О желании приобрести артефакт животного происхождения почти сразу заявили Российская Академия Естественных наук, дирекция Эрмитажа и известный купец-меценат Кондрат Кружилин. А еще через сутки в дом Буренина Старшего принесли телеграмму из самого Парижа. Тамошний ученый люд выражал надежду, что череп доисторического чудовища, чудом дожившего до наших дней, не потеряется где-нибудь в темноте частных коллекций, а будет выставлен в их культурной столице мира на радость всему прогрессивному человечеству.

Словом, желающие купить были. И все они давили на то, что столь ценный экспонат непременно должен быть передан на благо науки, повышение престижа родного государства, еще чего-то столь же эфемерного, но хлестко звучащего. Правда, деньги предлагали очень небольшие. Ну, скажите на милость, что значат тысяча или даже тысяча двести рублей за единственную в своем роде диковину? И Игнат непременно сдался бы этому массированному напору. Но в дело вмешался его родственник.

- Я понимаю, что вы хотите этот череп в музее на обозрение всему люду выставить. – Жестко остановил дядя очередного засланца от какого-то из европейских музеев. Только моему племяннику то, что от этого. Он и в российские-то музеи не имеет возможности сходить. Все время на работу уходит, чтобы на хлеб насущный заработать. Так что ваши три тысячи марок вы можете оставить себе, чтобы вечерком посидеть в одной из ваших пивных за кружкой пива с сосисками, а нам предлагайте нормальную цену.

В итоге череп через две недели ушел с аукциона почти за шестнадцать тысяч рублей.Французы выкупили. А Игнат счастливый, что может из холода и людской сутолоки обратно к себе в Замок, к друзьям и подругам вернуться, задержался лишь на пару минут, чтобы дяде вместе с его денежной доли от продажи очередную фотографию вручить. Там незнакомый мужик в армяке в пасть еще одного черепа, чуть пригибаясь, шагал. Очередная истерия для мировой прессы была обеспечена.

Обучившись мало-мало в студенческом кружке сборке на резьбу водопроводных труб Максим и в своем Замке затеял подобное же. Странный он Лорд все-таки. Парни, что у него служат, можно сказать, господской забавой заняты, на охоту ушли. На Земле вал предложений мяса от крестьян схлынул, рынок торговли мясо-продуктами вновь вернулся к своему обычному режиму. Соответственно, Груша, главная в их дружной компании по торговле на рынке, экстренно требовала возобновления поставок. Ну, а Максим вот остался по-пролетарски с трубами и фитингами возиться. Никто его пока в этом процессе заменить не смог бы. Опять же, дырки в каменном полу только ему под силу без хлопот проделывать, да еще так, что после продевания в эти дырки труб, камень перекрытий зарастал без следа, плотно охватывая трубу со всех сторон. Словом, рукодельничал в свое удовольствие, как вдруг возле него Андрей возник.

- Там от крестьян посланец возле стен замка ждет. Случилось что-то у них.

Пришлось откладывать труды праведные, идти к выходу из замка (нет, так-то и перенестись мог, но перенос на такие ничтожные расстояния без веской на то причины – напрасный расход энергии). Крестьянин, точнее подросток по возрасту, был необычайно взволнован.

- Беда барин! Пахом и дядька Трофим в лесу до смерти померли.

- Как померли? Рассказывай все толком.

Из сбивчивого рассказа парня, Артемьев разобрал только, что трое крестьян, двое погибших и возница Иван Полуэктов отправились в рощу, чтобы нарубить жердей для обустройства сараев для скотины, привезенные Замком с того берега материалы уже закончились. А потом Иван, бешено нахлестывая лошаденку, запряженную в телегу, обратно, в деревню, примчался с криками, что разноцветные птички всех убили.

Пришлось в деревню отправляться, опросить очевидца. Через час вырисовалось следующее: Иван свою лошадь с телегой поблизости от будущей лесозаготовки, на опушке, пристраивал, а двое других, с топорами, уже в рощу пошли. Сначала первые удары топоров раздались, и сразу вслед за ними птичий щебет поднялся. А стук топоров, наоборот, стих. Иван уже в сторону лесорубов направлялся, когда ему навстречу шатающийся Трофим вышел, и над головой у него с пронзительным щебетом мелкие птахи метались. Трофим упал, птицы, пару раз метнувшись взад-вперед, по веткам вокруг расселись, а Ивана с чего-то такой страх обуял, что он ни туда, ни сюда двинуться не мог. Только когда птахи улетели окончательно, отважился к упавшему подойти и обнаружил, что односельчанин умер. Потом, еще собравшись с духом, и Трофимовского пасынка, Пахома сходил, проведал – тоже бездыханный. А тут над головой снова птички зачирикали, он и помчался прочь, не разбирая дороги. Как только лошадь не загнал и ноги ей не переломал.

Артемьеву все сразу ясно стало: очередная магия. Может, потому и на острове почти никакой живности нет, что птицы всех хоть сколько-то крупных травоядных на подступах к их роще губят. Ну, а без травоядных, нет и хищников. Вспомнил, как Андрей советовал стараться любую магию изучать, решил и с этих птичек-убийц получить прибыток.

- Скажи мне, Вася, так звали парня, которого крестьяне в Замок за помощью отправили, ты ловушки на певчих птиц мастерить умеешь?

- Так чего ж не уметь. – Ответил Василий. У нас в деревне все пацаны умеют. Мы птиц на птичьем рынке господам продавали, когда у себя в деревне жили.

- Тогда сделайте мне с десяток таких ловушек в счет снижения вашей подати. Или могу расплатиться чем….

- Нам бы сетей побольше, барин, чтобы крупную рыбу ловить. – Попросил хозяйственный отрок.

Через пару часов Максим собственноручно уже развешивал вдоль по опушке маленькие ящички с захлопывающимися дверками. Крестьяне в этом все, как один, участвовать отказались. В принципе, правильно. Сам Максим туда пошел только после того, как хорошенько проинструктировал Андрея, забирать его оттуда при первых признаках начинающихся неладов. Но обошлось.

А к вечеру Артемьев уже расставлял заполненные ловушки на жертвенной плите. Чтобы эти ловушки снять, он даже к деревьям, на которых те были привязаны, не подходил. Издалека переносил в Замок. Техника безопасности, однако!

Ну, что же, на следующий день все получили желаемое.

Максим сразу три заклинания, по одному с птиц каждого цвета. С желтеньких – заклинание, точнее проклятие, Телесной Немощи. Так-то оно не смертельное, только, в отличие от обычных заклинаний, почти не слабеет со временем, а еще его можно усиливать повторными наложениями. Собственно, от этого проклятия крестьяне и померли. Сил на дыхание не хватило. Зелененькая птичка поделилась почти бесполезным Манком для насекомых, а вот красная – заклинанием Беспричинного Страха.

Крестьянским отрокам, которые птичьи ловушки мастерили, Максим выдал, как и договаривались, новенькую рыбацкую сеть. Только еще раз настрого предупредил, что в реке у них не одна только рыба плавает. Неосторожный рыбак сам рискует добычей стать. Парни покивали головами, а уж послушают ли предупреждений, про то неведомо.

Ну, а птички вновь получили спокойное существование в своей роще. Андрей сказал, что, наверное, у них какой-нибудь симбиоз с деревьями. Вне рощи никто ни одной подобной птички не встречал.

Так как добывать древесину на острове стало негде, пришлось организовывать трудовые десанты лесорубов-селян на один из берегов Великой реки. На противоположный от того, где раньше пытались устроиться. Тут даже не столько очередная попытка укрыться от возможных нескромных взоров и атаки неприятелей была, хотя и она тоже, сколько то обстоятельство, что противоположный берег намного более лесистым был. Если правобережье – почти чистая степь, то левобережье – скорее лесостепь. Ну, или саванна. Было у здешних мест что-то схожее с этой африканской формой растительного ландшафта. Крестьяне, кстати, на ура такие десанты восприняли: не надо лошадей нагружать работой, а древесина непосредственно к месту строительства выгружается. Хотя, для самого Артемьева, это означало дополнительный расход драгоценной энергии, которую можно было бы на какие-то дальнейшие улучшения своего Замка и себя лично пустить.