– И что, сопляк, без кораблей и океана вы уже и не воины?! – конунг медленно поднялся на ноги. – На суше вы в баб превращаетесь что ли? Учить меня ещё удумал! Викинги – это в первую очередь воины! И не важно где – на воде, в горах, в поле или степи. Воин, он везде воин. Это не звание, это наше нутро! Запомни это. И не смей меня учить! Молод ещё, сам сперва узнай столько, сколько я успел.

В повисшей тишине, конунг осмотрел притихших ярлов и криво, но довольно усмехнувшись, грузно уселся на своё место.

– Ладно, что-то я разгорячился, – выхлебав остатки браги из своей объёмной кружки, конунг потянулся, чтобы наполнить её из графина. И глядя на Ормарра, к которому вернулось благодушие, ярлы стали расслабляться, повелись тихие разговоры, перемежаемые смешками и бульканьем браги, которой наполняли быстро пустеющие кружки далеко не маленького объёма.

– Вот ещё что, ярл Ингвар Нордхеймский. У короля три дочери, из них и выберешь себе супругу. Об оплате за выполненную работу с королём договоришься сам: золотом ли, продуктами, тканями и железом ли, не важно. Это в нашем договоре об оказании военной помощи не оговорено. Так что ты ещё спасибо должен мне сказать, что в этом году не придётся идти в поход и набегами заниматься.

– Спасибо, – буркнул, смотря в свою кружку.

– Ярл Лоркан, тебя жду осенью, – продолжил говорить конунг, но уже, к счастью, не мне. – Как раз для тебя трёх девиц привезу. Выберешь себе по вкусу.

Едва внимание конунга сместилось, стало легче. Видимо моё молчание он принял за покладистость, и это вернуло Ормарру благостное настроение. Быть объектом его внимания, по крайней мере сейчас, мне не хотелось, а потому я продолжал потихоньку цедить из кружки брагу. Напиваться было глупо, хоть и хотелось, а дождаться официального окончания тинга – необходимо. Как потом выяснилось, мне повезло, и спустя всего лишь два часа конунг объявил тинг закрытым. А ведь бывало, что и по три дня длились переговоры и решались вопросы. А тут, практически, всего-то полдня, а то может и меньше. Как только долгожданная фраза Ормарра прозвучала, я, с помощью нашего соседа ярла Йона, забрал тело отца и покинул дом и остров конунга. Йон помог дотащить отца до теперь уже моего драккара и посоветовал немедля запастись пресной водой и отчаливать. Сам же он собирался оплыть следом и обещался прибыть с визитом, но тайно. Видимо не только я хотел поговорить.

Глава 2. Разговор посреди океана

Ингвар Нордхеймский

– Говорил же ему – не перечь, – покачал головой старый Густав, друг и побратим отца. – А он как напрашивался. Ну, старый бес, прощупал, насколько растянулось терпение конунга?

Это были первые слова члена команды, не считая вынужденной переклички для управления драккаром, с тех пор, как я и Йон притащили тело отца к трапу. Завернув тело в кусок парусины, положили его вдоль борта, ближе к хвосту драккара, где народ ходит пореже.

– Чего бурчишь? – улыбка у меня вышла невесёлой, но без неё на Густава невозможно было смотреть. Огромный, как медведь, или как северный буйвол, он всегда очень ярко выражал свои эмоции. Если отец просто всё высказывал сразу, то Густав ещё и руками обязательно размахивал, и высоту голоса постоянно менял, ведь эмоции его буквально захлёстывали. Но при этом его нельзя было назвать бестолковым. Густав – очень грамотный воин и стратег, но ему периодически надо спускать пар эмоций, чтобы думать и всё рассчитывать дальше. Вот и сейчас он явно начал думать наперёд, и просто взорвался от распирающих его эмоций. – Отец-же всегда так делал, говорил в глаза так, как думает.

– Так, да не так, раз в этот раз ему кровь пустили самым надёжным способом, чтоб наверняка не бесил больше никогда конунга.

– Ага, теперь конунг будет всех бесить, – сплюнул за борт, чтобы стало легче. А то столько слов бранных хочется сказать, да толку-то? Не команда же виновата в случившемся, а тот, кто уже поплатился за свои дерзкие речи.

– Ярл, люди на драккаре ярла Йона Континорского делают знаки, чтоб остановились, – сказал Морт. И лишь когда Густав толкнул меня локтём, дошло, что это ко мне Морт обращается. Да уж, ярл, который не знает что делать.

– А и правильно, давай послушаем, что сосед скажет, – кивнул Густав, зычным голосом объявляя, чтобы сбавили ход и, остановившись, позволили ярлу Йону Континорскому перейти к нам на драккар.

– А если мне не понравится то, что он скажет? – нахмурился, понимая, что ответственность-то за людей теперь на моих плечах лежит. А вдруг Йон, рассчитывая на мою неопытность, что недоброе задумал? Хоть мы и ладим, но я-то не его друг, не отец.

– Так слушаться же его не обязательно, – пожал плечами Густав, вставая со мной плечом к плечу, наблюдая за уже перекинутыми досками, подобием абордажного трапа. – А выслушать мудрого вояку-соседа не помешает. А потом вместе подумаем что да как.

– Тоже верно, – благодарно кивнул Густаву и перестал хмуриться. Не хватало ещё, чтобы Йон решил, что ему тут не рады. Зачем ссорится на пустом месте? – Йон, ты же хотел к нам в гости прийти, как до острова доберёмся.

– А мы тут со стариной Брином подумали, что не стоит тянуть до берега, – хохотнул Йон, похлопав меня и Густава по плечам в знак приветствия. – Так что прихватили пойла и пришли вспомнить былое.

– Идёмте, тогда, поближе к хвосту, чтоб никто нам не мешал, – пригласил Густав. Я лишь кивнул, давая своё формальное позволение. Уверен, Густав знает, что делает.

– Брин, – Йон, протянув руку, тут же получил бутыль с янтарной жидкостью внутри. – Густав уже наверняка всё понял, но для тебя, Ингвар, я поясню. На острове, хоть у тебя, хоть у меня, обязательно есть люди, верные в первую очередь конунгу, а уж потом нам с тобой. Я у себя знаю о двоих.

– Так чего ж ты их не уберёшь? – с искренним удивлением уставился на соседа по островам.

– А зачем? – Вроде как удивился Йон. Хотя я уверен, что это представление устроено только для меня. Густав принёс кружки, и Йон длинными, щедрыми движениями стал их наполнять хмельным на вид и по запаху напитком. – Я их знаю. Мне они не мешают, пользу острову приносят. А убери я их, конунг новых соглядатаев найдёт. Но тогда я уже не буду знать кто это, и при ком о важном надо помалкивать. Вот, кстати, из-за них мы с Брином и решили поговорит тут, посреди океана, где ушей лишних поменьше.

– Йон, ты тоже считаешь, что отец сам нарвался на неприятности тем, что не смолчал? – задал вопрос в лоб.

– Конечно, – Йон, и Брин кивнули. – Мы ведь тоже дерзим, не выполняя все-все приказы Ормарра. Но делаем это тихо, не привлекая к этому лишнего внимания. Понимаешь?

– Отчасти, – поддержал нарочито громкий тост «за старину Эймунда», и, сделав приличный глоток, продолжил свою мысль. – Вот как не послушаться насчёт ирли на его вкус? – недоумение у меня на лице повеселило собеседников. – Если женился, значит согласился, прогнулся. А если отказался, то это сразу видно.

– А ты вообще можешь жениться, не прогибаясь, – пожал плечами Брин, влезая в беседу. – Можешь взять в жёны любую девушку, а потом заявить, что это третья дочка короля, которую уже несколько лет никто посторонний в глаза не видел. А если договоришься и увезёшь его дочку с даром ведуньи, то и король подтвердит, что дочь его ты забрал. Не важно как именно, но увёз же с собой.

– Ладно, это у меня так, – согласился. – А остальные как будут выкручиваться?

– Да кто как, – хохотнул Йон. – Кто-то, как Хьяльв, просто будет рад новенькой молодой ирли, а кто-то возьмёт одну из предложенных девушек в жёны, но ирли она будет чисто номинально. То есть раз в месяц будет ярл к ней в постель приходить, чтоб наследника попытаться зачать, будет ей выказывать уважение, какие-нибудь подарки дарить. Но любить будет другую, которая сердце и душу затронула. Официально это не поощряется, но многие ярлы очень любвеобильны, и на их «походы по юбкам» просто закрывают глаза. А уж если появляется любимая женщина, но не ирли, он открыто говорит, что вот эта женщина тоже его, и она неприкосновенна.