— Что это значит? — ледяным тоном говорит девушка, смотря при этом только на Роя.

— Детка, я не знаю, что на неё нашло, — быстро тараторит парень, подступая к своей девушке поближе, доверительно протягивает руки. — Она позвала меня, просила помочь и вдруг начала раздеваться, мечет взгляд на одиноко валяющееся платье, — и пуговицы вон все отодрала. — Демонстрирует рубашку. Глория переводит свой взгляд на меня, взгляд, в котором ничего нельзя прочесть. Выхожу из ступора, поднимаю платье, облачаюсь в мокрую ткань, стараюсь не морщиться от неприятных ощущений.

— Глор! Он…

— Ты что? Собираешься с ней разговаривать?! — Рой переходит на повышенные тона, — она какая-то ненормальная, набросилась на меня, а ты будешь её слушать, — парень пыхтит, мечет взгляды в мою сторону. Хочу начать говорить, но он снова меня перебивает, — шлюха и есть шлюха.

Отшатываюсь как от пощечины. Но он же знает правду. Знает, что меня пытались изнасиловать. Смотрю на Глорию, она полна сомнений. Наконец читаю её эмоции. Неверие и одновременно вера своему парню. Ну конечно, как иначе. Οна хочет меня выслушать, я это вижу, а я уже не знаю, что ей сказать. Правду? Что её парень по какой-то причине слетел с катушек и пришёл… Непонятно, зачем он пришёл. И что ей даст эта правда? Она либо поверит мне и потеряет Роя, либо воспримет мои объяснения, как жалкие попытки оправдаться. Принимаю самое важное решение в своей жизни. Не хочу быть причиной чей-то боли. Опускаю голову вниз, тем самым признавая своё поражение. Иду к двери и незамедлительно покидаю помещение, а через минуту и сам клуб. А что я еще могла сделать? От собственного бессилия хочется выть. Хочется вернуться обратно, орать в голос, что я не виновата и что всё это какое-то глупое недоразумение. Но я не делаю этого. Бреду по улице, слёзы застилают глаза, и перед ними всё плывёт.

За что? Один и тот же вопрос преследует меня всю жизнь. За что?

Плачу в голос, не обращая внимания на проплывающие мимо машины. Некоторые из них притормаживают, из приоткрытых окон слышу обрывки фраз от незнакомых людей. Ни на что не обращаю внимания, снимаю свои туфли, потому что нет сил держать осанку и идти на каблуках.

— ЗА ЧТО? — кричу во весь голос, зашвыривая туфли куда-то в сторону. Они тут же пропадают из моего зрения, скрываясь в темноте пустынных проулков. Плевать. На всё плевать. Хочется орать, до хрипоты, нет, до онемения. Α потом упасть и больше не подниматься.

Я всё-таки её потеряла!

Из неотправленных писем:

"Как ты малышка Брайт? Всё ли у тебя хорошо?

Вспоминаешь ли меня? Не один мой день не проходит без воспоминаний о тебе…"

Рейс номер двести восемь отправляется через пять минут

Наконец появилась долгожданная информация на табло. Я взяла свою небольшую дорожную сумку и вышла из здания автостанции на парковку рейсовых автобусов. Тот, на который купила билет, стоял с настежь раскрытыми дверями, а пассажиры уже вовсю занимали свои места. Я тоже поспешила туда, вошла в автобус, занимая место сразу за водителем и пристраивая сумку под ноги. Посадка продолжалась еще минут пять, а потом двери захлопнулись, и автобус медленно тронулся с места. Впервые в своей жизни я покидала Палм-Бей и испытывала легкую дрожь от неизвестности, что ждала меня в конце поездки.

Время пути до Джексонвиля почти три часа, и после бессонной ночи с наслаждением закрыла глаза, облокачиваясь лбом о прохладное стекло. Мысли словно водоворот закручиваются в моей голове, не давая расслабиться и уснуть. Зачем Рой так поступил? Что это? Ревность? Мы слишком сильно сблизились с Глорией, и ему это не понравилось? Но почему? Почему, почему, почему…

Ночью я, слава богу, без происшествий добралась домой и до рассвета рыдала на пороге, привалившись спиной к входной двери. Я жалела о том, что не сказала подруге правду. Пусть она знает, что человек, с которым она так долго вместе, может быть таким подлым. И я не жалела, что не сказала, не моими руками должна быть разрушена их связь.

Ещё мне нужно было уехать, хоть ненадолго покинуть Палм-Бей. Взять передышку, скинуть с себя всю ту грязь, в которой купалась на протяжении трёх лет. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Решение возникло спонтанно, и с первыми лучами солнца отодрала себя от двери, отправилась искать тот конверт, в котором получила чек от бабушки. Я не выбросила его, в глубине души знала, что захочу с ней увидеться. И этот день настал.

На конверте значился обратный адрес, что облегчало мне задачу выбора маршрута. Автобус всего три часа и такси около пятнадцати минут, чтоб оказаться на пороге её дома. Перед отъездом отправила короткое сообщение Глории о том, что не появлюсь на работе еще три дня. А дальше… не знаю, появлюсь ли там вообще. После чего отключила телефон и оставила его дома. Мне не с кем было говорить, неожиданно я вновь осталась одна.

— Норвуд двадцать семь, мисс, — подал голос таксист, останавливая машину. С трудом разлепила веки, встряхнула головой, отгоняя остатки неспокойного сна, и выглянула в окно. Витиеватый кованый забор, мощеная дорожка, ведущая к двухэтажному белому коттеджу. Много экзотической растительности и плодовых деревьев. Уютно, вот что пронеслось у меня в голове.

— Спасибо, — поблагодарила водителя, протягивая купюру.

Взяла свою сумку и с лёгким волнением покинула авто. Калитка на удивление поддалась и оказалась открытой. Не спеша прошлась по дорожке, ведущей к дому, разглядывая опрятный газон и всё остальное убранство придомовой территории. Когда подошла к двери, сердце уже почти выпрыгивало из груди. Я надеялась, что не ошиблась с местом, где действительно могу отдохнуть от всего навалившегося и взять некий тайм аут. Переведя дух, постучала. Через полминуты постучала снова. Никто не спешил мне открыть, после раздумий проверила ручку, и она поддалась. Словно какой-то злоумышленник, крадучись, сделала неуверенный шажок внутрь и застыла на пороге. Уют — во второй раз пронеслось в моей голове, при виде обстановки, царившей в просторной гостиной, что предстала передо мной. Диванчики в викторианском стиле, плетеные столики с замысловатыми торшерами на них. На полу мягкий ковёр, в котором хочется утопить пальцы ног. И много фотографий в красивых рамках, расставленных по всему периметру большого камина, который занимал почти всё дальнюю стену.

— Маргарет? Это ты? — услышала я вопросительный тон и шаги, приближавшиеся в мою сторону. Из гостиной могла видеть только часть коридора, уходившего предположительно в кухню, потому что сладкий запaх пищи доходил именно оттуда. Моя бабушка, это я поняла сразу из-за определенного сходства со мной и моей матерью, не спеша направилась в мою сторону. Стройная, маленького росточка, но с царской осанкой и пронизывающим изучающим взглядом. Она замерла в нескольких метрах от меня, как будто остерегаясь.

— Здравствуй, Вирджиния, — сконфуженно поздоровалась, переминаясь с ноги на ногу. — Прости, что без звонка…

— Кэсси? — бабушка схватилась за грудь, а взгляд вдруг стал каким то расстроенным.

— Мне не стоило приезжать, — промямлила, уже собираясь отступать обратно за порог.

— О Боже, Кэсси! — потянула ко мне руки, наспех преодолевая то расстояние, что осталось между нами. Спустя миг меня уже обнимали заботливые теплые руки, дарящие ощущение защиты, которой никогда у меня не было. Прильнула всем телом, в ответ замыкая руки на её талии. Положила голову ей на плечо, позволяя слезинкам побежать по лицу. В тот момент я простила ей всё, что когда-то не прощала. То, что не приезжала ко мне и не звонила. То, что не была в моей жизни и не дарила тепло, какое может подарить только бабушка.

— Кэсси, — прошептала, поглаживая меня по волосам

— Бабушка, — на одном дыхание, глотая слёзы, шепнула ей.

— А кто такая Маргарет? Твоя домработница? — вытирая сырой нос, слегка отстраняюсь.