти. Подступающая тошнота давила на горло и мешала дышать. Воздуха в лёгких не хватало. Он знал, что ему нужно остановить кровотечение, ему нужно вспороть брюхо твари, но у него не получилось! Его тело отказало двигаться! Только с интервалами его сил хватало на шипения и крики сквозь зубы.

«Моя рука… рука-рука-рука. Больно-больно!» — давал себе отчёт Ялмир. Он закрыл глаза, ведь все равно перед ними была лишь мутная картинка. Он захотел зажать свою рану ладонью, что бы хоть как то остановить кровотечение. Но только сделав это с трудом, он вдруг осознал своё безвыходное состояние.

Сорвав сумку со своего пояса и вытянув из нее бомбу пьяными движениями, Ялмир бросил ее Анвилю, и тот безвольно поймал ее. Между ними было всего пару метров, но этот бросок стоил мечнику ещё немало крови, что с новой силой волной хлынула из его раны. Анвиль же, непонимающе похлопав глазами, заозирался по сторонам, в поисках оружия. Тварь ехидно ухмылялась, вертела хвостом как пёс и мурчала от радости. Она наслаждалась запахом человеческой крови.

Анвиль бросился к своему мечу, но как только он попытался взять его с земли его тело окончательно начало покидать лабиринт. Пытаясь что то крикнуть его губы размякли вместе с языком. Не будь ситуация столь критичной, это было бы забавно. Он не успел даже сообразить, что же произошло, как перед его глазами появилась темнота, жилистая и густая темнота, как его тело расплылось в том месте. Он будто уснул, а Ялмир остался там, без единственного способа покинуть лабиринт.

//

Несколько пальцев медленно разрывают слизистую пленку, а за ними следует и вся рука, что уже более смело прорывается из под слизистой жижи. Тонкие руки, совсем исхудавшие, как и организм, опирались на землю, в попытках вытянуть своё тело из под густой ловушки. Глаза слипались, а движения были вялыми. Нет, это явно не слизь мешала движению. Организм был слишком истощен, что бы двигаться как то иначе. Упав на живот, Анвиль наткнулся на кирпичи и другой хлам, давящий на грудь и живот, но ему это не мешало.

Попытавшись встать, он упёрся руками в землю, но дрожащие конечности опрокинули его в сторону, и он прокатился в сторону, в небольшое углубление в глуби разрушенного здания. Похоже здесь был небольшой спуск в погреб, в который и скатился мечник. Больше попыток встать он не предпринимал.

«Ялмир…» — глядя в небо Анвиль вспомнил, что же произошло. — «Ялмир!»

Попытавшись встать, Анвиль наклонился в бок и ме-е-е-едленно начал проседать, а после и вовсе упал в обморок где то среди строительного мусора и прочих остатков разрушенного здания.

//

Лабиринтная тварь махала хвостом из стороны в сторону и била им по полу, создавая громкий и глухой звук. Она прижалась к полу, как напуганная или провинившаяся зверушка, растерявшая всю жажду охоты, жажду, буквально «вшитую» в её мертвое создание. В каком то смысле Ялмир понимал, что стоящая в противоположном конце комнаты животное — мертвое тело. Интересно, может, все погибшие в лабиринте становится такими? Но сколько бы не было сходства, это не нежить. Нежить это лишь копия своего живого аналога, это не прямое воскрешение, а лишь создание куклы из трупа с воспоминаниями, целями и мыслями живого образца. Но эти трупные животные были похожи больше на попытку конкретного воскрешения, будто кто то пытался найти способ воскрешать умерших, а не создавать их мертвые аналоги. К сожалению, это невозможно. Может, трупами управляет лабиринт? Коллективный разум? В любом случае, даже у этих трупов остаётся тень инстинкта самосохранения.

Ялмир продолжал крутить вытянутой рукой маленькую круглую бомбу. Он успел вытянуть только это, когда передавал сумку Анвилю. Боль туманила разум, но желание жить крепко вшито в человеческий мозг.

«Надеюсь ему не придет в голову выкинуть её… Лишь бы она успешно попала в руки Фальнта. Так что это выходит, я, получается, доставил Фальнту лекарство? Поправка: его доставит Анвиль… Но я сделал основную работу! Да, именно так.» — горделиво подумал мечник, продолжая шантажировать зверушку творением пороха.

— У тебя, твоих братьев и сестер отличный нюх. Комплексуете из за зрения? — Хватка Грифа ослабла. Металлический шарик в ладони с каждым мигом прибавлял несколько килограммов. Пускай это всего иллюзия, и бомба оставалась неизменной, но силы покидали мечника всё быстрее и быстрее. — Вот, правильно, сиди там, ты ведь чувствуешь этот запах? Запах пороха…

Ему, конечно, было весело играть в «авантюриста» все эти годы, но, если на чистоту, когда ему это было нужно? Не по своей же прихоти он лез во все это, он возвращал доброту, которую к нему проявила семья Фальнта. И, конечно, он не мог оставить Анвиля одного с его духом приключений. Все же они друзья. И теперь он здесь. Каждая капля крови, каждая секунда приближала его к самому плохому концу. Не только взрывчатка в его руках становилась тяжелее, даже дыхание уже казалось тяжелее чем обычная тренировка. Было чувство, будто лёгкие сжались, а думать стало невыносимо трудно. Тело буквально заледенело.

— Зверушка, зверушка… — мелодично протянул Ялмир. — Ты же труп, а у трупов отсутствуют биологические процессы.

Тварь наклонила голову, сымитировав голодное урчание.

«Ха… да, у трупов нет понятия пищеварение. Тот шприц, должно быть, до сих пор в ее животе. Так близко но… так далеко» — Энглад посмотрел на разломанный на две части меч в пяти метрах от себя. Да даже будь он цел, он не может пошевелить ногой, куда ему до борьбы. Была бы тут Кэрри она бы точно тут же вызвала лекаря. Наверное Кэрри вызывала лекаря для Ялмира даже больше, чем он сам получал раны, особенно в детстве. Хотя, увидев как мальчишка ежедневно приходит с лесу в ранах, любой бы вызывал лекаря, мало какую заразу он мог подцепить и разнести. Наверное Кэрри думала точно так же. Ну а Фальнт… Фальнт обычно ходил в лес с Ялмиром за компанию, и Кэрри приходилось вызывать лекаря для них двоих. — «И вправду, это называют "вся жизнь перед глазами пронеслась"? Ужас как неприятно в такой то ситуации.»